Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты]

Тут можно читать онлайн Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты]
Автор:

Томас Вулф
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] краткое содержание

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - описание и краткое содержание, автор Томас Вулф, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В первом романе американского писателя Томаса Вулфа «Взгляни на дом свой, ангел» жизненная ситуация настолько приближена к самому автору, что его можно во многом считать автобиографическим. Это не только цепь событий, вплотную следующих за биографией самого Вулфа, но и биография духа, повествующая о бурном «воспитании чувств», о любви и ненависти, о страстной привязанности к родине и бегстве от нее и, наконец, о творческих муках писателя. Критика отнеслась к роману очень хорошо, а вот на родине писателя, в Эшвилле, разыгрался скандал, потому что его жители немедленно «обнаружили» прототипы и восприняли роман как пасквиль.

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Томас Вулф

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

In the morning they rose in a house pungent with breakfast cookery, and they sat at a smoking table loaded with brains and eggs, ham, hot biscuit, fried apples seething in their gummed syrups, honey, golden butter, fried steak, scalding coffee.	Поутру они вставали в доме, наполненном ароматом стряпни, и садились за благоухающий стол, на котором теснились яичница с мозгами, ветчина, горячий поджаренный хлеб, печёные яблоки, тонущие в густом сиропе, мёд, золотистое масло, бифштексы, обжигающий рот кофе.
Or there were stacked batter-cakes, rum-colored molasses, fragrant brown sausages, a bowl of wet cherries, plums, fat juicy bacon, jam.	Или же на нём красовались груды оладьев, красновато-жёлтая патока, душистые коричневые колбаски, миска влажных вишен, сливы, жирная сочная свинина, варенье.
At the mid-day meal, they ate heavily: a huge hot roast of beef, fat buttered lima-beans, tender corn smoking on the cob, thick red slabs of sliced tomatoes, rough savory spinach, hot yellow corn-bread, flaky biscuits, a deep-dish peach and apple cobbler spiced with cinnamon, tender cabbage, deep glass dishes piled with preserved fruits -cherries, pears, peaches.	Они плотно ели и за обедом - огромный кусок жаркого, обильно политые маслом бобы, нежные горячие кукурузные початки, толстые красные ломтики помидоров, жестковатый пряный шпинат, тёплый жёлтый кукурузный хлеб, воздушные бисквиты, большое блюдо с запеканкой из персиков и яблок, сдобренных корицей, нежная капуста, глубокие стеклянные вазы с консервированными фруктами - вишнями, грушами, персиками.
At night they might eat fried steak, hot squares of grits fried in egg and butter, pork-chops, fish, young fried chicken.	За ужином они ели бифштексы, шкварки, обжаренные в яйце на сливочном масле, свиные отбивные, рыбу, жареных цыплят.
For the Thanksgiving and Christmas feasts four heavy turkeys were bought and fattened for weeks: Eugene fed them with cans of shelled corn several times a day, but he could not bear to be present at their executions, because by that time their cheerful excited gobbles made echoes in his heart.	Для пиршеств в День Благодарения и на рождество покупались и откармливались четыре жирные индейки: Юджин несколько раз в день наполнял их кормушки лущёной кукурузой, но отказывался присутствовать при том, как их резали, - к этому времени их весёлое кулдыканье западало ему в сердце.
Eliza baked for weeks in advance: the whole energy of the family focussed upon the great ritual of the feast.	Элиза начинала печь и варить ещё задолго до праздника, и вся энергия семьи посвящалась великому церемониалу пиршества.
A day or two before, the auxiliary dainties arrived in piled grocer's boxes - the magic of strange foods and fruits was added to familiar fare: there were glossed sticky dates, cold rich figs, cramped belly to belly in small boxes, dusty raisins, mixed nuts - the almond, pecan, the meaty nigger-toe, the walnut, sacks of assorted candies, piles of yellow Florida oranges, tangerines, sharp, acrid, nostalgic odors.	За день-два от бакалейщика начинали прибывать дополнительные яства - к привычной еде добавлялось волшебство чужеземных лакомств и плодов: глянцевитые липкие финики, прохладные мясистые винные ягоды, плотно уложенные в маленьких коробочках брюшко к брюшку, матовый изюм, всяческие орехи (миндаль, пекан, бразильские, грецкие), мешочки с разным конфетами, груды жёлтых флоридских апельсинов, мандарины - острые, резкие, томительные запахи.
Seated before a roast or a fowl, Gant began a heavy clangor on his steel and carving knife, distributing thereafter Gargantuan portions to each plate.	Восседая перед индейкой или жарким, Гант гремел ножом о нож и накладывал на каждую тарелку гигантские порции.

Eugene feasted from a high chair by his father's side, filled his distending belly until it was drum-tight, and was permitted to stop eating by his watchful sire only when his stomach was impregnable to the heavy prod of Gant's big finger.	Юджин пировал на высоком стульчике рядом с отцом и набивал свой переполненный животик, пока он не натягивался, как барабан, - бдительный родитель только тогда разрешал ему отложить вилку, когда его желудок больше не проминался под сильным толчком могучего гантовского пальца.
"There's a soft place there," he would roar, and he would cover the scoured plate of his infant son with another heavy slab of beef.	- Вот тут есть ещё пустое местечко! - вопил отец и наваливал на выскобленную тарелку своего малолетнего сына новый ломоть мяса.
That their machinery withstood this hammer-handed treatment was a tribute to their vitality and Eliza's cookery.	То, что их пищеварение продолжало функционировать после подобных сокрушительных натисков, делало честь выносливости их организма и кулинарному искусству Элизы.
Gant ate ravenously and without caution.	Гант ел жадно и быстро.
He was immoderately fond of fish, and he invariably choked upon a bone while eating it.	Он очень любил рыбу и, когда ел её, обязательно давился костью.
This happened hundreds of times, but each time he would look up suddenly with a howl of agony and terror, groaning and crying out strongly while a half-dozen hands pounded violently on his back.	Это случалось сотни раз, но каждый раз он внезапно поднимал голову от тарелки с воплем мучительного ужаса и продолжал стонать и вскрикивать, пока десяток кулаков молотил его по спине.
"Merciful God!" he would gasp finally,	- Боже милосердный! - охал он наконец.
"I thought I was done for that time."	- Я уж думал, что на этот раз мне пришёл конец.
"I'll vow, Mr. Gant," Eliza was vexed.	-Хоть присягнуть, мистер Гант! - сердилась Элиза.
"Why on earth don't you watch what you're doing?	- Ну, почему вы не смотрите в свою тарелку?
If you didn't eat so fast you wouldn't always get choked."	Не ели бы так быстро, и не давились бы.
The children, staring, but relieved, settled slowly back in their places.	Дети, всё ещё возбуждённые, с облегчением возвращались на свои места.
He had a Dutch love of abundance: again and again he described the great stored barns, the groaning plenty of the Pennsylvanians.	Он питал истинно немецкую любовь к изобилию -вновь и вновь он описывал гигантские забитые зерном амбары пенсильванцев, купающихся в избытке.
On his journey to California, he had been charmed in New Orleans by the cheapness and profusion of tropical fruits: a peddler offered him a great bunch of bananas for twenty-five cents, and Gant had taken them at once, wondering desperately later, as they moved across the continent, why, and what he was going to do with them.	По дороге в Калифорнию он был зачарован в Новом Орлеане дешевизной и разнообразием тропических фруктов - уличный разносчик предложил ему огромную гроздь бананов за двадцать пять центов, и Гант тут же её купил, а потом на пути через континент никак не мог понять, зачем он купил эти бананы и что дальше с ними делать.
7	7
This journey to California was Gant's last great voyage.	Эта поездка в Калифорнию была последним большим путешествием в жизни Ганта.

He made it two years after Eliza's return from St. Louis, when he was fifty-six years old.	Он совершил его через два года после возвращения Элизы из Сент-Луиса, когда ему было пятьдесят шесть лет.
In the great frame was already stirring the chemistry of pain and death.	В его огромном теле уже начинались процессы разрушения и смерти.
Unspoken and undefined there was in him the knowledge that he was at length caught in the trap of life and fixity, that he was being borne under in this struggle against the terrible will that wanted to own the earth more than to explore it.	Невысказанное, неоформленное, в нём жило сознание, что в конце концов он попал в капкан жизни и осёдлости, что он проигрывает борьбу со страшной в своём упорстве волей, которая хотела владеть землёй, а не познавать её.
This was the final flare of the old hunger that had once darkened in the small gray eyes, leading a boy into new lands and toward the soft stone smile of an angel.	Это была последняя вспышка старой жажды, которая когда-то темнела в маленьких серых глазах и уводила мальчика в новые края и к кроткой каменной улыбке ангела.
And he returned from nine thousand miles of wandering, to the bleak bare prison of the hills on a gray day late in winter.	И, пространствовав девять тысяч миль, он в пасмурный день на исходе зимы вернулся в унылую нагую темницу гор.