Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты]

Тут можно читать онлайн Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты]
Автор:

Томас Вулф
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] краткое содержание

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - описание и краткое содержание, автор Томас Вулф, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В первом романе американского писателя Томаса Вулфа «Взгляни на дом свой, ангел» жизненная ситуация настолько приближена к самому автору, что его можно во многом считать автобиографическим. Это не только цепь событий, вплотную следующих за биографией самого Вулфа, но и биография духа, повествующая о бурном «воспитании чувств», о любви и ненависти, о страстной привязанности к родине и бегстве от нее и, наконец, о творческих муках писателя. Критика отнеслась к роману очень хорошо, а вот на родине писателя, в Эшвилле, разыгрался скандал, потому что его жители немедленно «обнаружили» прототипы и восприняли роман как пасквиль.

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Взгляни на дом свой, ангел [английский и русский параллельные тексты] - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Томас Вулф

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

I tell you what, I'm worried by those circles under your eyes.	Меня беспокоят вот эти круги у тебя под глазами.
Do you keep regular hours?"	Ты соблюдаешь режим?
He did not: he hated regular hours.	Он ничего не соблюдал. Он ненавидел всякий режим.
The excitement, the movement, the constant moments of crisis at Gant's and Eliza's had him keyed to their stimulation.	Волнения, суматоха, постоянные нарастающие кризисы в доме Ганта и в доме Элизы держали его в непрерывном возбуждении.
The order and convention of domestic life he had never known.	Упорядоченная размеренная домашняя жизнь была ему неизвестна.
He was desperately afraid of regularity.	Он отчаянно боялся правильного распорядка дня.
It meant dullness and inanition to him.	Для него это означало скуку и бессмыслицу.
He loved the hour of midnight.	Он любил полуночничать.
But obediently he promised her that he would be regular - regular in eating, sleeping, studying, and exercising.	Но ей он послушно обещал, что будет соблюдать режим: вовремя есть, вовремя спать, вовремя заниматься и гулять.
But he had not yet learned to play with the crowd.	Он всё ещё не научился быть своим в компании одноклассников.
He still feared, disliked and distrusted them.	Он всё ещё не доверял им, боялся их и не любил.
He shrank from the physical conflict of boy life, but knowing her eye was upon him he plunged desperately into their games, his frail strength buffeted in the rush of strong legs, the heavy jar of strong bodies, picking himself up bruised and sore at heart to follow and join again the mill of the burly pack.	Физическая агрессивность мальчишеской жизни была ему отвратительна, но, зная, что Маргарет следит за ним, он отчаянно кидался на площадку, где его хрупкую силу сокрушала лавина сильных ног, тяжёлые толчки сильных тел; но, весь в синяках, с тоскливо ноющим сердцем, он вскакивал и вновь присоединялся к водовороту дюжей стаи.
Day after day to the ache of his body was added the ache and shame of his spirit, but he hung on with a pallid smile across his lips, and envy and fear of their strength in his heart.	День за днём к томительной боли плоти присоединялась томительная боль духа, мучительный стыд, но он продолжал играть с бледной улыбкой на губах, со страхом и завистью к их силе в душе.
He parroted faithfully all that John Dorsey had to say about the "spirit of fair play," "sportsmanship," "playing the game for the game's sake," "accepting defeat or victory with a smile," and so on, but he had no genuine belief or understanding.	Он добросовестно повторял всё, что им говорил Джон Дорси о "честной игре", о "спортивном духе", о "любви к игре ради самой игры" об "умении с улыбкой встречать и поражение и победу" и так далее и так далее, но, в сущности, он не верил в эти прописи и не понимал их.
These phrases were current among all the boys at the school - they had been made somewhat too conscious of them and, as he listened, at times the old, inexplicable shame returned - he craned his neck and drew one foot sharply off the ground.	Все эти фразы были в большом ходу среди учеников, но их слишком уж затрепали, и порой, когда он слышал их, его вдруг охватывал былой необъяснимый стыд - он вывертывал шею и резко отрывал ногу от земли.

And Eugene noted, with the old baffling shame again, as this cheap tableau of self-conscious, robust, and raucously aggressive boyhood was posed, that, for all the mouthing of phrases, the jargon about fair play and sportsmanship, the weaker, at Leonard's, was the legitimate prey of the stronger.	И когда им вновь и вновь рисовали этот дешёвый образ застенчивого, пышущего здоровьем и резко агрессивного подростка, Юджин с тем же непонятным стыдом замечал, что, вопреки всему этому нагромождению фраз и восхвалению честной игры и спортивного духа, в школе Леонарда слабый оставался законной добычей сильного.
Leonard, beaten by a boy in a play of wits, or in an argument for justice, would assert the righteousness of his cause by physical violence.	Леонард, потерпев поражение от какого-нибудь мальчика в схватке умов или в споре о справедливости, доказывал свою правоту с помощью физической расправы.
These spectacles were ugly and revolting: Eugene watched them with sick fascination.	Эти сцены были безобразны и возмутительны. Юджин следил за ними с тошнотворным интересом.
Leonard himself was not a bad man - he was a man of considerable character, kindliness, and honest determination.	Леонард сам по себе не был плохим человеком -его отличала значительная сила воли, доброта, честная решимость.
He loved his family, he stood up with some courage against the bigotry in the Methodist church, where he was a deacon, and at length had to withdraw because of his remarks on Darwin's theory.	Он любил свою семью, он с немалым мужеством выступал против ханжества методистской общины, диаконом которой был, пока наконец его высказывания о теории Дарвина не вынудили его уйти с этого поста.
He was, thus, an example of that sad liberalism of the village - an advanced thinker among the Methodists, a bearer of the torch at noon, an apologist for the toleration of ideas that have been established for fifty years.	Таким образом, он мог бы служить примером плачевного деревенского либерализма -передовой мыслитель среди методистов, факелоносец в разгаре дня, сторонник терпимого отношения к идеям, которые уже пятьдесят лет как были признаны всем миром.
He tried faithfully to do his duties as a teacher.	Он старался добросовестно исполнять свой долг учителя.
But he was of the earth - even his heavy-handed violence was of the earth, and had in it the unconscious brutality of nature.	Но он был весь от земли - даже физические расправы, на которые он был так щедр, шли от земли и таили в себе бессознательную звериную жестокость природы.
Although he asserted his interest in "the things of the mind," his interest in the soil was much greater, and he had added little to his stock of information since leaving college.	Хотя он заявлял о своём интересе к "высокой жизни духа", его интерес к почве был куда сильнее и он почти не пополнял запаса знаний, вынесенных из колледжа.
He was slow-witted and quite lacking in the sensitive intuitions of Margaret, who loved the man with such passionate fidelity, however, that she seconded all his acts before the world.	Это был тугодум, полностью лишённый чуткой интуиции Маргарет, которая, однако, любила его с такой страстной верностью, что всегда поддерживала его перед всем светом.
Eugene had even heard her cry out in a shrill, trembling voice against a student who had answered her husband insolently:	Юджин даже слышал, как она, узнав, что кто-то из учеников надерзил её мужу, пронзительным дрожащим голосом крикнула:
"Why, I'd slap his head off!	"Я бы надавала ему пощёчин!
That's what I'd do!"	Непременно!"

And the boy had trembled, with fear and nausea, to see her so.	И Юджин почувствовал страх и тошноту оттого, что увидел её такой.
But thus, he knew, could love change one.	Однако ему было известно, что именно так любовь способна изменять людей.
Leonard thought his actions wise and good: he had grown up in a tradition that demanded strict obedience to the master, and that would not brook opposition to his rulings.	Леонард считал, что всегда поступает мудро и хорошо: он был воспитан в традициях строгого подчинения единой воле, не терпящего ни малейших отклонений.
He had learned from his father, a Tennessee patriarch who ran a farm, preached on Sundays, and put down rebellion in his family with a horse-whip and pious prayers, the advantages of being God!	Его отец, теннессийский патриарх, который хозяйничал на ферме, читал по воскресеньям проповеди и подавлял дух непокорности в своей семье с помощью кнута и благочестивых молитв, показал ему, как удобно быть богом.
He thought little boys who resisted him should be beaten.	Он верил, что мальчиков, которые ему сопротивляются, следует бить.
Upon the sons of his wealthiest and most prominent clients, as well as upon his own children, Leonard was careful to inflict no chastisement, and these young men, arrogantly conscious of their immunity, were studious in their insolence and disobedience.	Учеников, чьи отцы были богаты или занимали в городе видное положение, так же как и собственных детей, Леонард старательно оберегал от телесных наказаний, и эти юноши, надменно сознавая свою неприкосновенность, вели себя с рассчитанной наглостью и непокорностью.
The son of the Bishop, Justin Raper, a tall thin boy of thirteen, with black hair, a thin dark bumpy face, and absurdly petulant lips, typed copies of a dirty ballad and sold them among the students at five cents a copy.	Сын епископа Джастин Рейпер, высокий худой мальчик тринадцати лет, с чёрными волосами, худым, смуглым, шишковатым лицом и обиженно надутыми губами, напечатал на машинке непристойную песню и продавал её по пять центов за экземпляр:
"Madam, your daughter looks very fine,	Мадам, ваша дочь - красотка,
Slapoon!	Пом-пом!
Madam, your daughter looks very fine,	Мадам, ваша дочь - красотка,
Slapoon!"	Пом-пом!
Moreover, Leonard surprised this youth one afternoon in Spring on the eastern flank of the hill, in the thick grass beneath a flowering dogwood, united in sexual congress with Miss Hazel Bradley, the daughter of a small grocer who lived below on Biltburn Avenue, and whose lewdness was already advertised in the town.	Более того: как-то весенним вечером Леонард застиг этого мальчика на восточном склоне холма в густой траве под цветущим шиповником в процессе совокупления с мисс Хейзл Брэдли, дочерью мелкого лавочника, которая жила внизу на Билтберн-авеню и чьё распутство уже стало в городе притчей во языцех.
Leonard, on second thought, did not go to the Bishop.	Поразмыслив, Леонард не пошёл к епископу.
He went to the Grocer.	Он пошёл к лавочнику.
"Well," said Mr. Bradley, brushing his long mustache reflectively away from his mouth, "you ought to put up a no-trespassin' sign."	- Ну, - сказал мистер Брэдли, задумчиво откидывая с губ длинные усы, - вы бы повесили там у себя доски, что посторонним вход воспрещается.
The target of concentrated abuse, both for John Dorsey and the boys, was the son of a Jew.	Козлом отпущения и для Джона Дорси, и для учеников служил мальчик-еврей.
The boy's name was Edward Michalove.	Звали его Эдвард Микелов.