Маргарет Митчелл - Унесенные ветром. Том 2 - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Маргарет Митчелл - Унесенные ветром. Том 2 - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Унесенные ветром. Том 2 - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Маргарет Митчелл
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Маргарет Митчелл - Унесенные ветром. Том 2 - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Унесенные ветром. Том 2 - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Маргарет Митчелл, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

«Унесенные ветром» — единственный роман Маргарет Митчелл (1900—1949). Ее жизнь рано оборвалась из-за трагической случайности, но образам Скарлетт О'Хара и Ретта Батлера, рожденным воображением «маленькой смелой женщины» — как называли писательницу американские критики, — суждено жить вечно.
Это книга о любви и о войне, о предательстве и верности, о жестокости и о красоте самой жизни. Это одна из тех книг, к которым возвращаешься снова спустя годы и испытываешь радость от встречи...

Унесенные ветром. Том 2 - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Унесенные ветром. Том 2 - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Маргарет Митчелл

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

"Mees Melly, I hear she call her boy 'Beauregard.'	- Мисс Мелли назвал свой мальчик Борегар.
You tell her I, Rene, approve and say that except for 'Jesus' there is no bettaire name."	Скажит ей, я, Рене, одобряйт, и скажит: только Иисус - имя лучше.
And though he smiled, his eyes glowed proudly at the name of Louisiana's dashing hero.	- Он улыбался, но глаза его сверкнули гордостью, когда он произнес имя смельчака-героя Луизианы.
"Well, there's 'Robert Edward Lee,'" observed Tommy.	- Но есть еще Роберт Эдвард Ли, - заметил Томми.
"And while I'm not trying to lessen Old Beau's reputation, my first son is going to be named 'Bob Lee Wellburn.'"	- Хотя я вовсе не собираюсь принижать репутацию старины Борегара, я своего первого сына назову Боб Ли Уилберн.
Rend laughed and shrugged.	Рене расхохотался и пожал плечами.
"I recount to you a joke but eet eez a true story.	- Я расскажу тебе одна история. Только это чистая правда.
And you see how Creoles zink of our brave Beauregard and of your General Lee.	И ты сейчас, увидит, что креолы думать о наш храбрый Борегар и ваш генерал Ли.
On ze train near New Orleans a man of Virginia, a man of General Lee, he meet wiz a Creole of ze troops of Beauregard.	В поезде под Новый Орлеан едет человек из Виргиния - солдат генерал Ли, и он встречайт креол из войск Борегар.
And ze man of Virginia, he talk, talk, talk how General Lee do zis, General Lee say zat.	И этот человек из Виргиния - он говорит, говорит, говорит, как генерал Ли делать то и генерал Ли сказать это.
And ze Creole, he look polite and he wreenkle hees forehead lak he try to remembaire, and zen he smile and say:	А креол - он вежливый, он слушать и морщить лоб, точно хочет вспоминать, а потом улыбаться и говорит:
' General Lee!	"Генерал Ли?!
Ah, oui! Now I know!	А, я вспомнил!
General Lee!	Генерал Ли!
Ze man General Beauregard speak well of!'"	Это тот человек, про который генерал Борегар очень хорошо говорит!"
Scarlett tried to join politely in the laughter but she did not see any point to the story except that Creoles were just as stuck up as Charleston and Savannah people.	Скарлетт из вежливости посмеялась, хотя ничего в этой истории не поняла - разве лишь то, что креолы, оказывается, такие же воображалы, как обитатели Чарльстона и Саванны.
Moreover, she had always thought Ashley's son should have been named after him.	А кроме того, она всегда считала, что сына Эшли следовало назвать по отцу.
The musicians after preliminary tunings and whangings broke into	Музыканты, попиликав, чтобы настроить инструменты, заиграли
"Old Dan Tucker" and Tommy turned to her.	"Старик Дэн Таккер", и Томми повернулся к ней.
"Will you dance, Scarlett?	- Будете танцевать, Скарлетт?
I can't favor you but Hugh or Rene--"	Я в партнеры вам, конечно, не гожусь, но Хью или Рене...
"No, thank you. I'm still mourning my mother," said Scarlett hastily.	- Нет, спасибо, я все еще в трауре по маме, -поспешно сказала Скарлетт.

"I will sit them out."	- Я посижу.
Her eyes singled out Frank Kennedy and beckoned him from the side of Mrs. Elsing.	Она отыскала глазами Фрэнка Кеннеди, разговаривавшего с миссис Элсинг, и поманила его.
"I'll sit in that alcove yonder if you'll bring me some refreshments and then we can have a nice chat," she told Frank as the other three men moved off.	- Я посижу в нише вон там, а вы принесите мне чего-нибудь освежительного, и мы поболтаем, -сказала она Фрэнку, когда три ее собеседника отошли.
When he had hurried away to bring her a glass of wine and a paper thin slice of cake, Scarlett sat down in the alcove at the end of the drawing room and carefully arranged her skirts so that the worst spots would not show.	Он тотчас помчался выполнять ее просьбу и вскоре вернулся с бокалом вина и тоненьким, как бумага, ломтиком кеса, и Скарлетт, старательно уложив юбки, чтобы скрыть наиболее заметные пятна, уселась в нише в дальнем конца залы.
The humiliating events of the morning with Rhett were pushed from her mind by the excitement of seeing so many people and hearing music again.	Память об унизительных минутах, пережитых утром у Ретта, отодвинулась на задний план - ее возбуждал вид всех этих людей и звуки музыки, которой она так давно не слыхала.
Tomorrow she would think of Rhett's conduct and her shame and they would make her writhe again.	Завтра она снова будет думать о поведении Ретта, о своем унижении и снова будет кипеть от гнева.
Tomorrow she would wonder if she had made any impression on Frank's hurt and bewildered heart.	Завтра она будет прикидывать, удалось ли ей оставить след в раненой, потрясенной душе Фрэнка.
But not tonight.	Но не сегодня.
Tonight she was alive to her finger tips, every sense alert with hope, her eyes sparkling.	Сегодня в ней до самых кончиков ногтей бурлила жизнь, все чувства были обострены надеждой, и глаза сверкали.
She looked from the alcove into the huge drawing room and watched the dancers, remembering how beautiful this room had been when first she came to Atlanta during the war.	Она смотрела в большую залу на танцующих из своей ниши и вспоминала, какой красивой казалась ей эта комната, когда она впервые приехала в Атланту во время войны.
Then the hardwood floors had shone like glass, and overhead the chandelier with its hundreds of tiny prisms had caught and reflected every ray of the dozens of candles it bore, flinging them, like gleams from diamonds, flame and sapphire about the room.	Тогда паркет был натерт и сверкал как стекло, а огромная люстра под потолком сотнями крошечных призм ловила и отражала сияние десятков свечей и, словно бриллиант, посылала во все концы комнаты огненно-красные и синие огни.
The old portraits on the walls had been dignified and gracious and had looked down upon guests with an air of mellowed hospitality.	Со старинных портретов на стенах благородные предки милостиво взирали на гостей, излучая радушие.
The rosewood sofas had been soft and inviting and one of them, the largest, had stood in the place of honor in this same alcove where she now sat.	Мягкие подушки на диванчиках розового дерева так и манили к себе, а на почетном месте, в нише, стояла самая большая софа.
It had been Scarlett's favorite seat at parties.	Она любила сидеть здесь во время балов и вечеринок.

From this point stretched the pleasant vista of drawing room and dining room beyond, the oval mahogany table which seated twenty and the twenty slim-legged chairs demurely against the walls, the massive sideboard and buffet weighted with heavy silver, with seven-branched candlesticks, goblets, cruets, decanters and shining little glasses.	Отсюда видна была вся зала и расположенная за ней столовая, где стоял овальный стол красного дерева, за которым могло поместиться человек двадцать, а вдоль стен - двадцать стульев на изящных ножках, массивный буфет и горка, заставленные тяжелым серебром, семисвечными канделябрами, кубками, сосудами для уксуса и масла, графинами и сверкающими рюмками.
Scarlett had sat on that sofa so often in the first years of the war, always with some handsome officer beside her, and listened to violin and bull fiddle, accordion and banjo, and heard the exciting swishing noises which dancing feet made on the waxed and polished floor.	Она так сидела здесь, на софе, в первые годы войны, всегда с каким-нибудь красивым офицером, наслаждаясь звуками скрипки и контрабаса, аккордеона и банджо, перекрывавшими шарканье ног танцоров по навощенному, до блеска натертому паркету.
Now the chandelier hung dark.	А сейчас люстра была темная.
It was twisted askew and most of the prisms were broken, as if the Yankee occupants had made their beauty a target for their boots.	Она висела, как-то странно скособочась, и большинство хрустальных подвесок отсутствовало, словно янки, избрав своей мишенью эту красавицу, швыряли в нее сапогами.
Now an oil lamp and a few candles lighted the room and the roaring fire in the wide hearth gave most of the illumination.	Сейчас залу освещала керосиновая лампа и несколько свечей, а главным образом - огонь, гудевший в большом камине.
Its flickering light showed how irreparably scarred and splintered the dull old floor was.	При его неровном свете видно было, как непоправимо поцарапан, испорчен тусклый старый паркет.
Squares on the faded paper on the wall gave evidence that once the portraits had hung there, and wide cracks in the plaster recalled the day during the siege when a shell had exploded on the house and torn off parts of the roof and second floor.	На выцветших обоях остались квадраты от висевших здесь прежде портретов, а широкие трещины в штукатурке напоминали о том дне осады, когда в дом попал снаряд, обрушил крышу и часть второго этажа.
The heavy old mahogany table, spread with cake and decanters, still presided in the empty-looking dining room but it was scratched and the broken legs showed signs of clumsy repair.	Тяжелый старинный стол красного дерева, заставленный сладкими пирогами и графинами с вином, по-прежнему царил в опустевшей столовой, но он тоже был весь исцарапанный, а на сломанных ножках виднелись следы неумелой починки.
The sideboard, the silver and the spindly chairs were gone.	Горка, серебро и стулья с тонкими ножками - все исчезло.
The dull-gold damask draperies which had covered the arching French windows at the back of the room were missing, and only the remnants of the lace curtains remained, clean but obviously mended.	Не было и тускло-золотых парчовых портьер, обрамлявших высокие французские окна в глубине комнаты, - сохранились лишь старые кружевные занавески, чистые, но штопаные-перештопанные.
In place of the curved sofa she had liked so much was a hard bench that was none too comfortable.	На месте софы с изогнутой спинкой, которую Скарлетт так любила, стояла совсем неудобная, жесткая деревянная скамья.
She sat upon it with as good grace as possible, wishing her skirts were in such condition that she could dance.	Скарлетт сидела на ней, стараясь придать своей позе возможно больше изящества и от души жалея, что мокрая юбка не позволяет ей танцевать.