Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Чарльз Диккенс
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Чарльз Диккенс, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Чарльз Диккенс (1812–1870) — английский писатель, завоевавший мировую славу и необычайно популярный в России. Сложные сюжетные переплетения и глубокая эмоциональность присущи созданным Диккенсом произведениям. Роман "Большие надежды" — одна из жемчужин его творчества.

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Чарльз Диккенс

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

"Good by, O my dear, dear friend!"	- Прощай, мой милый, мой добрый друг!
Heaven knows we need never be ashamed of our tears, for they are rain upon the blinding dust of earth, overlying our hard hearts.	Видит бог, мы напрасно стыдимся своих слез, -они как дождь смывают душную пыль, иссушающую наши сердца.
I was better after I had cried than before,-more sorry, more aware of my own ingratitude, more gentle.	Слезы принесли мне облегчение - я смягчился, о многом пожалел, глубже почувствовал свою неблагодарность.
If I had cried before, I should have had Joe with me then.	Если бы я заплакал раньше, Джо был бы со мной в эту минуту.
So subdued I was by those tears, and by their breaking out again in the course of the quiet walk, that when I was on the coach, and it was clear of the town, I deliberated with an aching heart whether I would not get down when we changed horses and walk back, and have another evening at home, and a better parting.	Я так растрогался от собственных слез, которые снова и снова навертывались мне на глаза, пока я шел по пустынной дороге, что, уже сев в дилижанс и выехав из города, с тоскою думал, как хорошо было бы соскочить на землю, когда мы будем менять лошадей, добежать домой и, проведя еще один вечер под родным кровом, получше проститься со своими.
We changed, and I had not made up my mind, and still reflected for my comfort that it would be quite practicable to get down and walk back, when we changed again.	Лошадей переменили, а я так ни на что и не решился и только утешал себя мыслью, что вполне можно будет вернуться и со следующей станции.
And while I was occupied with these deliberations, I would fancy an exact resemblance to Joe in some man coming along the road towards us, and my heart would beat high.-As if he could possibly be there!	Занятый этими мыслями, я несколько раз обманывался, принимая за Джо какого-нибудь путника, показавшегося вдали на дороге, и сердце у меня замирало... Как будто Джо мог здесь оказаться!
We changed again, and yet again, and it was now too late and too far to go back, and I went on.	Мы переменили лошадей еще и еще раз, теперь возвращаться было уже слишком поздно и слишком далеко, и я не вернулся.
And the mists had all solemnly risen now, and the world lay spread before me.	А туман весь без остатка торжественно уплыл вверх, и мир лежал передо мной как на ладони.
This is the end of the first stage of Pip's expectations.	На этом кончается первая пора надежд Пипа.
Chapter XX	ГЛАВА XX
The journey from our town to the metropolis was a journey of about five hours.	Езды от нашего города до столицы было часов пять.
It was a little past midday when the four-horse stage-coach by which I was a passenger, got into the ravel of traffic frayed out about the Cross Keys, Wood Street, Cheapside, London.	Уже перевалило за полдень, когда запряженный четверкой дилижанс, в котором я ехал, влился в сутолоку уличного движения и подкатил к гостинице "Скрещенные ключи" на углу Вуд-стрит и Чипсайда, в Лондоне.
We Britons had at that time particularly settled that it was treasonable to doubt our having and our being the best of everything: otherwise, while I was scared by the immensity of London, I think I might have had some faint doubts whether it was not rather ugly, crooked, narrow, and dirty.	Как раз в то время мы, британцы, окончательно установили, что и мы сами и все в нашей стране -венец творения, а тот, кто в этом сомневается, повинен в государственной измене; если бы не такое положение вещей, вполне возможно, что улицы Лондона, испугавшего меня своей необъятностью, показались бы мне очень некрасивыми, кривыми, узкими и грязными.

Mr. Jaggers had duly sent me his address; it was, Little Britain, and he had written after it on his card, "just out of Smithfield, and close by the coach-office."	Мистер Джеггерс, как и было условлено, своевременно сообщил мне свой адрес. Улица называлась Литл-Бритен, а от руки на его карточке было приписано: "Не доезжая Смитфилда, у самой конторы дилижансов".
Nevertheless, a hackney-coachman, who seemed to have as many capes to his greasy great-coat as he was years old, packed me up in his coach and hemmed me in with a folding and jingling barrier of steps, as if he were going to take me fifty miles.	Однако извозчик, чью засаленную шинель украшало, казалось, столько же пелерин, сколько ему было лет, так старательно упаковал меня в свою карету и загородил дребезжащей откидной подножкой, словно готовился везти меня за пятьдесят миль.
His getting on his box, which I remember to have been decorated with an old weather-stained pea-green hammercloth moth-eaten into rags, was quite a work of time.	Он бесконечно долго взбирался на козлы, покрытые старым, вылинявшим гороховым чехлом с бахромой, который моль превратила в сплошные лохмотья.
It was a wonderful equipage, with six great coronets outside, and ragged things behind for I don't know how many footmen to hold on by, and a harrow below them, to prevent amateur footmen from yielding to the temptation.	Колымага у него была диковинная: с шестью большими коронами по бокам, с ободранными петлями сзади, за которые могли бы держаться хоть десять лакеев, и с целым частоколом из гвоздей над задними колесами, чтобы любителям бесплатного катанья на запятках не вздумалось поддаться такому соблазну.
I had scarcely had time to enjoy the coach and to think how like a straw-yard it was, and yet how like a rag-shop, and to wonder why the horses' nose-bags were kept inside, when I observed the coachman beginning to get down, as if we were going to stop presently.	Не успел я удобно усесться и решить, что карета сильно напоминает овин, но еще больше - лавку старьевщика, и подивиться, неужели торбы обязательно нужно хранить тут же, как заметил, что возница готовится слезать с козел, словно мы уже подъезжаем.
And stop we presently did, in a gloomy street, at certain offices with an open door, whereon was painted MR. JAGGERS.	И действительно, очень скоро карета остановилась на мрачной улице, перед конторой, на открытой двери которой было выведено: "М-р Джеггерс".
"How much?" I asked the coachman.	- Сколько с меня? - спросил я.
The coachman answered, "A shilling-unless you wish to make it more."	- Шиллинг, - ответил извозчик, - если не пожелаете прибавить.
I naturally said I had no wish to make it more.	Я, разумеется, сказал, что не пожелаю.
"Then it must be a shilling," observed the coachman.	- Тогда, значит, шиллинг, - вздохнул извозчик.
"I don't want to get into trouble.	- Не то с ним хлопот не оберешься.
I know him!"	Уж я его знаю!
He darkly closed an eye at Mr. Jaggers's name, and shook his head.	- И, подмигнув на дверь конторы, сокрушенно покачал головой.
When he had got his shilling, and had in course of time completed the ascent to his box, and had got away (which appeared to relieve his mind), I went into the front office with my little portmanteau in my hand and asked, Was Mr. Jaggers at home?	Когда он, получив свой шиллинг, совершил в конце концов обратное восхождение на козлы и покатил прочь (от чего, казалось, сильно воспрянул духом), я вошел со своим чемоданчиком в контору и спросил, у себя ли мистер Джеггерс.

"He is not," returned the clerk. "He is in Court at present.	- Нет, - отвечал клерк, - он сейчас в суде.
Am I addressing Mr. Pip?"	Мистер Пип, если не ошибаюсь?
I signified that he was addressing Mr. Pip.	Я заверил его, что он не ошибается.
"Mr. Jaggers left word, would you wait in his room.	- Мистер Джеггерс просил вам передать, чтобы вы обождали у него в кабинете.
He couldn't say how long he might be, having a case on.	Он сегодня занят в суде и не мог сказать, долго ли там пробудет.
But it stands to reason, his time being valuable, that he won't be longer than he can help."	Но, поскольку время ему дорого, он, очевидно, не пробудет там ни минуты лишней.
With those words, the clerk opened a door, and ushered me into an inner chamber at the back.	С этими словами клерк отворил дверь и провел меня в соседнюю комнату.
Here, we found a gentleman with one eye, in a velveteen suit and knee-breeches, who wiped his nose with his sleeve on being interrupted in the perusal of the newspaper.	Здесь, углубившись в чтение газеты, сидел какой-то одноглазый субъект в плисовой куртке и штанах до колен, который при нашем появлении поднял голову и вытер нос рукавом.
"Go and wait outside, Mike," said the clerk.	- Ступайте, подождите в конторе, Майк, - сказал клерк.
I began to say that I hoped I was not interrupting, when the clerk shoved this gentleman out with as little ceremony as I ever saw used, and tossing his fur cap out after him, left me alone.	Я хотел было извиниться, что помешал, но клерк без дальнейших церемоний выпроводил посетителя из кабинета и, швырнув ему вслед его меховую шапку, оставил меня одного.
Mr. Jaggers's room was lighted by a skylight only, and was a most dismal place; the skylight, eccentrically pitched like a broken head, and the distorted adjoining houses looking as if they had twisted themselves to peep down at me through it.	Кабинет мистера Джеггерса, куда свет проникал только сквозь стеклянный люк в потолке, оказался необычайно мрачным убежищем. Стекло, причудливо заклеенное в нескольких местах, точно разбитая голова, искривляло линии соседних домов, которые как будто вытягивали шею и изгибались, чтобы получше разглядеть меня сверху.
There were not so many papers about, as I should have expected to see; and there were some odd objects about, that I should not have expected to see,-such as an old rusty pistol, a sword in a scabbard, several strange-looking boxes and packages, and two dreadful casts on a shelf, of faces peculiarly swollen, and twitchy about the nose.	В комнате было меньше бумаг, чем я ожидал в ней увидеть; зато были всякие странные предметы, которых я никак не ожидал в ней увидеть: старый заржавленный пистолет, сабля в ножнах, какие-то странные ящики и свертки, а на полке - два страшных гипсовых слепка, сделанных с лиц, безобразно раздувшихся и застывших в судорожной усмешке.
Mr. Jaggers's own high-backed chair was of deadly black horsehair, with rows of brass nails round it, like a coffin; and I fancied I could see how he leaned back in it, and bit his forefinger at the clients.	Кресло мистера Джеггерса было обито жесткой черной материей, с рядами медных гвоздиков по краям, точно гроб; я живо представил себе, как он откидывается на высокую спинку и покусывает указательный палец, сверля глазами клиента.
The room was but small, and the clients seemed to have had a habit of backing up against the wall; the wall, especially opposite to Mr. Jaggers's chair, being greasy with shoulders.	Комната была небольшая, и клиенты, видимо, имели обыкновение пятиться к самой стене: вся она, особенно против кресла мистера Джеггерса, была засалена от соприкосновения с плечами и спинами.