Джозеф Конрад - Сердце тьмы - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Джозеф Конрад - Сердце тьмы - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Сердце тьмы - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Джозеф Конрад
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Джозеф Конрад - Сердце тьмы - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Сердце тьмы - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Джозеф Конрад, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

«Сердце тьмы» – путешествие английского моряка в глубь Африки, психологическое изображение борьбы цивилизации и природы, исследование «тьмы человеческого сердца», созданное Джозефом Конрадом после восьми лет пребывания в Конго. По мотивам повести «Сердце тьмы» был написан сценарий знаменитого фильма Фрэнсиса Форда Копполы «Апокалипсис сегодня».

Сердце тьмы - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Сердце тьмы - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Джозеф Конрад

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

I had-for my sins, I suppose-to go through the ordeal of looking into it myself.	Мне пришлось - должно быть, в наказание за мои грехи - подвергнуться испытанию и самому заглянуть в его душу.
No eloquence could have been so withering to one's belief in mankind as his final burst of sincerity.	Никакие красноречивые доводы не могли бы до такой степени потрясти веру в человека, как эта последняя его вспышка откровенности.
He struggled with himself, too.	Он тоже боролся с собой.
I saw it-I heard it.	Я это видел, слышал.
I saw the inconceivable mystery of a soul that knew no restraint, no faith, and no fear, yet struggling blindly with itself.	Я видел непостижимую тайну души, которая не знает ни удержу, ни веры, ни страха и, однако, борется вслепую сама с собой.
I kept my head pretty well; but when I had him at last stretched on the couch, I wiped my forehead, while my legs shook under me as though I had carried half a ton on my back down that hill.	Я сохранил присутствие духа; но, когда мне удалось уложить его на кушетку, я вытер пот со лба, а ноги мои дрожали, словно я, спускаясь с того холма, тащил на своей спине груз в полтонны весом.
And yet I had only supported him, his bony arm clasped round my neck-and he was not much heavier than a child.	А ведь я только его поддерживал, когда он своей костлявой рукой обнимал меня за шею. Он был немногим тяжелее ребенка.
"When next day we left at noon, the crowd, of whose presence behind the curtain of trees I had been acutely conscious all the time, flowed out of the woods again, filled the clearing, covered the slope with a mass of naked, breathing, quivering, bronze bodies.	Когда на следующий день, в полдень, мы снялись с якоря, толпа людей - все время я остро ощущал ее присутствие за стеной деревьев - снова вышла из леса и рассыпалась по просеке; склон холма был покрыт обнаженными трепещущими бронзовыми телами.
I steamed up a bit, then swung down stream, and two thousand eyes followed the evolutions of the splashing, thumping, fierce river-demon beating the water with its terrible tail and breathing black smoke into the air.	Я провел пароход вверх по течению, затем повернул его; две тысячи глаз следили за плескавшимся и стучавшим яростным демоном реки, который разбивал воду чудовищным своим хвостом и выдыхал в небо черный дым.
In front of the first rank, along the river, three men, plastered with bright red earth from head to foot, strutted to and fro restlessly.	Перед толпой у самой реки три человека, с головы до ног облепленные красной глиной, беспокойно шагали взад и вперед.
When we came abreast again, they faced the river, stamped their feet, nodded their horned heads, swayed their scarlet bodies; they shook towards the fierce river-demon a bunch of black feathers, a mangy skin with a pendent tail-something that looked a dried gourd; they shouted periodically together strings of amazing words that resembled no sounds of human language; and the deep murmurs of the crowd, interrupted suddenly, were like the responses of some satanic litany.	Когда судно снова поравнялось с просекой, они повернулись лицом к реке, топая, кивая рогатыми головами; раскачивались их красные тела; они потрясали вслед яростному демону реки пучком черных перьев, облезшей шкурой с хвостом и каким-то предметом, походившим на высохшую тыкву; они выкрикивали какие-то удивительные слова, ничего общего не имеющие со звуками человеческой речи, а толпа глухим рокотом отвечала на эти заклятья, как бы участвуя в сатанинской литании.
"We had carried Kurtz into the pilot-house: there was more air there.	Мы перенесли Куртца в рулевую рубку: там было больше воздуха.
Lying on the couch, he stared through the open shutter.	Лежа на кушетке, он смотрел в отверстие, заменявшее окно.

There was an eddy in the mass of human bodies, and the woman with helmeted head and tawny cheeks rushed out to the very brink of the stream.	Вдруг толпа заволновалась, и женщина с прической, напоминавшей шлем, со смуглыми щеками, подбежала к самой воде.
She put out her hands, shouted something, and all that wild mob took up the shout in a roaring chorus of articulated, rapid, breathless utterance.	Она простерла руки, выкрикнула какие-то слова, и вся масса дикарей хором быстро и членораздельно повторила ее фразу.
"'Do you understand this?' I asked.	- Вы это понимаете? - спросил я.
"He kept on looking out past me with fiery, longing eyes, with a mingled expression of wistfulness and hate.	Он смотрел мимо меня горящими тоскливыми глазами; взгляд его был сосредоточенный и злобный.
He made no answer, but I saw a smile, a smile of indefinable meaning, appear on his colourless lips that a moment after twitched convulsively.	Он ничего не ответил, но я видел, как улыбка, странная улыбка появилась на бесцветных губах; потом губы его судорожно искривились.
'Do I not?' he said slowly, gasping, as if the words had been torn out of him by a supernatural power.	- Понимаю ли я? - проговорил он медленно, задыхаясь, словно какая-то сверхъестественная сила вырвала у него эти слова.
"I pulled the string of the whistle, and I did this because I saw the pilgrims on deck getting out their rifles with an air of anticipating a jolly lark.	Я дернул веревку свистка; сделал я это потому, что видел, как пилигримы, решив позабавиться, вышли на палубу с ружьями.
At the sudden screech there was a movement of abject terror through that wedged mass of bodies.	Когда раздался пронзительный свисток, ужас охватил эту сгрудившуюся толпу.
'Don't! don't you frighten them away,' cried some one on deck disconsolately.	- Не надо! Не надо! Вы их спугнете! - досадливо крикнул кто-то на палубе.
I pulled the string time after time.	Снова я несколько раз дернул веревку.
They broke and ran, they leaped, they crouched, they swerved, they dodged the flying terror of the sound.	Люди бросились, ползли, припадая к земле, стараясь ускользнуть от страшных звуков.
The three red chaps had fallen flat, face down on the shore, as though they had been shot dead.	Три обмазанных красной глиной парня, словно подстреленные, упали ничком.
Only the barbarous and superb woman did not so much as flinch, and stretched tragically her bare arms after us over the sombre and glittering river.	И только величественная дикарка не шевельнулась и трагически простерла к мрачной и сверкающей реке свои обнаженные руки.
"And then that imbecile crowd down on the deck started their little fun, and I could see nothing more for smoke.	Тогда толпа идиотов на палубе начала забавляться, и я ничего не мог разглядеть сквозь завесу дыма.
"The brown current ran swiftly out of the heart of darkness, bearing us down towards the sea with twice the speed of our upward progress; and Kurtz's life was running swiftly, too, ebbing, ebbing out of his heart into the sea of inexorable time.	Темный поток, вырываясь из сердца тьмы, уносил нас к морю; теперь мы шли в два раза быстрее, чем раньше; а жизнь Куртца. так же быстро угасала, отливая от его сердца, чтобы влиться в море неумолимого времени.
The manager was very placid, he had no vital anxieties now, he took us both in with a comprehensive and satisfied glance: the 'affair' had come off as well as could be wished.	Начальник был настроен благодушно; теперь ему не о чем было беспокоиться, и обоих нас он окидывал взглядом понимающим и удовлетворенным: "дело" обошлось прекрасно, и лучшего исхода нельзя было пожелать.
I saw the time approaching when I would be left alone of the party of 'unsound method.'	Я понимал, что близится время, когда я останусь единственным сторонником "нерационального метода".

The pilgrims looked upon me with disfavour.	Пилигримы посматривали на меня неблагосклонно.
I was, so to speak, numbered with the dead.	Я был, так сказать, отнесен в одну рубрику с мертвецом.
It is strange how I accepted this unforeseen partnership, this choice of nightmares forced upon me in the tenebrous land invaded by these mean and greedy phantoms.	Странно, что я принял это нежданное товарищество, этот кошмар, навязанный мне в стране мрака, куда вторглись подлые и жадные призраки.
"Kurtz discoursed.	Куртц разглагольствовал.
A voice! a voice!	Ах, этот голос! Этот голос!
It rang deep to the very last.	До последней минуты он сохранил свою силу.
It survived his strength to hide in the magnificent folds of eloquence the barren darkness of his heart.	Он пережил способность Куртца скрывать в великолепных складках красноречия темное и бесплодное его сердце.
Oh, he struggled! he struggled!	Куртц боролся. О, как он боролся!
The wastes of his weary brain were haunted by shadowy images now-images of wealth and fame revolving obsequiously round his unextinguishable gift of noble and lofty expression.	Его усталый мозг был словно одержим туманными видениями - призраками богатства и славы, раболепно склоняющимися перед его неугасимым даром расточать благородные и высокопарные фразы.
My Intended, my station, my career, my ideas-these were the subjects for the occasional utterances of elevated sentiments.	Моя нареченная, моя станция, моя карьера, мои идеи - вот что служило предлогом для проявления возвышенных чувств.
The shade of the original Kurtz frequented the bedside of the hollow sham, whose fate it was to be buried presently in the mould of primeval earth.	Тень подлинного Куртца появлялась у ложа мистификатора, которому суждено было быть погребенным в первобытной земле.
But both the diabolic love and the unearthly hate of the mysteries it had penetrated fought for the possession of that soul satiated with primitive emotions, avid of lying fame, of sham distinction, of all the appearances of success and power.	Но дьявольская любовь и ужасная ненависть к тайнам, какие он открыл, боролись за обладание этой душой, пресыщенной примитивными эмоциями, жаждущей лживой славы, фальшивых отличий и всех видимостей успеха и власти.
"Sometimes he was contemptibly childish.	Иногда он бывал возмутительно ребячлив.
He desired to have kings meet him at railway-stations on his return from some ghastly Nowhere, where he intended to accomplish great things.	Он желал, чтобы короли встречали его на станциях, - его, возвращающегося из какой-то призрачной страны, где он намеревался совершить великие дела.
'You show them you have in you something that is really profitable, and then there will be no limits to the recognition of your ability,' he would say.	- Нужно только им показать, что вы действительно способны принести пользу, и тогда вас ждет полное признание, - говорил он.
'Of course you must take care of the motives-right motives-always.'	- Конечно, не следует забывать о мотивах... мотивы должны быть честные.
The long reaches that were like one and the same reach, monotonous bends that were exactly alike, slipped past the steamer with their multitude of secular trees looking patiently after this grimy fragment of another world, the forerunner of change, of conquest, of trade, of massacres, of blessings.	За поворотами, всегда похожими один на другой, открывался все тот же вид на однообразную реку; пароход проплывал мимо вековых деревьев, которые терпеливо смотрели вслед этому грязному осколку другого мира, предвестнику перемен, побед, торговли, избиений и всяких благ.