Чарльз Диккенс - Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Чарльз Диккенс - Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Чарльз Диккенс
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.13/5. Голосов: 81
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Чарльз Диккенс - Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Чарльз Диккенс, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Идея этой повести впервые возникла у меня, когда я с моими детьми и друзьями участвовал в домашнем спектакле, в пьесе Уилки Коллинза «Застывшая пучина». Мне очень хотелось войти по-настоящему в роль, и я старался представить себе то душевное состояние, которое я мог бы правдиво передать, дабы захватить зрителя.

По мере того как у меня складывалось представление о моем герое, оно постепенно облекалось в ту форму, в которую и вылилось окончательно в этой повести. Я поистине перевоплотился в него, когда играл. Я так остро пережил и перечувствовал все то, что выстрадано и пережито на этих страницах, как если бы я действительно испытал это сам.

Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Чарльз Диккенс

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Less than two pipes.	Двух трубок не выкурил!
Word of honour!"	Правду вам говорю!
As the grinning little man held out the pipe he was smoking, to explain how he timed the executioner, Carton was so sensible of a rising desire to strike the life out of him, that he turned away.	Человечек, ухмыляясь, тыкал в Картона своей трубкой, поясняя, как он ведет счет, сколько голов можно отрубить и за какое время, а Картону, глядя на него, так хотелось свернуть ему шею, что он поспешил отойти.
"But you are not English," said the wood-sawyer, "though you wear English dress?"	- А вы разве англичанин, что ходите в английском платье? - окликнул его пильщик.
"Yes," said Carton, pausing again, and answering over his shoulder.	- Англичанин, - отвечал Картон, оборачиваясь и замедляя шаг.
"You speak like a Frenchman."	- А говорите как француз.
"I am an old student here."	- Я здесь учился, когда еще студентом был.
"Aha, a perfect Frenchman!	- Ага! Совсем как настоящий француз!
Good night, Englishman."	Доброй ночи, англичанин.
"Good night, citizen."	- Доброй ночи, гражданин.
"But go and see that droll dog," the little man persisted, calling after him. "And take a pipe with you!"	- А вы сходите непременно поглядеть на нашего брадобрея, - крикнул ему вдогонку пильщик, - да не забудьте взять с собой трубку!
Sydney had not gone far out of sight, when he stopped in the middle of the street under a glimmering lamp, and wrote with his pencil on a scrap of paper.	Скрывшись из глаз пильщика, Сидни прошел несколько шагов, остановился у фонаря посреди улицы и, вынув карандаш, написал что-то на клочке бумаги.
Then, traversing with the decided step of one who remembered the way well, several dark and dirty streets-much dirtier than usual, for the best public thoroughfares remained uncleansed in those times of terror-he stopped at a chemist's shop, which the owner was closing with his own hands.	Потом решительным шагом, как человек, хорошо знающий дорогу, быстро зашагал по грязным неосвещенным улицам, которые были теперь еще грязнее, чем раньше, потому что в страшные дни террора даже самые бойкие и людные улицы совсем не убирались. В темном кривом переулке, круто поднимающемся в гору, он остановился у лавки аптекаря.
A small, dim, crooked shop, kept in a tortuous, up-hill thoroughfare, by a small, dim, crooked man.	Это была темная невзрачная лавчонка, не внушающая доверия, и хозяин ее, маленький невзрачный человек, тоже не внушающий доверия, уже собирался запирать на ночь.
Giving this citizen, too, good night, as he confronted him at his counter, he laid the scrap of paper before him.	Картон подождал, пока он вернулся к прилавку, вежливо поздоровался и положил перед ним клочок бумаги.
"Whew!" the chemist whistled softly, as he read it.	- Фью! - тихонько свистнул аптекарь, прочитав бумажку.
"Hi! hi! hi!" Sydney Carton took no heed, and the chemist said: "For you, citizen?"	Сидни молчал. - Это для вас, гражданин? -спросил аптекарь.
"For me."	- Да, для меня.
"You will be careful to keep them separate, citizen?	- Держите их в отдельности, эти порошки, гражданин.

You know the consequences of mixing them?"	Вы знаете, что получится, если их смешать?
"Perfectly."	- Знаю отлично.
Certain small packets were made and given to him.	Аптекарь приготовил порошки и дал Картону несколько маленьких пакетиков.
He put them, one by one, in the breast of his inner coat, counted out the money for them, and deliberately left the shop.	Картон спрятал их один за другим во внутренний карман сюртука, отсчитал деньги, простился и вышел из лавки.
"There is nothing more to do," said he, glancing upward at the moon, "until to-morrow.	- Ну, сегодня все, - промолвил он, закинув голову и глядя вверх на вынырнувший из-за облаков месяц, - до завтра.
I can't sleep."	А спать - не заснешь!
It was not a reckless manner, the manner in which he said these words aloud under the fast-sailing clouds, nor was it more expressive of negligence than defiance. It was the settled manner of a tired man, who had wandered and struggled and got lost, but who at length struck into his road and saw its end.	Он сказал это не обычным своим небрежным тоном. В этих словах, которые он произнес вслух, глядя вверх на быстро бегущие облака, не было ни пренебрежения, ни вызова; в них скорее чувствовалась глубокая удовлетворенность усталого человека, который долго плутал, сбившись с дороги, отчаивался, но, наконец, вышел на верный путь и видит, что его странствие подходит к концу.
Long ago, when he had been famous among his earliest competitors as a youth of great promise, he had followed his father to the grave.	Тому назад много лет, в ранней юности, когда он в кругу своих сверстников считался одним из самых способных юношей, подающим блестящие надежды, он хоронил своего отца и шел за его гробом.
His mother had died, years before.	Мать его умерла намного раньше.
These solemn words, which had been read at his father's grave, arose in his mind as he went down the dark streets, among the heavy shadows, with the moon and the clouds sailing on high above him.	И вот теперь, когда он блуждал по темным улицам, где черные тени домов угрюмо выступали из мглы, а высоко вверху над его головой месяц катился по небу среди быстро бегущих облаков, ему вспомнились торжественные слова, которые он слышал над могилой отца:
"I am the resurrection and the life, saith the Lord: he that believeth in me, though he were dead, yet shall he live: and whosoever liveth and believeth in me, shall never die."	"Я есмь воскресение и жизнь, - сказал господь, -верующий в меня если и умрет, оживет, и всякий живущий и верующий в меня не умрет вовек".
In a city dominated by the axe, alone at night, with natural sorrow rising in him for the sixty-three who had been that day put to death, and for to-morrow's victims then awaiting their doom in the prisons, and still of to-morrow's and to-morrow's, the chain of association that brought the words home, like a rusty old ship's anchor from the deep, might have been easily found.	Не удивительно, что ему припомнились эти слова: один, ночью в городе, где царила гильотина, он не мог не испытывать гнетущего чувства, вспоминая об этих шестидесяти трех казненных за сегодняшний день, и о множестве других, томящихся за решеткой, которых завтра ожидает такая же участь, завтра, - мысль его непрестанно возвращалась к этому завтра и, словно стараясь зацепиться за что-то, хваталась за эти слова и держалась за них, как ставшее на причал судно держится за старый заржавленный якорь, зарывшийся на дне моря.

He did not seek it, but repeated them and went on.	Впрочем, Картон не отдавал себе в том отчета, он шел и повторял про себя эти слова.
With a solemn interest in the lighted windows where the people were going to rest, forgetful through a few calm hours of the horrors surrounding them; in the towers of the churches, where no prayers were said, for the popular revulsion had even travelled that length of self-destruction from years of priestly impostors, plunderers, and profligates; in the distant burial-places, reserved, as they wrote upon the gates, for Eternal Sleep; in the abounding gaols; and in the streets along which the sixties rolled to a death which had become so common and material, that no sorrowful story of a haunting Spirit ever arose among the people out of all the working of the Guillotine; with a solemn interest in the whole life and death of the city settling down to its short nightly pause in fury; Sydney Carton crossed the Seine again for the lighter streets.	Взгляд его задумчиво скользил по освещенным окнам домов, где люди готовились отойти ко сну, который хотя бы на несколько часов позволит им забыть о кровавых ужасах; по темным силуэтам церквей, где теперь никто не молился, потому что за долгие годы подчинения своим духовным пастырям народ так возненавидел этих ханжей, лихоимцев и развратников, что потерял веру в молитву и забыл о спасении души. Картон переносился мысленно за ограду виднеющегося вдалеке кладбища, сулящего вечный покой всем, кто обретал в нем последний приют, и в переполненные тюрьмы, откуда он вместе с шестьюдесятью обреченными следовал по этим улицам на смерть, которая стала чем-то таким обыденным и привычным, что даже не задевала воображения и не создавала горестных легенд о страшных призраках, рожденных неутомимым мечом гильотины. Так, поглощенный мыслями о жизни и смерти, Сидни Картон бродил по темным улицам затихшего города, который, набушевавшись за день, отходил ко сну; незаметно для себя он вышел к мосту через Сену и, перейдя на другой берег, очутился в освещенных кварталах.
Few coaches were abroad, for riders in coaches were liable to be suspected, and gentility hid its head in red nightcaps, and put on heavy shoes, and trudged.	Здесь жизнь еще не замерла, еще попадались экипажи, но редко, потому что всякий, кто ездил в карете, навлекал на себя подозрение, и бывшие господа напялили на головы красные колпаки и ходили пешком в грубых башмаках.
But, the theatres were all well filled, and the people poured cheerfully out as he passed, and went chatting home.	Но театры были полны, и как раз сейчас из театральных подъездов публика высыпала на улицу и, оживленно болтая, расходилась по домам.
At one of the theatre doors, there was a little girl with a mother, looking for a way across the street through the mud.	У одного из театров он увидел маленькую девочку с матерью, которые не решались перейти через улицу, боясь увязнуть в грязи.
He carried the child over, and before the timid arm was loosed from his neck asked her for a kiss.	Он взял девочку на руки и перенес ее, и прежде чем он поставил ее на ноги и робкая ручка, обхватившая его за шею, соскользнула с его плеча, попросил поцеловать его.
"I am the resurrection and the life, saith the Lord: he that believeth in me, though he were dead, yet shall he live: and whosoever liveth and believeth in me, shall never die."	"Я есмь воскресение и жизнь, - сказал господь, -верующий в меня, если и умрет, оживет. И всякий живущий и верующий в меня не умрет вовек".
Now, that the streets were quiet, and the night wore on, the words were in the echoes of his feet, and were in the air.	Теперь, когда и здесь постепенно все стихло и ночь окутала город, эти слова раздавались в его ушах, словно эхо шагов, разносившихся далеко в воздухе.