Чарльз Диккенс - Холодный дом - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Чарльз Диккенс - Холодный дом - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Холодный дом - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Чарльз Диккенс
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3.4/5. Голосов: 101
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Чарльз Диккенс - Холодный дом - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Холодный дом - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Чарльз Диккенс, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Большой мастер создания интриги, Диккенс насытил драму "Холодный дом" тайнами и запутанными сюжетными ходами. Вы будете плакать и смеяться буквально на одной странице, сочувствовать и сострадать беззащитным и несправедливо обиженным - автор не даст вам перевести дух.

Холодный дом - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Холодный дом - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Чарльз Диккенс

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

It is ravishing!	Восхитительно!
The sea has no appreciation of great men, but knocks them about like the small fry.	Море не ценит великих людей - качает их, как и всякую мелкую рыбешку.
It is habitually hard upon Sir Leicester, whose countenance it greenly mottles in the manner of sage-cheese and in whose aristocratic system it effects a dismal revolution.	Оно всегда жестоко обращается с сэром Лестером, чье лицо покрывается зеленоватыми пятнами, подобными плесени на сдобренном шалфеем сыре-чеддере, и в чьем аристократическом организме происходит гнетущая революция.
It is the Radical of Nature to him.	Сэру Лестеру море представляется "оппозиционером" в Природе.
Nevertheless, his dignity gets over it after stopping to refit, and he goes on with my Lady for Chesney Wold, lying only one night in London on the way to Lincolnshire.	Тем не менее сознание своей родовитости помогает баронету прийти в себя после остановки для отдыха, и он вместе с миледи едет дальше, в Чесни-Уолд, пролежав лишь одну ночь в Лондоне по дороге в Линкольншир.
Through the same cold sunlight, colder as the day declines, and through the same sharp wind, sharper as the separate shadows of bare trees gloom together in the woods, and as the Ghost's Walk, touched at the western corner by a pile of fire in the sky, resigns itself to coming night, they drive into the park.	В столь же холодный солнечный день, - который становится все более холодным, по мере того как склоняется к вечеру, - в столь же ветреную погоду, - которая становится все более ветреной, по мере того как отдельные тени безлистых деревьев в лесу все больше сливаются в сумраке, а Дорожка призрака, западный конец которой еще озарен пламенем небесного костра, готовится исчезнуть в ночном мраке, - они въезжают в парк.
The rooks, swinging in their lofty houses in the elm-tree avenue, seem to discuss the question of the occupancy of the carriage as it passes underneath, some agreeing that Sir Leicester and my Lady are come down, some arguing with malcontents who won't admit it, now all consenting to consider the question disposed of, now all breaking out again in violent debate, incited by one obstinate and drowsy bird who will persist in putting in a last contradictory croak.	Грачи, покачиваясь в своих высоких жилищах на вязовой аллее, должно быть, решают вопрос - кто же это сидит в карете, проезжающей под деревьями; причем одни сходятся на том, что это сэр Лестер и миледи едут домой; другие спорят с недовольными, которые не желают этого признать; одно время все соглашаются, что решение вопроса следует отложить; потом снова заводят яростные споры, подстрекаемые какой-то упрямой и заспанной птицей, которая всем противоречит и жаждет, чтобы за ней осталось последнее карканье.
Leaving them to swing and caw, the travelling chariot rolls on to the house, where fires gleam warmly through some of the windows, though not through so many as to give an inhabited expression to the darkening mass of front.	Так они качаются на ветках и каркают, а дорожная карета подкатывает к дому, где в нескольких окнах тепло светятся огни, хоть этих освещенных окон не так много, чтобы придать жилой вид громадному темнеющему фасаду.
But the brilliant and distinguished circle will soon do that.	Впрочем, жилой вид он примет скоро, - когда в Чесни-Уолд съедется избранный и блестящий круг.
Mrs. Rouncewell is in attendance and receives Sir Leicester's customary shake of the hand with a profound curtsy.	Миссис Раунсуэлл находится на своем посту и отвечает на освященное обычаем рукопожатие сэра Лестера глубоким реверансом.
"How do you do, Mrs. Rouncewell?	- Как поживаете, миссис Раунсуэлл?
I am glad to see you."	Рад вас видеть.

"I hope I have the honour of welcoming you in good health, Sir Leicester?"	- Имею честь приветствовать вас, сэр Лестер, и надеюсь, что вы в добром здоровье!
"In excellent health, Mrs. Rouncewell."	- В отменнейшем здоровье, миссис Раунсуэлл.
"My Lady is looking charmingly well," says Mrs. Rouncewell with another curtsy.	- Миледи выглядит прекрасно, донельзя очаровательно, - говорит миссис Раунсуэлл и снова приседает.
My Lady signifies, without profuse expenditure of words, that she is as wearily well as she can hope to be.	Миледи коротко дает понять, что она чувствует себя прекрасно, только донельзя утомлена.
But Rosa is in the distance, behind the housekeeper; and my Lady, who has not subdued the quickness of her observation, whatever else she may have conquered, asks,	Но поодаль, сзади домоправительницы, стоит Роза, и миледи, которая хоть и победила в себе многое в борьбе с собой, но еще не притупила своей острой наблюдательности, спрашивает:
"Who is that girl?"	- Кто эта девушка?
"A young scholar of mine, my Lady. Rosa."	- Это моя молоденькая ученица, миледи... ее зовут Роза.
"Come here, Rosa!"	- Подойди поближе, Роза!
Lady Dedlock beckons her, with even an appearance of interest.	- Леди Дедлок подзывает девушку знаком и, кажется, даже проявляет к ней некоторый интерес.
"Why, do you know how pretty you are, child?" she says, touching her shoulder with her two forefingers.	- А ты знаешь, дитя мое, какая ты хорошенькая? -говорит она, дотрагиваясь до плеча девушки двумя пальцами.
Rosa, very much abashed, says,	Роза, очень смущенная, отвечает:
"No, if you please, my Lady!" and glances up, and glances down, and don't know where to look, but looks all the prettier.	"Нет, с вашего позволения, миледи!" - и то поднимает глаза, то опускает, не зная, куда их девать, но еще больше хорошеет.
"How old are you?"	- Сколько тебе лет?
"Nineteen, my Lady."	- Девятнадцать, миледи.
"Nineteen," repeats my Lady thoughtfully.	- Девятнадцать, - повторяет миледи задумчиво.
"Take care they don't spoil you by flattery."	- Берегись, как бы тебя не избаловали комплиментами.
"Yes, my Lady."	- Слушаю, миледи.
My Lady taps her dimpled cheek with the same delicate gloved fingers and goes on to the foot of the oak staircase, where Sir Leicester pauses for her as her knightly escort.	Миледи, потрепав ее по щеке с ямочкой своими изящными, затянутыми в перчатку, пальчиками, направляется к дубовой лестнице, у которой дожидается сэр Лестер, чтобы по-рыцарски проводить супругу наверх.
A staring old Dedlock in a panel, as large as life and as dull, looks as if he didn't know what to make of it, which was probably his general state of mind in the days of Queen Elizabeth.	Древний Дедлок, написанный в натуральную величину на панно, такой же тучный, каким был при жизни, и такой же скучный, смотрит со стены, выпучив глаза, словно не знает, что и подумать; впрочем, он и во времена королевы Елизаветы, должно быть, неизменно пребывал в недоумении.

That evening, in the housekeeper's room, Rosa can do nothing but murmur Lady Dedlock's praises.	В этот вечер в комнате домоправительницы Роза только и делает, что расточает хвалы леди Дедлок.
She is so affable, so graceful, so beautiful, so elegant; has such a sweet voice and such a thrilling touch that Rosa can feel it yet!	Она такая приветливая, такая изящная, такая красивая, такая элегантная, у нее такой нежный голос и такая мягкая ручка, что Роза до сих пор ощущает ее прикосновение!
Mrs. Rouncewell confirms all this, not without personal pride, reserving only the one point of affability.	Миссис Раунсуэлл, не без личной гордости, соглашается с нею во всем, кроме одного, - что миледи приветлива.
Mrs. Rouncewell is not quite sure as to that.	В этом миссис Раунсуэлл не вполне уверена.
Heaven forbid that she should say a syllable in dispraise of any member of that excellent family, above all, of my Lady, whom the whole world admires; but if my Lady would only be "a little more free," not quite so cold and distant, Mrs. Rouncewell thinks she would be more affable.	Она никогда ни единым словом не осудит ни одного из членов этого достойнейшего семейства, - боже сохрани! - и осо-бе-нно миледи, которой восхищается весь свет; но если бы миледи была "немножко более свободной в обращении", не такой холодной и отчужденной, она, по мнению миссис Раунсуэлл, была бы более приветливой.
"'Tis almost a pity," Mrs. Rouncewell adds--only "almost" because it borders on impiety to suppose that anything could be better than it is, in such an express dispensation as the Dedlock affairs--"that my Lady has no family.	- Я почти готова пожалеть, - добавляет миссис Раунсуэлл (только "почти", ибо в такой благодати, как семейная жизнь Дедлоков, все обстоит как нельзя лучше, и думать, что это не так, граничит с богохульством), - я почти готова пожалеть, что у миледи нет детей.
If she had had a daughter now, a grown young lady, to interest her, I think she would have had the only kind of excellence she wants."	Вот, скажем, будь у миледи дочь, теперь уже взрослая молодая леди, миледи было бы о ком заботиться, а тогда, мне кажется, она обладала бы и тем единственным качеством, которого ей теперь не хватает.
"Might not that have made her still more proud, grandmother?" says Watt, who has been home and come back again, he is such a good grandson.	- А вам не кажется, бабушка, что тогда она стала бы еще более гордой? - говорит Уот, который съездил домой, но быстро вернулся - вот какой он любящий внук!
"More and most, my dear," returns the housekeeper with dignity, "are words it's not my place to use--nor so much as to hear--applied to any drawback on my Lady."	- "Еще более" и "всего более" в приложении к какой-либо слабости миледи, дорогой мой, - с достоинством отвечает домоправительница, - это такие слова, которых я не должна ни произносить, ни слушать.
"I beg your pardon, grandmother.	- Простите, бабушка.
But she is proud, is she not?"	Но ведь миледи все-таки гордая; разве нет?
"If she is, she has reason to be.	- Если она и гордая, то - не без основания.
The Dedlock family have always reason to be."	В роду Дедлоков все имеют основание гордиться.
"Well," says Watt, "it's to be hoped they line out of their prayer- books a certain passage for the common people about pride and vainglory.	- Ну, значит, им надо вычеркнуть из своих молитвенников текст о гордости и тщеславии, предназначенный для простонародья, - говорит Уот.
Forgive me, grandmother!	- Простите, бабушка!