Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.22/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Самый яркий и, в то же время самый сложный многоплановый роман Федора Достоевского "Братья Карамазовы" выражает надежды и противоречия своего времени, вечные, непреходящие ценности, заключенные в христианской традиции, религиозные и этические поиски писателя. В основу сюжета положена история одного из товарищей Достоевского по Омскому острогу отставного подпоручика Ильинского, который судился за отцеубийство, и, хотя и не сознался в преступлении, был приговорен к двадцати годам каторжных работ.

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

"What else is left for him to do?" said Smerdyakov, with a bitter grin. "And who will believe him with all the proofs against him?	- Да им что же больше остается? - горько осклабился Смердяков, - и кто же им поверит после всех тех улик?
Grigory Vassilyevitch saw the door open. What can he say after that?	Дверь-то Григорий Васильевич отпертую видели-с, после этого как же-с.
But never mind him!	Да что уж, Бог с ними!
He is trembling to save himself."	Себя спасая, дрожат...
He slowly ceased speaking; then suddenly, as though on reflection, added:	Он тихо помолчал и вдруг, как бы сообразив, прибавил:
"And look here again. He wants to throw it on me and make out that it is the work of my hands- I've heard that already. But as to my being clever at shamming a fit: should I have told you beforehand that I could sham one, if I really had had such a design against your father?	- Ведь вот-с, опять это самое: они на меня свалить желают, что это моих рук дело-с, - это я уже слышал-с, - а вот хоть бы это самое, что я в падучей представляться мастер: ну сказал ли бы я вам наперед, что представляться умею, если б у меня в самом деле какой замысел тогда был на родителя вашего?
If I had been planning such a murder could I have been such a fool as to give such evidence against myself beforehand? And to his son, too! Upon my word!	Коль такое убивство уж я замыслил, то можно ли быть столь дураком, чтобы вперед на себя такую улику сказать, да еще сыну родному, помилуйте-с?!
Is that likely?	Похоже это на вероятие?
As if that could be; such a thing has never happened.	Это, чтоб это могло быть-с, так, напротив, совсем никогда-с.
No one hears this talk of ours now, except Providence itself, and if you were to tell of it to the prosecutor and Nikolay Parfenovitch you might defend me completely by doing so, for who would be likely to be such a criminal, if he is so open-hearted beforehand?	Вот теперь этого нашего с вами разговору никто не слышит, кроме самого этого Провидения-с, а если бы вы сообщили прокурору и Николаю Парфеновичу, так тем самым могли бы меня вконец защитить-с: ибо что за злодей за такой, коли заранее столь простодушен?
Anyone can see that."	Все это рассудить очень могут.
"Well," and Ivan got up to cut short the conversation, struck by Smerdyakov's last argument. "I don't suspect you at all, and I think it's absurd, indeed, to suspect you. On the contrary, I am grateful to you for setting my mind at rest.	- Слушай, - встал с места Иван Федорович, пораженный последним доводом Смердякова и прерывая разговор, - я тебя вовсе не подозреваю и даже считаю смешным обвинять... напротив, благодарен тебе, что ты меня успокоил.
Now I am going, but I'll come again.	Теперь иду, но опять зайду.
Meanwhile, good-bye. Get well.	Пока прощай, выздоравливай.
Is there anything you want?"	Не нуждаешься ли в чем?
"I am very thankful for everything.	- Во всем благодарен-с.
Marfa Ignatyevna does not forget me, and provides me anything I want, according to her kindness.	Марфа Игнатьевна не забывает меня-с и во всем способствует, коли что мне надо, по прежней своей доброте.
Good people visit me every day."	Ежедневно навещают добрые люди.
"Good-bye.	- До свидания.

But I shan't say anything of your being able to sham a fit, and I don't advise you to, either," something made Ivan say suddenly.	Я, впрочем, про то, что ты притвориться умеешь, не скажу... да и тебе советую не показывать, -проговорил вдруг почему-то Иван.
"I quite understand.	- Оченно понимаю-с.
And if you don't speak of that, I shall say nothing of that conversation of ours at the gate."	А коли вы этого не покажете, то и я-с всего нашего с вами разговору тогда у ворот не объявлю...
Then it happened that Ivan went out, and only when he had gone a dozen steps along the corridor, he suddenly felt that there was an insulting significance in Smerdyakov's last words.	Тут случилось так, что Иван Федорович вдруг вышел и, только пройдя уже шагов десять по коридору, вдруг почувствовал, что в последней фразе Смердякова заключался какой-то обидный смысл.
He was almost on the point of turning back, but it was only a passing impulse, and muttering,	Он хотел было уже вернуться, но это только мелькнуло, и, проговорив:
"Nonsense!" he went out of the hospital.	"Глупости!" - он поскорее пошел из больницы.
His chief feeling was one of relief at the fact that it was not Smerdyakov, but Mitya, who had committed the murder, though he might have been expected to feel the opposite.	Главное, он чувствовал, что действительно был успокоен, и именно тем обстоятельством, что виновен не Смердяков, а брат его Митя, хотя, казалось бы, должно было выйти напротив.
He did not want to analyse the reason for this feeling, and even felt a positive repugnance at prying into his sensations.	Почему так было - он не хотел тогда разбирать, даже чувствовал отвращение копаться в своих ощущениях.
He felt as though he wanted to make haste to forget something.	Ему поскорее хотелось как бы что-то забыть.
In the following days he became convinced of Mitya's guilt, as he got to know all the weight of evidence against him.	Затем в следующие несколько дней он уже совсем убедился в виновности Мити, когда ближе и основательнее ознакомился со всеми удручавшими того уликами.
There was evidence of people of no importance, Fenya and her mother, for instance, but the effect of it was almost overpowering.	Были показания самых ничтожных людей, но почти потрясающие, например Фени и ее матери.
As to Perhotin, the people at the tavern, and at Plotnikov's shop, as well as the witnesses at Mokroe, their evidence seemed conclusive.	Про Перхотина, про трактир, про лавку Плотниковых, про свидетелей в Мокром и говорить было нечего.
It was the details that were so damning.	Главное, удручали подробности.
The secret of the knocks impressed the lawyers almost as much as Grigory's evidence as to the open door.	Известие о тайных "стуках" поразило следователя и прокурора почти в той же степени, как и показание Григория об отворенной двери.
Grigory's wife, Marfa, in answer to Ivan's questions, declared that Smerdyakov had been lying all night the other side of the partition wall, "He was not three paces from our bed," and that although she was a sound sleeper she waked several times and heard him moaning,	Жена Григория, Марфа Игнатьевна, на спрос Ивана Федоровича, прямо заявила ему, что Смердяков всю ночь лежал у них за перегородкой, "трех шагов от нашей постели не было", и что хоть и спала она сама крепко, но много раз пробуждалась, слыша, как он тут стонет:
"He was moaning the whole time, moaning continually."	"Все время стонал, беспрерывно стонал".

Talking to Herzenstube, and giving it as his opinion that Smerdyakov was not mad, but only rather weak, Ivan only evoked from the old man a subtle smile.	Поговорив с Герценштубе и сообщив ему свое сомнение о том, что Смердяков вовсе не кажется ему помешанным, а только слабым, он только вызвал у старика тоненькую улыбочку.
"Do you know how he spends his time now?" he asked; "learning lists of French words by heart. He has an exercise-book under his pillow with the French words written out in Russian letters for him by someone, he he he!"	"А вы знаете, чем он теперь особенно занимается? - спросил он Ивана Федоровича, -французские вокабулы наизусть учит; у него под подушкой тетрадка лежит и французские слова русскими буквами кем-то записаны, хе-хе-хе!"
Ivan ended by dismissing all doubts.	Иван Федорович оставил наконец все сомнения.
He could not think of Dmitri without repulsion.	О брате Дмитрии он уже и подумать не мог без омерзения.
Only one thing was strange, however. Alyosha persisted that Dmitri was not the murderer, and that "in all probability" Smerdyakov was.	Одно было все-таки странно: что Алеша упорно продолжал стоять на том, что убил не Дмитрий, а "по всей вероятности" Смердяков.
Ivan always felt that Alyosha's opinion meant a great deal to him, and so he was astonished at it now.	Иван всегда чувствовал, что мнение Алеши для него высоко, а потому теперь очень недоумевал на него.
Another thing that was strange was that Alyosha did not make any attempt to talk about Mitya with Ivan, that he never began on the subject and only answered his questions.	Странно было и то, что Алеша не искал с ним разговоров о Мите и сам не начинал никогда, а лишь отвечал на вопросы Ивана.
This, too, struck Ivan particularly.	Это тоже сильно заметил Иван Федорович.
But he was very much preoccupied at that time with something quite apart from that. On his return from Moscow, he abandoned himself hopelessly to his mad and consuming passion for Katerina Ivanovna.	Впрочем, в то время он очень был развлечен одним совсем посторонним обстоятельством: приехав из Москвы, он в первые же дни весь и бесповоротно отдался пламенной и безумной страсти своей к Катерине Ивановне.
This is not the time to begin to speak of this new passion of Ivan's, which left its mark on all the rest of his life: this would furnish the subject for another novel, which I may perhaps never write.	Здесь не место начинать об этой новой страсти Ивана Федоровича, отразившейся потом на всей его жизни: это все могло бы послужить канвой уже иного рассказа, другого романа, который и не знаю, предприму ли еще когда-нибудь.
But I cannot omit to mention here that when Ivan, on leaving Katerina Ivanovna with Alyosha, as I've related already, told him,	Но все же не могу умолчать и теперь о том, что когда Иван Федорович, идя, как уже описал я, ночью с Алешей от Катерины Ивановны, сказал ему:
"I am not keen on her," it was an absolute lie: he loved her madly, though at times he hated her so that he might have murdered her.	"Я-то до нее не охотник", - то страшно лгал в ту минуту: он безумно любил ее, хотя правда и то, что временами ненавидел ее до того, что мог даже убить.
Many causes helped to bring about this feeling. Shattered by what had happened with Mitya, she rushed on Ivan's return to meet him as her one salvation.	Тут сходилось много причин: вся потрясенная событием с Митей, она бросилась к возвратившемуся к ней опять Ивану Федоровичу как бы к какому своему спасителю.
She was hurt, insulted and humiliated in her feelings.	Она была обижена, оскорблена, унижена в своих чувствах.