Андрей Лещинский - Цветы для Любимого

Однажды цветы сделали глупость. Посланник проснулся и обнаружил вокруг себя высокую стену из необычайно твёрдых ветвей шиповника с очень длинными, острыми и смертельно ядовитыми шипами. Цветы знали, что не смогут остановить его, но им было так скучно, так тоскливо и так не по себе, что они захотели поиграть с Посланником. Поиграли и заигрались. Посланник достал из сумки большой плод неизвестного цветам растения, сжал его, и на ветви шиповника брызнули струи жгучего яда. Ветви корчились, обугливались, опадали. Всё, что ещё могло двигаться, нырнуло в землю, в корни и уже проложенным путём срочно вернулось в сад. Посланник снова стал переставлять свои волосатые ноги, а цветы ещё долго утешали жестоко оскорблённый шиповник и отдавали ему лучшую воду, лучшие соки и самые тёплые лучи солнца.

Любимый ждал, потому что ничего другого не осталось. Он попросил сна. Такого сна, чтобы быть сильным, чтобы победить, чтобы ликовать и пылать торжеством, чтобы хоть на ночь забыть о скорой встрече с чудовищем. Он не знал, почему так вышло, он ли был жалок и напуган, цветы ли обиделись на его слабость, но ему приснился пылающий город со столбами огня, бившими из замковых башен. Какие-то мелкие чудища плясали на страшной высоте среди огненного жара. Какие-то рати скакали, гремя чёрными доспехами, гонимые страхом, ненавистью и жаждой убийств. Любимый мчался в ладье по горячему озеру, в которое изливалась подземная лава, и в котором тысячами гибли обнажённые люди. Сон поставил его во главе отряда вооружённых монстров — людей и человекоподобных крыс, птиц и насекомых. Вместо жажды битвы Любимый чувствовал наготу, беззащитность и страх. Он не понимал, чего хотят от него эти чудовища, кто он для них: вождь, божество или жертва. Зато он точно знал, куда они его тащат — в кипящую воду и потоки лавы, где лодка вспыхнет и сгорит, а он сварится и погибнет, как гибнут впереди эти несчастные. Его обуял ужас, он сумел спрыгнуть на берег и кинуться бежать со всех ног от огней и ночи в прохладные сумерки. Он бежал мимо рыцаря, которого, пожирая плоть и сталь доспехов, терзали огромные крысы. Мимо канала с утопленниками подо льдом и невозмутимой фигурой немыслимого урода, вооружённого луком и стрелами, катившей на коньках в темноту. Мимо огромной арфы, в которой, пробитый струнами насквозь, висел обнажённый человек. Любимый не знал, куда бежать. Хотел свернуть вправо, вдруг его подхватила огромная рука с кривыми когтями, он взлетел в воздух, успел увидеть разинутый клюв гигантской птицы с усталыми человеческими глазами и услышал хруст своих сокрушаемых костей и плеск лившейся крови. Он потерял сознание во сне, потом пришёл в себя и понял, что превратился в ком жидкого дерьма, что вываливается из заднего прохода птицы и летит неизвестно куда во что-то страшное чёрное и бездонное.

Любимый проснулся на земле. Ему было жёстко, он плакал. Он не просил больше снов, и цветы не давали их до самого прихода Посланника.

Он дошёл и остановился у границы сада. Он мог бы зайти в сад, но не захотел, стоял снаружи и ждал. Любимый знал, что надо встать и пойти, он не знал, как от этого избавиться, поэтому встал и пошёл. Он протянул руку через границу сада, взял послание и стал смотреть. Посланник тоже смотрел на Любимого, но, кажется, не видел его. Ему было всё равно, кому и что он передавал. Он дышал редко и неглубоко, он опирался на правую ногу, а на левой была большая кровавая ссадина. Он повернулся, хотел идти, упал на месте, и Любимый понял, что Посланник истощён до предела и скоро умрёт прямо здесь на земле на пороге цветущего сада.

Пусть он умрёт, просил Любимый у цветов. Пусть он лежит здесь, пусть помучается часы, а то и день. Пусть он послужит пищей для вас, я ведь знаю, чего хотят и что могут ваши корни. Цветы не захотели или не смогли выполнить просьбу Любимого. Он не ходил смотреть на Посланника, но знал, что соки цветов, те самые соки, которые прежде доставались только ему — единственному, любимому и несравненному, оживили, напитали и накачали силой Посланника. Через несколько дней он, здоровый, бодрый и выносливый, ушёл, и Любимый никогда его больше не видел.

У Любимого был год на выполнение приказа. Первые полгода должны были уйти на подготовку, вторые на поход. Цветы взялись за дело сразу, решительно и круто. Они могли бы сделать всё гораздо быстрее, чем за полгода, но тело Любимого не выдержало бы. Оно и так менялось слишком быстро. Любимый не замечал этих изменений, он не хотел двигаться, не хотел ничего знать и не хотел ни о чём думать. Он хотел бы спать всё время, но почти каждый раз он видел один и тот же противный и мучивший его сон.

Он скакал на коне по красивой равнине, мощённой каменными плитами между аккуратных цветочных газонов со странными причудливыми формами. На далёком горизонте были горы, одна гора с распахнутой чёрной пещерой была невдалеке на пути Любимого. На нём были блестящие доспехи, в руке длинное копьё. Его белый конёк под красным чепраком встал на дыбы. Любимый прогнулся, отводя копьё назад, всё было готово для удара.

Прямо перед Любимым стояла девушка в синих и пурпурных одеждах. Она была очень красива, но Любимый смотрел не на неё, а на чудовище, которое он сейчас, прямо сейчас, должен был поразить своим твёрдым и упругим копьём. Чудище стояло на двух ногах, хребет свесило вниз, размахнуло по сторонам перепончатые крылья с круговыми цветными узорами и выставило вперёд злобную морду с раскрытой зубастой пастью. Морда оказалась между ног чудовища, в ней пульсировало красное нёбо и красный язык, внутри было горячо и влажно. От морды шёл тяжёлый неприятный запах, и вот в эту-то влажную тёплую глубину и было направлено копьё Любимого. На шее чудовища был ошейник с поводком. Девушка держала поводок правой рукой, а левой указывала на чудовище — ну же, Любимый, бей!

Он хотел возгореться радостью боя, хотел вонзить копьё, но разинутая пасть монстра была так мерзка своим красным влажным теплом, так опасна своими острыми зубами, так глубока чернотой горла, что Любимому стало страшно и противно. Он представил себе удар, вонючую кровь, боль, стоны... Копьё потеряло напряжённость, согнулось, повисло, превратилось в червя. Каждый раз на этом месте сна Любимый начинал стонать и просыпался в холодном гадком поту. Он плакал, дремал, лежал, он редко раскрывал глаза и не видел, как его жуткие грёзы меняли сад. Розы превратились в шиповник с мелкими тёмными цветками и длинными острыми иглами. Вместо георгинов рос репейник, вместо малины волчьи ягоды. Цветы стали недобрыми, хмурыми и опасными. Они питали Любимого своими нечистыми соками. Наконец, полгода кончились.

Цветы донесли Любимого до края сада, поставили на ноги. Из чащи ветвей выдвинулся шип неведомого растения, уколол и разбудил Любимого. Он впервые за полгода совсем проснулся и раскрыл глаза.