Андрей Лещинский - Собаки

— Ну что ты все время ноешь? — сказала Саше его любовница. — Что ты все время хнычешь, все тебе не так. Будь мужчиной, соберись, а то смотреть противно.

— Ну, так не смотри. Был бы я мужчиной, давно уже сидел бы. Дал бы в рожу какому-нибудь уроду и сел бы за нападение на должностное лицо при исполнении. Я потому и жив, что не мужик, а тряпка трусливая.

— Вечно ты все передергиваешь!

— А что? Закрутили до того, что и пикнуть нельзя. Вот помнишь, я недавно этой дуре из архива сказал, что нормальные люди так не делают. Потерял из-за нее три дня, нервов кучу извел, оказалось, что она сама все напутала, а виноватым вышел я. Теперь на коленочках надо стоять и говорить: Марианна Ильинична, возьмите, пожалуйста, конфетки, не побрезгуйте, пожалуйста, коньячком, обратите, пожалуйста, внимание на пятьсот долларов, что я в коньячную коробочку запрятал, потому что вы все напутали, потому что вы полная идиотка, а я чего-то вякнуть посмел. Ну, и как тут быть мужчиной?

— При чем это здесь? Нагрубил, теперь расхлебываешь.

— Сказать, что так поступать нельзя, — значит нагрубить? Она меня три дня мучила, а я ей три слова сказал: так поступать нельзя. Теперь я виноват, а она из себя принцессу обиженную корчит. Да ладно. А вокруг чего? Ты слышала, что со вчерашнего дня начали штрафовать, если при температуре меньше минус пяти пойдешь по улице с незавязанными ушами? Это же вообще…

— Чего вообще? Правильно. На холоде надо беречься. Я тебе сколько раз говорила: застегнись, завяжи, надень. А ты ходишь нараспашку, а потом кашляешь.

— Послушай, ты в своем уме? Ты слышишь, что говоришь? Меня, взрослого человека, мужчину, как ты выражаешься, пасут, как малолетнего ребенка. Представляешь, сейчас выйду на улицу, ко мне полицай подойдет: гражданин, завяжите уши, а то штраф.

— А ты сразу завяжи. И не простудишься, и не подойдет никто.

— И в таких условиях я должен быть мужчиной?

— Ты, как обычно, никому ничего не должен. На тебе шапку.

Женя встала на цыпочки и достала ушанку с высокой полки. В квартире было тепло, на Жене были домашние тапочки с носочками и короткая белая футболка. Саша шагнул вперед, захотел поцеловать, протянул руки. Женя ловко выскользнула из несостоявшихся объятий, сказала:

— Ну, ты что?!

— А что?

— Ты в пальто уже, а я голая. Иди уж, потом наобнимаешься.

Саша завязал уши и вышел на улицу. Настоящий мужчина, настоящий мужчина, думал он раздраженно. Трепотня все это. Никакие мужчины ей не нужны. Комнатная собачонка нужна, но чтобы все делала и подарки дарила.

Шла последняя неделя декабря. Саша сел в машину и решил по дороге на работу заехать в ювелирный магазин.

Тут начались неприятности. Пилюля в руке заболела, едва он дотронулся до ручки первой двери. Так уже бывало, он шагнул вперед. Боль подошла к пределу невыносимости, и женский голос прошептал из настенного динамика: «Заявленные вами доходы недостаточны для посещения этого салона. За более подробной информацией просим обратиться в налоговую инспекцию вашего округа. Благодарим вас за посещение и ждем вас снова».

Саша сел в машину, вытер пот с холодного лба и позвонил Геннадию:

— Гена, что за дела? Почему меня в твою лавку не пускают?

— Слушай, сам не знаю. Ну, просто чехол накинули. С утра ни одного чека, вообще никто зайти не может. И еще счет прислали за вневедомственную охрану. Ровно в три с половиной раза вверх. Понимаешь? Это я еще должен платить за то, что эти … меня практически закрыли. Ну, упыри поганые!

— Ген, мне очень надо. Пусти через черный ход.

— Там еще хуже. Слушай, Саня, решим как-нибудь. Погоди пару дней. Тебе чего, к Новому году надо?

— Именно.

— Ну, пара дней есть. Подожди, сейчас совсем ни до чего.

— Ладно. А это у тебя только?

— Ну, конечно. Конечно, только у меня. Ты чего? Я всех уже обзвонил. Всю ювелирку прикрыли, антиквариат, салоны красоты и теннисные корты. Больше пока не знаю. Ну, ладно, давай, звони через пару дней.

Дело сладилось назавтра. Гена позвонил Саше на работу и сказал, что надо заключить договор об оказании услуг на техническое обслуживание компьютерной сети. Оплату следует указать по факту выполнения работ, которые должны актироваться дополнительными соглашениями. Договор был пустышкой, но давал Гене возможность официально разблокировать систему и пускать Сашу внутрь.

— Ну, и сколько у тебя уже таких договоров?

— Ты — шестнадцатый, а так, думаю, около тридцати получится.

— Выкрутишься на тридцати покупателях?

— Первое время продержимся, а там что-нибудь придумаем.

Придумывали всю жизнь, сколько Саша себя помнил.

Когда ему было три года, вышел закон об обязательном получении идентификационного кода всеми гражданами Российской Федерации. Тогда ему в руку вживили ZUC-KA — Zaltsman Universal Controller-Kind A, в просторечии называвшийся жучкой, таблеткой или пилюлей.

Когда ему исполнилось четырнадцать, объявили подлежащим разовому налогообложению все личное имущество, на которое не сохранилось чеков или других документов.

Вчера вышел закон об усилении контроля над здоровьем граждан. Теперь надо завязывать уши, одеваться соответственно погоде. Если холоднее минус двадцати, то детям на улицу выходить нельзя, а граждане должны носить одежду с усиленной тепловой защитой. Что это такое, черт его знает. А если этого у гражданина вовсе нет? За нарушение грозили штрафами, которые обещали пересылать в фонд обязательного медицинского страхования для строительства очередного небоскреба с кучами толстомордых бездельников на всех этажах.

Как бы то ни было, кольцо и сережки Саша купил и теперь без страха смотрел в будущее.

Новый год он собирался встречать дома вдвоем со своей подругой. Тридцать первого утром Саша приехал в супермаркет, взял телегу и пошел к полкам, заранее морщась.

Хлеб и минеральную воду удалось взять без проблем. На соке слегка кольнуло — Саша взял тот, что получше. Когда он брал с полки кусок свиной вырезки, таблетка в руке завибрировала, и тихий голос с полки прошептал: «Ценовой коридор выбранного вами продукта превышает уровень заявленных вами доходов, ценовой коридор…».

У полки с сырами начались неприятности.

Женя любила рокфор. Не какой-нибудь сыр с плесенью, а именно настоящий французский рокфор. Обычно удавалось, стиснув зубы, стащить кусочек с полки, но сегодня он набрал уже порядочно, и пилюля уперлась и ни за что не пускала. Насиловать себя было бесполезно. Все знали, что, если передавить, перейти границу терпимой боли, то потеряешь сознание и будешь минут двадцать валяться дурак дураком на полу магазина под присмотром местной медсестры. Никакого толку.

Саша пошел к отделу с надписью «Просроченные и уцененные товары».