Андрей Лещинский - Собаки

Пятьсот долларов неплохо, но нужно было больше. Торговый центр был рядом, Апраксин и Гостиный дворы неподалеку. Охранников было полно, но следили они за порядком, за тем, чтобы вещи не пачкали, чтобы никто не съел чего-нибудь прямо в магазине, не вытащил из упаковки. Выходные воротики караулить было бессмысленно. Ни один человек с жучкой в руке пройти через них с товаром не мог. Покупали у Саши быстро, платили четверть цены без обмана. Поняли они про таблетку или нет, Саша догадаться не смог. Впрочем, мужики всем были очень довольны, руки натурально тряслись от жадности. Коротенький забирал вещи и платил деньги, а его напарник все бегал куда-то и приносил новые пачки пятерок и десяток.

Наконец Саша решил остановиться. Теперь он сам был готов платить, и это не встретило никаких затруднений. Коротенький позвонил туда, позвонил сюда. Сашу с Жучкой отвезли обратно на Комендантский. Всего за один квартал от Удельного парка сдавалась чистая и обустроенная двухкомнатная квартира. Обычная цена была семьсот долларов в месяц, с него спросили тысячу двести, а о документах и временной прописке даже не заикнулись.

На следующий день Саша спросил и узнал, что подержанную машину тоже можно купить. Коротенький хотел сосканировать Сашину пилюлю и перепрограммировать чип в машине. Узнал, что надо не так, сказал безо всякого удивления: а, так тебе чистая нужна, и на следующий день небольшой «Ситроен» в очень хорошем состоянии ждал Сашу у его нового дома.

Ну, и чего теперь? Обязанностей никаких. Деньги, жилье, Жучка — все есть. Хотелось бы избавиться от страха, но Саша понимал, что это невозможно. Не государство прихлопнет, так общество. Не общество, так государство. Страх жил с ним постоянно, Саша помучился немного, потом решил, что лучше со страхом, чем с таблеткой, привык и успокоился. Он не искал покоя в вине, пытался найти его в хорошо оплаченных женских объятиях, но не находил. Он понимал, что долго так не проживет, думал о том, как свалить, но начинать было страшно, да и хотелось сперва попытаться довести до конца то, что когда-то началось.

Он часто гулял с Жучкой по Удельному парку, ходил на место, где раньше была детская площадка, и все искал, искал эту девушку. Ей должно было быть уже лет девятнадцать, она была уже взрослой, да хоть бы и нет. Пилюлю-то он выдрал, значит, и присматривать за ним некому. Девушку он не нашел, но через несколько недель поисков с ним случился странный случай. Они пошли гулять вечером. Было прохладно, но не холодно. Белые ночи уже прошли, было сумрачно, но не темно. Вбок от аллеи уходила протоптанная дорожка. На ней стоял сильно пьяный полицейский и, высунув из штанов член, с удовольствием мочился на траву и глину. Он посмотрел на Сашу, сказал, еле ворочая языком: «А ну ко мне. Сейчас я...». Ему нечего было бояться, пилюля берегла его надежней надежного. Саша пошел к нему. Полицейский решил, что Саша выполняет его приказ, и решил почти правильно — все были бы вынуждены подчиниться этому уроду. Все, кроме Саши. Полицейский перестал писать и стал мотать членом в разные стороны, стряхивая с него капли мочи. Посмотрел на Сашу и презрительно плюнул в его сторону. Саша не умел драться, не знал, как бить людей, но тут оказалось достаточно легкого тычка. Полицейский повалился на траву, ударился головой о выступавший еловый корень и замолчал, не шевелясь. Саша ударил просто так, от злости, но вдруг увидел кобуру с торчавшей рукоятью пистолета.

На Сенной он за полторы тысячи долларов купил сканер, который нашел в пистолете чип и начисто его стер, убил. Пистолет стал обычной стреляющей железкой, которую не могли обнаружить другие чипы и таблетки полицейских. Саша долго возился со сканером, получилось не сразу. Возился он и думал, кому бы это, кроме него, могло понадобиться. Ни один человек с пилюлей в руке не смог бы взять полицейский пистолет, только сам полицейский. То ли были еще такие же, как он, то ли, что более вероятно, полицейские чистили свои пистолеты и загоняли их на черном рынке. Темна вода в облацех...

Еще он думал, что убивать никого не собирается и что пистолет ему нужен только для того, чтобы успеть застрелиться, если дело станет совсем плохо. В этом он ошибался.

Через несколько дней он шел с Жучкой по Коломяжскому проспекту вдоль Удельного парка. Девушка шла ему навстречу. Она была в просторном комбинезоне, пестрой рубашке и в красном платке на голове. Рядом с ней шел худой парень в шортах и футболке. Она держала его за руку. Она была беременна. Ей было, в самом деле, не больше двадцати лет, но она была беременна от этого невзрачного паренька. Она посмотрела на Сашу, на Жучку. Она узнала их обоих. Они встретились глазами, он понял, что не нужен ей, не нужен был никогда, да и вообще уже поздно. Она, не отводя глаз от Саши, обняла руку своего спутника двумя руками и нежно к нему прижалась. Они разошлись в разные стороны. Саша ушами услышал, как лопнула струна. Он понял, что больше ему ждать нечего, что ему здесь никто не нужен, что он здесь тоже никому не нужен, в этом он, кстати, ошибался, и что Жучка ему тоже больше не нужна.

Саша давно выяснил, в каких странах люди живут без пилюль. Ближайшей была Эфиопия. То есть она была не самой близкой по расстоянию, но в Аддис-Абебу один раз в неделю из Петербурга летал самолет. Саша несколько раз ездил в аэропорт, оставив Жучку дома. Он ходил через служебные воротики за пилотами и стюардессами. Научился выходить на поле и мог, не привлекая к себе внимания, пешком дойти до самолета. В самолетах тоже были воротики, и Саша был уверен, что они его пропустят. Самолет вылетал послезавтра.

На следующий день Саша сидел дома у компьютера, пытаясь понять, что ждет в Эфиопии белого человека с российским паспортом и большой суммой в наличных долларах. В дверь позвонили. Ему никто никогда не звонил. К нему никто никогда не приходил. Он никого не звал и не ждал. Саша достал из-под шкафа пистолет, положил его на стол, накрыл салфеткой и пошел открывать.

Во рту было кисло, в голове тяжело, страх был бешеный, но что было делать? Стрелять через дверь и пытаться убежать? А вдруг там кто-то безопасный? Он открыл, и в квартиру зашли двое мужчин в приличных чиновничьих костюмах. Им было примерно по сорок лет, они не были похожи на полицейских, поздоровались, сказали, что хотели бы поговорить, получили разрешение войти в комнату и сесть, вошли и сели.

— Александр Николаевич, — сказал один из них, — скажите, вы довольны своей жизнью?

— Простите, я не понял вашего вопроса.

Саша тоже сел. Кажется, сразу убивать или хватать не будут. Он сел рядом с пистолетом. Визитеры не видели пистолет и, судя по их спокойному виду, не знали, что он заряжен, готов стрелять и лежит в сантиметре от Сашиной правой руки.