Андрей Лещинский - Собаки

Одним весенним деньком он решил прогуляться с Жучкой в Удельном парке. Ничего хорошего там не было, но жизнь становилась такой невыносимо скучной, что даже прогулка по разбитым и загаженным дорожкам среди немногих сохранившихся деревьев, пней, гнилых кустов и куч мусора давала развлечение. В самой середине парка у остатков детской площадки было чище, там гуляли люди, и там он, как и следовало ожидать после череды предыдущих совпадений, встретил свою голубиную знакомую. Она шла ему навстречу, она посмотрела на собаку, она подняла глаза и внимательно посмотрела на Сашу, она узнала и его, и собаку, прошла мимо. Они одновременно оглянулись и разошлись в разные стороны.

Наконец состоялось. Ветеринар жил в том же доме. Он знал Сашу с самого начала дворницкой карьеры и был почти уверен в том, что это не подстава. Он очень удивился тому, что Саша хочет усыпить вылеченную и откормленную Жучку, еще больше удивился тому, что усыпление надо понимать в смысле, предполагающем последующее пробуждение, ничего не понял, да и понять не мог, поскольку Саша ничего ни объяснять, ни придумывать не собирался. Ветеринар взволновался, успокоился, сделал укол и даже не за триста, а за двести пятьдесят долларов, поскольку для временного усыпления требовалась меньшая доза.

Он пообещал три-четыре часа мертвого сна. Саша притащил Жучку в колясочную. Был вечер. Работа кончилась. Этой ночью он не дежурил. Пора!

Самое удивительное, что он ухитрился не орать. Пилюля была в нескольких миллиметрах под кожей, и выкусывать ее тупыми зубами спавшей собаки было дико больно и неудобно. Ему удалось захватить пилюлю четырьмя передними резцами и начать сжимать челюсти, как зубастые тиски. Жучкина морда выскальзывала, падала и ударялась о борт старого таза, принесенного с помойки для сокрытия кровавых улик процесса. Ему было страшно жалко себя, он скулил, плакал, сжимал Жучкины зубы, ронял челюсти, с ужасом заново засовывал зубы в уже прокушенные дырки. Наконец зубы лязгнули о металл, он нажал, потянул, испугался, что не сможет выдержать боли. Хорошо бы надрезать острым ножом. Раз! — и достал до пилюли, а там уже просто, но тут была бы боль не чета этим соплям и стонам. Да, мать твою!.. Он нажал, дернул, собачья морда отлетела в одну сторону, пилюля свалилась на пол, из руки потекло, как из мокрой губки. Саша мало что понимал в медицине, но заранее выяснил, что артерий и вен в этом месте нет.

Он схватил бинт, он знал, что больнее не будет, он надеялся, что кровь вымыла в таз собачью слюну и прочие вредности, и стал кое-как бинтовать руку. Получилось! Он выдрал пилюлю! Намотал три упаковки бинта, тянул изо всех сил, и кровь, кажется, остановилась. На первых слоях кровь сразу проступала и начинала капать. Потом были только расползавшиеся пятна. Потом они стали уменьшаться, на последнем слое даже пятен не было, а так, розовая муть под редким переплетением ткани. Саша проглотил две таблетки антибиотика. Посмотрел вокруг. Собака с окровавленной мордой, несколько пятен на полу. Ничего. Все уберется и спрячется под грязью.

Саша заранее подготовил две кувалдочки. Нашел пилюлю, осторожно взял в руку. Ничего. Ну и черт с ней. Положил на одну кувалду, взял другую, ударил, голова закружилась, он потерял сознание и упал на грязный пол.

На следующий день рука с повязкой спряталась в рукаве брезентовой куртки. На вопросы: чего морщишься? — он отвечал: зубы болят. Так сходи к врачу — так дай денег. На этом жалость окружающих заканчивалась.

Он не знал, что теперь будет, не отходил от дома, бродил по подвалам, чердакам и черным лестницам. Рука болела, но не воспалялась. Никто ничего не замечал, Жучка ничего не помнила, он приходил в себя, подошло воскресенье — выходной. Он питался дешевыми полуфабрикатами из ларька, но тут захотелось чего-то вкусного, да и деньги на небольшое пиршество остались. Маркет был через дорогу. Жучку он запер в колясочной. Взял телегу, подошел к полке с сырами, потянулся к рокфору. Ничего. А чего он ждал? Взял миноги, хороший хлеб, небольшую коробку шоколадных конфет, пошел к кассе. Он был третьим в очереди. Первый покупатель рассчитался, подошла очередь второго. Тот переступил через красную черту с надписью «стоп», и на экране кассы появилось его имя: Смирнов Александр Иванович. Саша громко сказал, что забыл взять мыло, потеснил двух человек с телегами, занявшими за ним очередь, и вернулся в магазин.

Через кассу ему не пройти. Выход есть. Вон, пожалуйста, написано «Выход без покупок». Саша оставил телегу, вышел. Правильно, никакой товар без его пилюли не читался, воротики его выпустили. Он вернулся, взял у кассы мешок, погрузил в него свои вещички из телеги, вздохнул, собрался с духом и вышел снова.

Он был свободен! Он обдурил этих уродов! Он был в восторге от своей смелости, решительности, от своего интеллекта. Он дышал холодным весенним воздухом, не боясь простудиться, он жмурился от яркого солнышка, не смотрел туда, куда смотреть было надо, и налетел, чуть не сбив его с ног, на полицейского китайца.

— Эй, здрастье, стоять!

Один китаец достал градусник, на котором синий столбик показывал минус пять. Кажется, он был подрисован чернилами. Саша дернулся руками к ушам, да уж поздно было. Второй китаец стал смотреть в экран сканера, забормотал что-то, толкнул напарника и заорал на весь перекресток:

— Начальник! Начальник!

Дальше начался полный бред. Русский сержант подошел, взглянул на сканер, сказал что-то по-китайски, и все трое пошли от Саши в сторону супермаркета. Сержант достал телефон, нажал кнопку и стал говорить что-то, оглядываясь на Сашу.

Саша секунду подумал и бросился бежать в сторону своего дома. На бегу он соображал, что взять с собой. Пытаться продолжать работать дворником, делать вид, что ничего не произошло, было глупо и безумно страшно. Он хотел убежать куда угодно, лишь бы подальше, но ему позарез, хоть сдохни, была нужна Жучка.

Переночевали в подвале неподалеку. За время работы дворником Саша научился видеть незакрытые подвальные двери, незаметные проходы и пролазы, научился понимать, где будет тепло и сухо, а где течет вонючая вода и кусают комары. Они поели. Саша успел похватать какие-то тряпки, немного денег, запрятанных в пустой банке из-под машинного масла, свои документы. Паспорт теперь никуда не годился. Без таблетки он Сашу не узнавал, и толку с него не было никакого. На следующий день Саша и Жучка пошли в большой торговый центр. Саша боялся наглеть, брал понемногу, но спер себе приличной одежды, два дорогих мобильных телефона, сменил белье, бросив старые тряпки в примерочной, в общем, вышел из магазина довольно респектабельным, хотя и небритым господином.

Слухами земля полнится, и Саша с Жучкой двинулись на Сенную площадь. Денег на такси хватило бы, но Жучка была страшно грязной, помыть ее было негде, навязываться на неприятности Саша не хотел, так что потопали пешком. В районе рынка он легко нашел покупателя — низкорослого мужчину средних лет, чья, так сказать, подозрительность была видна за несколько десятков метров. На нем было пальто, надетое прямо на рубашку. Он был небрит, а пахло от него хуже, чем от Саши. Он без долгих разговоров купил телефоны за четверть магазинной цены, и Саша получил пятьсот долларов рублями. Пока Саша считал деньги, подошел еще один неприятный тип и стал говорить первому что-то про искалку и взломы. Саша понял, что речь идет об удалении защитных чипов из телефонов.