Денис Коваленко - Татуированные макароны

Двух Муся отверг стразу: одна оказалась слишком прыщавой, к тому же с лицом, тронутым пьянством, и с вороватыми, неспокойными глазками. У второй был слишком грустный вид, длинный понурый нос, по которому так и хотелось щелкнуть пальцем, и забитая, сутулая фигура. Третью Муся осмотрел с ног до головы: стройная, милая и росточком небольшая. «В самый раз», — решил он для себя.

— Покажи свою грудь, — предложил он ей.

Удивленно оглянувшись на своих товарок, проституточка удивленно уточнила:

— Это как?

— Просто: расстегни куртку, задери свитер, лифчик и покажи свою грудь.

Проституточка, не переставая удивляться, сделала все так, как ей велели. Грудь оказалась небольшой, высокой и на вид очень крепкой. Тронув ее рукой, Муся удовлетворенно кивнул:

— Ты.

Скинув туфельки и сняв курточку, проституточка прошла в зал.

— Я хочу вас, — тронул Абрамчик за руку высокую проститутку с точеным красивым лицом; разоблачившись, в зал прошла и она.

— Макс, глянь, тебе какую? — крикнул ему Муся.

— Мне все равно, — скованно, и от этого как-то агрессивно, выкрикнул Макс.

Посмотрев еще раз на прыщавую, Муся хитро улыбнулся и бесцеремонно заявил:

— Свободна.

Помявшись, покряхтев, Абрамчик вручил ей деньги, закрыл за ней дверь и вернулся в зал. Грустно посмотрев на сутулую, забитую проституточку с отвислым длинным носом, Муся, не удержавшись, легонько щелкнул ее по носу, проституточка даже не среагировала, и сюсюкнул ей:

— Ну что, милашка, милости прошу.

Разоблачившись, вошла в зал и она. Муся был явно в ударе и в настроении. Хотя прежний пыл сошел с него, и болтливость пропала, но видно было, что не до конца еще захлопнулась его раковина, раскрытая несколько часов назад шотландским виски.

— Ну, ладно, пацаны, — взяв за руку свою высокую избранницу, Абрамчик ушел с ней в свою комнату. Вид его был решителен и слегка суетлив.

— Макс, ты здесь остаешься или в спальню пойдешь? — В ответ лишь взгляд, полный беспомощности, и натянутая улыбка.

— Ну, как знаешь… Пойдем, — Муся увлек за собой выбранную проституточку и вышел, оставив Макса один на один со своей неожиданной пассией.

Минуту Макс даже не смотрел на нее; взгляд его упорно рассматривал собственные носки. Рассматривание это кончилось поджиманием ног, затем Макс принялся рассматривать рисунок ковра. После пяти минут такого бессмысленного созерцания он, наконец, решился, искоса глянув на проституточку:

— Может, выпьем? — произнес он обреченным тихим голосом, таким обреченным и таким тихим, каким только прижатый к стенке жених предлагает девушке руку и сердце. В ответ грустный взгляд и понурый кивок. Дрожащей рукой Макс наполнил стакан, прокомментировав: — Это виски, шотландские, очень вкусные… и полезные, — прибавил он не известно к чему. — За что выпьем?

Та равнодушно пожала плечами, слегка чокнулась и молча выпила. Поставив стакан, она вновь замерла в своей грустной, безличной позе. Макс окончательно потерялся. Что делать, он понятия не имел. Посидели так еще минут пять. Но эти пять минут показались для Макса безумно долгими и мучительными.

За стеной, в полной тишине, одиноко стонал Абрамчик. «Абрамчик стонет, — вывел для себя Макс. — Это его голос. Так только он может стонать».

Как дальше он ни прислушивался, разобрать, что творилось в комнате, где был Муся, Макс не мог. Абрамчик стонал слишком страстно и, как казалось Максу, оглушительно громко. «Вот сволочь, стонет, хорошо ему… и как противно стонет-то, будто не он, а его… блин. Неужели мужик может так стонать, и чего он так надрывается»? Голос Абрамчика набирал силу, и, чем громче заявлял он о своем возбуждении, тем противнее становилось Максу.

«И эта… клуша, сидит… хоть бы что-нибудь сделала… хорошо еще, не я платил».

Эта мысль немного его успокоила. «Может, ей еще выпить предложить?.. Может, тогда оживится?.. Господи, как же он орет».

Абрамчик действительно уж слишком сильно выказывал свои чувства. Через минуту он затих. «Кончил, — решил Макс и печально домыслил: А я нет», — тяжело вздохнул и вновь обратил свой беспомощный взор в сторону все так же безучастно понурой проституточки. Та даже позу не поменяла, как сидела, так и сидела, сутуло уставившись в музыкальный центр. «Может, ей музыку включить?».

— Может, музыку включить? — спросил он чуть слышно.

Проституточка равнодушно взглянула на Макса и кивнула.

Поднявшись с кресла, Макс ощутил себя гораздо лучше. Бодро подойдя к центру, он заранее убрал громкость и наобум включил кассету, уже стоявшую в деке.

«Пожалуйста, не умирай, или я…»

Макс тут же нажал на «stop» и, обернувшись, пояснил:

— Мы уже сегодня слушали Земфиру. Может, лучше что-нибудь иностранное?

В ответ тот же кивок.

Копание в компакт-дисках и кассетах отвлекло Макса; с упорным наслаждением он перебирал коробки, долго разглядывая картинки и читая надписи.

В зал, облаченный в халат, в обнимку с обнаженной проституткой, вошел счастливый Абрамчик.

— А чей-то вы, а? — весело, чуть ли не вскрикнул он, глядя на сидящего на полу Макса и понурую, точно замерзшую в кресле проституточку.

— Макс, ты чего? Время идет. Цигель-цигель, ай люлю, «Михаил Светлов» ту-ту. Ты чего?

— Да я вот…музыку, — совсем потерявшись и тут же обрадовавшись, вымолвил Макс. Как никогда, он был сейчас рад Абрамчику.

Увидев впервые воочию обнаженную женщину, Макс вздрогнул, покраснел, смутился и стыдливо замер с компакт-диском в руках. Абрамчик глянул на часы:

— Макс, осталось сорок минут, еще успеешь.

— Да, я чего-то не хочу… выпил много.

— Это что еще за песня такая? Макс, время оплачено, — кинув презрительный взгляд на понурую, Абрамчик крикнул ей: — Это что еще значит! За что тебе деньги платят? Чтоб виски хлестать? Да за одну эту бутылку тебе неделю без продыху работать… Раздевайся.

Понурая спокойно вылезла из кресла и, с конченым равнодушием, стала раздеваться. Макс даже не взглянул на нее, он упорно перебирал компакт-диски. Раздевшись, она уныло посмотрела на Абрамчика, всем видом своим говоря: «Ну, вот, разделась, что дальше?»

— Ну, чего на меня смотришь, становись раком в кресло. Чего, не понимаешь?

Повернувшись к креслу, она нагнулась и приняла заказанную ей позу.

— Макс, чего ты ждешь, — командовал дальше Абрамчик, — давай целуй ее уже, восемнадцать ей везде…

Здесь Абрамчик откровенно перегнул палку, но понял это он после того, как брякнул. Поднявшись с ковра, Макс подошел к Абрамчику и с силой ткнул его ладонью в лоб.

— Ты че гонишь, мразь? Ты за базаром следи.

— Макс, я ж пошутил… — забившись в угол, испуганно пискнул Абрамчик.

— Сейчас самого раком поставлю, понял? Не слышу!

— Понял, конечно, понял, — совсем по-бабьи пискнул Абрамчик.