Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Ко времени великого курултая Угэдэя в 1235 году проблем у Елюя уже было столько, что он оказался в положении библейского Измаила, «дикого осла между людьми», чьи «руки на всех, и руки всех на него» [2076] Быт. 16:12. . Конфуцианцы, буддисты и последователи Чан Чуня вовсе не были готовы к тому, чтобы терпеливо сносить меры против монастырей и мнимых монахов. Реакция конфуцианцев, правда, была мягкой: Елюй отдавал им предпочтение перед другими верованиями, считая их более полезными в социальном отношении. (Можно вспомнить одну из его излюбленных максим — «буддизм — субстанционален, конфуцианство — функционально» — означавшую неполноценность обеих религий как самостоятельных направлений духовного воспитания: конфуцианство не уделяет достаточного внимания самосовершенствованию, внутреннему миру человека; буддизм игнорирует повседневность и практические проблемы настоящего.) [2077] Rachewiltz, 'Yeh-lu… Buddhist Idealist,' loc. cit. pp. 212–213.

Буддисты защищались более воинственно. Они отвергли идею Елюя устраивать канонические экзамены для всех монахов, доказывая, что их вера основана на добродетели, а не на знании, а добродетель невозможно измерить посредством экзамена. Этот явно своекорыстный и ханжеский аргумент поддержал могущественный Шиги-Хутуху, согласившийся превратить теологический экзамен в формальность, исключавшую неудачный исход. Чингисхан относился к Шиги-Хутуху с таким пиететом, что Угэдэй никогда не позволял себе ставить Елюя выше Шиги-Хутуху [2078] Rachewiltz, In the Service p. 159; P. Ratchnevsky, 'Sigi-qutuqu,' Central Asiatic Journal 10 (1965) pp. 87–110 (at p. 87). .

В любом случае, Елюй поступил опрометчиво, не продумав вначале последствия своего наступления на монахов. Новые религиозные установления вступали в противоречие с его же политикой централизации: принуждать к их исполнению могла только местная бюрократия. Таких учреждений не существовало, но если бы даже и создали их, то они неминуемо составили бы конкуренцию другим, «нормальным» чиновникам хана [2079] Rachewiltz, 'Yeh-lu… Buddhist Idealist,' loc. cit. p. 202. . Кроме того, религиозными комиссарами могли быть только этнические китайцы, но монголы твердо соблюдали правило не давать им слишком много власти. Программа китаизации, которой Елюй хотел ублаготворить Китай, была иллюзией, мистификацией, набором спонтанных и бессистемных уступок, которые делал циничный и прагматичный Елюй, чтобы выиграть время.

Тем не менее в 1235–1236 годах дела у Елюя шли неплохо. На курултае 1235 года Угэдэй одобрил предложение провести перепись населения в Китае, чтобы выявить укрывающихся налогоплательщиков. Елюй давно доказывал хану, что вследствие коррупции, которую он не в силах контролировать, наблюдается массовый исход китайского крестьянства, стремящегося избежать уплаты подворных налогов; по некоторым оценкам, 50 процентов населения цзиньского Китая не платили этот налог в то время [2080] Franke & Twitchett, Cambridge History p. 378. . На тот момент и Чинкай занял сторону Елюя, настоятельно требовал ввести жесткий и систематический налоговый надзор по всей империи и режим санкций, принуждающий людей пользоваться бумажными деньгами. Мелкие торговцы все еще отдавали предпочтение монетам, ссылаясь на то, что они не доверяют бумажным деньгам. Чинкай хотел принять закон, квалифицирующий отказ от бумажных денег таким же тяжким преступлением, наказуемым смертной казнью, как подлог и подделка денег, и его предложение было принято [2081] J. Masson Smith, 'Mongol and nomadic taxation,' Harvard Journal of Asiatic Studies 30 (1970) pp. 46–85. For the unsystematic fiscal approach of the Mongols see A. K. S. Lambton, 'Mongol fiscal administration in Persia,' Studia Islamica 44 (1986) pp. 79–99; 45 (1987) pp. 97–123. .

Хотя Шиги-Хутуху встал на сторону буддистов в их оппозиции Елюю, в отношении переписи населения, провести которую Угэдэй поручил именно ему, он поддержал Елюя, считая уклонение от налогов признаком монгольской отсталости [2082] Morgan, Mongols pp. 100–103. . Елюй хотел сохранить прежний подворный налог — парадоксальное желание ввиду его обеспокоенности массовым исходом крестьянства — но Угэдэй, Чинкай и старшие монгольские сановники предпочли вводить подушный налог с тем, чтобы никто не мог выскользнуть из финансовых тенет, иммигрировав или просто сбежав из дома. В результате приняли компромиссный вариант — объединив обе подати в один единый налог, назвав его все-таки подушным налогом. Елюй возражал, доказывая, что средний взрослый налогоплательщик, учтенный переписью населения, уплатит подать этого года и сбежит перед тем, как наступит срок следующего платежа, и модифицировал подворный налог. Новый подворный налог, в отличие от прежнего жесткого тарифа, рассчитывался с учетом качества и количества земли и составлял примерно десять процентов дохода или урожая; кочевники обязывались отдавать одно животное из ста [2083] Kwanten, Imperial Nomads pp. 128–129. . Елюй был убежден в своей правоте, утверждая, что новый подворный налог всего лишь на десять процентов больше прежней подати, но Шиги-Хутуху и его сторонники доказывали, что остальные девяносто процентов составили поступления от «невидимок», которых обнаружила перепись населения.

Елюй потерпел поражение и в другой спорной ситуации. Он попросил Угэдэя потребовать от чиновников прекратить получать «подарки» (то есть взятки), но Угэдэй ответил, что эта практика имеет право на существование, если чиновник не напрашивается на подарок и не вымогает его [2084] d'Ohsson, Histoire II p. 63. .

Этим и закончились обсуждения деталей налоговой политики после переписи населения. Но Елюй, к своему ужасу, узнал, что Угэдэю перепись населения была нужна больше для того, чтобы выяснить, сколько земли он может раздать в качестве апанажей членам семьи и фаворитам. Иными словами, если Елюй видел в переписи населения средство повышения эффективности налогообложения и управляемости империей, то феодалам она давала сведения о том, сколько людей будет проживать на землях, которыми они намерены завладеть [2085] Some of the administrative implications of this are teased out in F. W Cleaves, 'A Chancellery Practice of the Mongols in the Thirteenth and Fourteenth Centuries,' loc. cit. pp. 493–526. . Если говорить языком политэкономии, то Угэдэй стремился к феодализации Северного Китая, а Елюй хотел централизовать систему управления; эти два разных подхода неминуемо должны столкнуться.

Понимая, что его чиновники не смогут надзирать за этими квазинезависимыми фьефами, Елюй предложил компромисс: коллекторы должны иметь доступ в апанажи, чтобы собрать налоги, подсчитать их централизованно и распределить определенную часть среди владельцев поместий. Угэдэй формально одобрил проект, но он так и не был реализован; система апанажей в Китае задушила программу централизации администрирования [2086] Rachewiltz, 'Yeh-lu… Buddhist Idealist,' loc. cit. p. 205. .