Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Женщины иногда становились и воителями. Когда монголы покинули Оэлун после смерти Есугея, она подняла над юртой боевое знамя борджигинов наперекор тайджиутам и даже участвовала в стычках [879] For a full analysis of Borte in this period see Rachewiltz, Commentary pp. 350–357. . Известны еще более драматические эпизоды, случившиеся в поздней истории. Во время войны в Трансоксиане в 1220–1221 годах в один из домов ворвался разъяренный монгол и начал рубить всех наповал. Не сразу аборигены поняли, что это «всего лишь» женщина, ее скрутили и убили [880] d'Ohsson, Histoire I p. 329. . У Хайду, племянника Хубилая, была дочь, не знавшая поражений в борьбе. Подобно Аталанте Калидонской, она дала обет, что никогда не выйдет замуж за мужчину, который не победит ее в борьбе. Каждый раз, когда она побеждала противника, а это ей всегда удавалось, побежденный обязывался заплатить за поражение сотней отборных коней. Она повалила наземь более ста мужчин и получила более 10 000 лошадей [881] Marsden, Travels of Marco Polo pp. 417–419. .

У монголов были распространены и полигамия (многоженство), и полигиния (сожительство с несколькими наложницами или любовницами), но строго соблюдалось правило наследования сыновей, рожденных главной женой. Практиковался и левират — обычай, когда сын после смерти отца мог жениться на мачехе, а младший брат или кузен покойного имел право или обязывался жениться на вдове [882] Jennifer Holmgren, 'Observations on Marriage,' loc. cit.; Riasanovsky, Fundamental Principles pp. 234–238. . Браки заключались не по прихоти или по любви, а в интересах рода или, что еще важнее, всего племени. Они заключались не пожизненно, а навечно, в расчете и на загробную жизнь. Кочевники считали экзогамию исключительно важной для того, чтобы предотвратить межродственное скрещивание, и для этого они соблюдали первую и вторую степень кровного родства и не различали родство по браку. Вдове не разрешалось выходить замуж «вовне» на случай, если она понадобится супругу в загробной жизни; по этой причине младшие сыновья могли жениться на всех женах усопшего отца, но не на матери [883] RT I p. 89. . Члены клана борджигинов не брали в жены представительниц клана тайджиутов, потому что это считалось бы эндогамией.

Как бы то ни было, в более поздний период истории Монгольской империи опасения Чингисхана по поводу межродственного скрещивания постепенно забывались, как и барьеры кровного родства. Причина одна: множество смешанных браков с унгиратами. Неслучайно историки отметили резкое сокращение продолжительности жизни ханов с двадцатых годов XIII века к пятидесятым годам XIV века — только Хубилай в Китае прожил дольше Чингисхана — и некоторые авторы связывают это обстоятельство с единокровными браками [884] Zhao, Marriage pp. 18–19. .

В браках женщины, без сомнения, рассматривались как предметы движимого имущества, то есть как крепостные, каковыми они были во всех средневековых обществах. Хотя надо сказать, что и большинство мужчин, не принадлежавших к сословию олигархов, таких как дровосеки или водоносы, были, в сущности, рабами или такими же невольниками и находились не в лучших условиях. Тем не менее, реальное положение женщин при Чингисхане существенно изменилось в лучшую сторону. Во-первых, изнасилование стало противозаконным деянием, тогда как прежде похищение и сексуальные домогательства были неминуемой повседневностью. Мало того, до Чингисхана только женщин казнили за адюльтер, теперь наказывались представители и того, и другого пола, если, конечно, кому-то не удавалось откупиться [885] Skelton, Marston & Painter, Vinland Map. . Женщины теперь сами решали, выходить или не выходить замуж, а «малозначительные», далекие от олигархии женщины — выходить или не выходить замуж повторно. Монголы никогда не придавали особого значения девственности как предварительного условия для женитьбы, хотя секс с незамужней девственницей карался смертной казнью, и никого не интересовало наличие прежних браков и прежних детей. Вот почему ворчание Джагатая по поводу сомнительных обстоятельств рождения Джучи считалось неуместным и недостойным.

Новый свод законов Великая Яса допускал возможность развода при взаимном согласии, хотя хан не дал женщинам автоматического права уходить от мужей по своему усмотрению, предоставленного, тем не менее, мужчинам [886] Riasanovsky, Fundamental Principles pp. 241–242. . Но женщина могла распоряжаться всем семейным имуществом, покупать и продавать, обменивать и торговать им при условии исполнения главного требования Чингисхана: женщины ответственны за то, чтобы их мужчины всегда были готовы к войне, и они всегда должны иметь достаточные запасы еды к зиме. Благосостояние женщин значительно повысилось после того, как Монголия обрела статус империи в Азии. Знаменитый женский головной убор «богтак» («богта») стал еще более нарядным и замысловатым с появлением новых материалов, в том числе и парчи [887] Schuyler Cammann, 'Mongol Costume: Historical and Recent,' in Sinor, Aspects pp. 157–166; Dawson, Mongol Mission pp. 7–8; Jackson & Morgan, Rubruck p. 89; Bretschneider, Mediaeval Researches I pp. 52–53; Yule, Cathay II p. 222; Waley, Travels of an Alchemist p. 67. .

С учетом изложенных выше оговорок можно все-таки сделать вывод о том, что женщинам при Чингисхане жилось лучше, чем их подругам в любой другой стране Средневековья. Здесь не было явного женоненавистничества: монголы почитали мудрых старух, верили в то, что некоторые из них обладают сверхъестественными магическими силами [888] Ratchnevsky, 'La condition de la femme mongole,' loc. cit p. 516. . Свобода монгольских женщин не была скована китайским обычаем бинтовать ступни ног или персидскими чадрами и арабскими бурками, они были вольны выходить в общество, свободно передвигаться по своему желанию и не вели уединенный образ жизни, как это положено в исламе. О высоком статусе женщин в Монголии свидетельствовали иностранцы, как христиане, так и мусульмане, не одобрявшие то, что женщины там могли быть шаманами, советниками и даже регентшами; Ибн Баттута писал, что следующим шагом будет «полный кошмар» — равенство полов [889] Gibb, Ibn Battuta II p. 480; Dunn, Adventures pp. 299–300; Hamdun & King, Ibn Battuta pp. 38–39. For Christian disapproval see Lisa Balabanlilar, 'The Begims of the Mystic Feast. Turco-Mongol Tradition in the Mughal Harem,' Journal of Asian Studies 69 (2010) pp. 123–147. . Однако с возрастанием влияния ислама, буддизма и конфуцианства на женщин налагалось все больше ограничений; особенно это было заметно в Золотой Орде; не осталась в стороне и империя Юань в Китае [890] Ostrowski, Muscovy and the Mongols pp. 73, 81. .

Благодаря Чингисхану мы располагаем целой галереей знаменитых монгольских женщин XIII века. Первое место в этом ряду блистательных женщин принадлежит кереитке Сорхохтани-беки, дочери Джаха-Гамбу и жене Толуя. Когда умер Толуй, Угэдэй пытался обручить ее со своим сыном Гуюком, чтобы объединить два двора, но она отказалась и имела на это право, поскольку левират не распространялся на цариц и царевен. Переждав кратковременное правление Гуюка, она добилась избрания ханом своего сына Мункэ, несмотря на противодействие Батыя [891] JB II p. 52; Boyle, Successors pp. 159, 168, 197, 199–200; Budge, Chronography p. 412; Morris Rossabi, 'Kublai Khan and the Women in his Family,' in Bauer, Studia Sino-Mongolica pp. 153–180 (at pp. 158–166); Dawson, Mongol Mission p. 26; Jackson & Morgan, Rubruck p. 125; Pelliot, 'Le vrai nom de "Seroctan",' T'oung Pao 29 (1932) pp. 43–54. .