Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

На пути в Хэнань Мухали донесли, что замечена цзиньская армия, закрепившаяся на склоне холма. Заместитель командующего Мункэ-буха попросил разрешения выманить противника из подготовленных позиций, бросив на него небольшую конницу. Цзиньцы действительно клюнули на приманку, попали в западню и потерпели поражение, оставив на поле битвы 7000 окровавленных тел. Затем Мухали осадил Яньань, но город-крепость оказался неприступным [1207] d'Ohsson, Histoire I p. 365. . В середине декабря 1221 года он начал завоевывать долину Лохэ, впадающей в Хуанхэ в том месте, где Желтая река поворачивает на восток к Кайфыну. Первыми он взял города Фучжоу и Фанчжоу. После того как был взят Фанчжоу, Мухали решил поговорить с одним из пленных цзиньских воинов, к которому, как он понял, с пиететом относились соратники. Мухали спросил: почему он так яростно сражается за цзиньцев? Воин спокойно ответил, что делает это уже двадцать лет и считает своим долгом продолжать делать это, если даже ему придется расстаться с жизнью. Мухали, тронутый искренностью и мужеством воина, поднялся с трона, чтобы подать знак помилования, но прежде чем он успел сказать хоть одно слово, его прыткие офицеры убили воина за «непочтительность» к генералиссимусу. Мухали был взбешен не столько поспешностью офицеров, опередивших суждение верховного командующего, сколько несоблюдением субординации, что было неслыханным проступком среди монголов [1208] Martin, Rise p. 267. .

Когда он пировал на праздничном кутеже в Фанчжоу, поступили вести о бунте в Шаньси и Шэньси. В конце февраля 1222 года Мухали перешел по льду Желтую реку и подавил восстания. Вернувшись обратно через Хуанхэ, он отправился вдоль реки Фынь, сокрушая по пути опорные пункты, и вышел к Цзинчжоу (современный Синьян), бывшей столице династии Цинь, могущественному городу, находившемуся почти у слияния рек Вэй и Цзин, немного западнее последнего поворота на восток Хуанхэ. Мухали откомандировал Мункэ-буху в Шэньси проследить, чтобы не было повторного восстания.

У Цзинчжоу его поджидала большая армия цзиньцев, но они, хотя и обладали существенным численным превосходством, не решались ввязаться в сражение, не будучи уверены, с одной стороны, в боеготовности еще необученных рекрутов, а с другой — зная, что перед ними — прославленный несокрушимый полководец. Мухали понимал, что у него недостаточно войск для штурма Цзинчжоу, и, перекрыв все пути, по которым город мог снабжаться провизией, отправился по долине реки Цзин, методично захватывая города и крепости [1209] Martin, Rise p. 269. . К этому времени Мухали уже чувствовал в себе непреодолимую усталость, поскольку написал тогда Чингисхану прошение об отставке, указав, что на его счету уже семьдесят две крепости в Китае и надо, чтобы кто-нибудь другой взял на себя это бремя. Но полководец пал жертвой собственных же успехов. Чингисхан не был уверен в том, что кто-то еще сможет утверждать монгольскую гегемонию в Китае столь же эффективно, как это делал Мухали. Поэтому он отклонил его просьбу и сказал посланнику: «Ему нельзя возвращаться, пока не захватит побольше крепостей» [1210] RT II p. 299. . К несчастью для Мухали, Чингисхан отверг очередную мирную инициативу цзиньцев из-за того, что император опять не согласился отказаться от императорского титула [1211] Krause, Cingis Han p. 38; d'Ohsson, Histoire I p. 366. .

Мухали продолжал стоически исполнять свою миссию и к январю 1223 года завладел и Цзинчжоу, и другими значительными городами на юго-западе. Затем он двинулся на соединение с Мункэ-бухой у Фэнсяна в верхнем течении реки Вэй, дойдя фактически до самого крайнего западного рубежа своей кампании. Мункэ весь минувший год провел в Шаньси и Шэньси без каких-либо существенных достижений из-за малоопытности в осадах и на этот раз испытывал серьезные затруднения, пытаясь безуспешно взять город. Мухали обратился за помощью к тангутам, и они — неожиданно для него самого — согласились. Тангуты уже приняли решение выйти из войны, но, видимо, побоялись отказать могущественному и грозному полководцу, который был у самого порога. К нему на помощь вышла огромная тангутская армия — наверняка немаленькая, но, конечно же, не 100-тысячная, как заверяют нас китайские источники [1212] Martin, Rise p. 270. . К несчастью для Мухали, тангутский командующий был убит почти сразу же шальной стрелой, выпущенной со стен города. Его воинство, подавленное и трагическим происшествием, и безуспешными попытками легендарного Мухали пробить брешь в городских стенах, ретировалось. Мухали снял осаду и отправил Чингисхану унылое послание: «И после месячной осады я не смог взять Фэнсян. Не означает ли это, что мне приходит конец?» [1213] Martin, Rise p. 271.

Сняв осаду, Мухали вернулся по реке Вэй в Шэньси, поручив Мункэ-бухе прикрывать отход ложными атаками. Тангуты тем временем объявили о заключении мира с цзиньцами; неспособность Мухали взять Фэнсян убедила их в том, что сила монголов, как мыльный пузырь, надулась и лопнула — это суждение подкрепилось, когда цзиньцы отвоевали Хэчжун у слияния Вэйхэ и Хуанхэ [1214] Franke & Twichett, Cambridge History p. 360. . Сопутствующие обстоятельства еще больше убеждали в том, что монголы выдохлись. Ши Тяньин, имевший репутацию одного из самых способных офицеров Мухали, по незнанию или по каким-то иным причинам, дал задание беспробудному алкашу устроить засаду для отряда цзиньцев, посланных освобождать город от блокады. Забулдыга проспал или забыл дать вовремя команду, и цзиньцы миновали «засаду» незамеченными. Монголы были застигнуты врасплох, и цзиньцы захватили Хэчжун. Ши Тяньин пришел в ужас от осознания своего позора, но не бежал, а предпочел погибнуть в сражении [1215] Martin, Rise p. 272. .

Поражение в Хэчжуне действительно могло свидетельствовать о некоторой потере сил, хотя контратака из Анчара и помогла вернуть все в прежнее состояние. Восстановив мосты через Хуанхэ, разрушенные цзиньскими партизанами, завладев еще несколькими фортами, Мухали затем переправился на другую сторону реки и пошел на северо-восток к Вэнь-сы, намереваясь занять позиции, позволявшие остановить и возможное новое наступление цзиньцев через Желтую реку, и неожиданный прорыв в Шаньдун из Сун. Внезапно он заболел и скончался. Ему было пятьдесят три года. Умирая, он будто бы в последних словах лишь выразил сожаление по поводу того, что подвел Чингисхана, не сумев взять Кайфын [1216] Krause, Cingis Han p. 38. .

Мухали, без сомнения, был гениальным полководцем и администратором, и он совершал чудеса для Чингисхана в Китае при постоянной нехватке персонала и войск. Благодаря Мухали великий хан мог успешно вести войну на два фронта — что позже не смогут сделать с таким же успехом ни Наполеон, ни кайзер, ни Гитлер и что будет считаться в учебниках военной теории одной из самых элементарных и грубейших ошибок. Он был единственным монгольским полководцем, не потерпевшим поражение в битве [1217] Rachewiltz, 'Muqali, Bol,' loc. cit. p. 54; Pelliot & Hambis, Campagnes p. 371. . Однако и он и Чингисхан явно недооценивали упорство и стойкость Цзинь — «этого увечного государства, наделенного поразительной сопротивляемостью и решимостью» [1218] Peterson, 'Old Illusions,' loc. cit. p. 209. . Когда цзиньцы сосредоточились на сунцах, а не на монголах, это считалось полнейшей ошибкой, но они смогли не только создать тупиковую ситуацию в войне с монголами — Мухали так и не сумел нанести нокаутирующий удар — но и отбиться от сунцев и принудить их к миру. В дополнение к характеристике Мухали можно отметить еще то, что он успешно вел боевые действия на местности, совершенно непривычной для монголов и их конницы, в регионах, пораженных эпидемиями, даже на реках, что, вообще, несвойственно монгольской военной практике [1219] Goodrich, Short History p. 173. .