Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Часть вторая. Том первый

– Но что потом? – Джованни хмуро отпил вина.

– Ради спокойствия я распущу слухи, что тебя казнили, – ответил Джон, – а через год все уляжется. Приезжай в Лондон, венчайся с твоей дамой сердца, и живите тихо в деревне.

– Я пока не могу с ней повенчаться, – еще более хмуро ответил Джованни, – это Мария, жена Куэрво.

– И тебя угораздило, – хмыкнул Джон.

– Вы не мальчики, разберетесь без кровопролития. Но ей тоже сообщат о казни. Если кто-то проговорится, что ты жив, тебя ничто не спасет. И я не спасу.

Через два дня он стал послушником. Ледяным горным утром, спустившись из аббатства в деревню, он нашел в тайнике, устроенном Джоном, записку. Прочитав скупые строки, тщательно разорвав бумагу, Джованни пустил клочки по ветру. Он просил Бога, чтобы его сердце остановилось среди скованных холодом камней. Остановившись, он прошептал:

– Господи, и дитя тоже. Это могла быть моя дочь, моя девочка, – на следующий день, оставив в тайнике короткий ответ, он принял годовой обед молчания.

– Девочка, – его губы опять зашевелились. Джованни всегда молился за нее. Она умерла некрещеной, он не знал, его ли было дитя, но все равно молился, не умея поступить иначе.

Джованни сел за стол. За несколько дней в трибунал святой инквизиции уже принесли пачку написаннных безграмотными почерками доносов. Перед очередным заседанием надо было во всем разобраться.

Вымыв руки в серебряном тазу, Давид ласково посмотрел на зардевшуюся девушку.

– Вот и все, донья Каталина. Вы совершенно здоровы.

Она смутилась: «Спасибо большое, дон Диего, вы такой замечательный врач!»

– Иди, милая, – велела жена вице-губернатора, – переодевайся к обеду.

Присев у двери, бросив взгляд на Давида, девушка вышла.

– Донья Исабель, – заметил Давид, – ваша дочь еще подросток. Все пройдет, когда она обвенчается. Я видел много таких пациенток, – он собрал инструменты, – когда они ложатся в брачную постель, их и не узнать. Она быстро забеременеет, – донья Исабель повертела кружевной платок.

– Ах, дон Диего, – вздохнула женщина, – она единственная дочь. Сыновья выросли и служат короне, а Каталина родилась, когда мне было под сорок. Мы и не ждали ее. Ей только шестнадцать лет…

Давид пожал плечами.

– Если тянуть, – он поискал слово, – то неприятности усугубятся. Женщина должна носить, рожать и кормить, только так она будет здоровой.

– Но за кого здесь выходить замуж? – посетовала его собеседница.

– Все порядочные мужчины приезжают в колонии с женами, как вы. Не отдавать же девочку за солдата. Пойдемте, а то донья Эстелла соскучилась. Мой муж кого угодно заговорит.

Давид коротко поклонился, пропуская женщину вперед.

Осень только началась, но в зале разожгли камин.

– Вы не представляете, донья Эстелла, как холодно в горах, – вице-губернатор разлил вино, – пейте, бочки вчера привезли из Кальяо. Их доставили корабли, пришедшие за серебром.

– Отличное вино, – Эстер попробовала терпкую жидкость. Вино оставляло на языке привкус дуба и дыма. Женщина вспомнила прозрачное небо над мягкими холмами. Золотые листья падали с деревьев, в осенней лазури слышался птичий крик.

– Вы улыбаетесь, – рассмеялся вице-губернатор.

– Пахнет Старым Светом, дон Фернандо, – женщина выпила еще. «Вы говорили, что на рудниках зябко?»

– Ужасно, – вице-губернатор поежился, – но с Божьей помощью, донья Эстелла, месторождение даст значительно больше руды. Мы пока только начали разработку.

– Выплавлять металл вы будете на месте? – поинтересовалась женщина. «Или повезете в Лиму?»

Дон Фернандо, такой же низенький и сухощавый, как его жена, пожал плечами.

– Зачем? На рудниках стоит мастерская. Слитки отправятся прямо в Кальяо на мулах. Пока раз в неделю, по пятницам, а там посмотрим, – Эстер потянулась за печеньем.

– Не опасно ли перевозить серебро только с проводниками, без охраны?

– С каждым караваном я отправляю пять десятков вооруженных солдат – гордо заметил вице-губернатор, – никто не посмеет приблизиться к испанскому серебру, донья Эстелла. Пока я здесь, оно останется в целости и сохранности.

– Вы истинный слуга его величества, – горячо сказала Эстелла, – такими людьми, как вы, надо гордиться, – вице-губернатор зарделся:

– Нас ждут в столовой. Рыба свежая, донья Эстелла, утром она плавала в океане.

– Вы нас балуете, – лукаво сказала женщина.

Часы собора пробили полночь. Донья Исабель отложила письмо старшему сыну. Он служил в колониальной администрации в Панаме. Дверь осторожно заскрипела. Муж вошел со свечой.

– Дон Диего посоветовал обвенчать Каталину, – женщина удобней устроилась в постели.

– Он считает, что не стоит тянуть, а то все будет ухудшаться. Я думала написать Мигуэлю. Может быть, он найдет кого-то подходящего в Панаме?

– Больно далеко, – пробормотал муж, – пусть лучше она останется под нашим крылом.

– Здесь ей не за кого выходить замуж, – сухо ответила жена. Помолчав, женщина добавила:

– На рудниках или еще где-нибудь делай что хочешь, плоди ублюдков, а здесь столица и твой семейный очаг. Здесь твоя дочь растет. Чтобы ты больше не знался с индейской тварью, с которой ты сейчас слез. Я ее выгоню из служанок, увози ее в горы, и живи с ней. Но под моей крышей чтобы этого больше не было, – муж, не говоря ни слова, задул свечу.

Они медленно шли по узкой улице. Эстер подняла голову. Крест Центавра висел в зените. В свете полной луны лицо Давида казалось мертвенно-бледным. Эстер вспомнила предания, что ей пересказывала приемная мать.

– Словно он дибук, призрак, – женщина поежилась.

– Дай мне разводное письмо, и я уеду, – едва слышно сказала Эстер, – я просила о нем еще четыре года назад, когда…

Она вернулась из Кальяо раньше, чем рассчитывала. Дома было тихо и темно. Застыв на пороге, прислушиваясь, Эстер осторожно прошла к спальне. Распахнув дверь, Эстер отвела глаза. Давид сухо сказал: «Выйди». Она ждала, прислонившись к беленой стене. Муж, наконец, появился на пороге.

– Хоть бы оделся, – устало подумала Эстер.

– Ты не рожаешь! – яростным шепотом сказал Давид.

– У тебя за три года случилось пять выкидышей. Я не хочу жить с больной. Я хочу жить с нормальной женщиной, которая принесет мне сыновей. Я хочу детей, как любой мужчина!

– От того, что ты сейчас делал, дети на свет не появляются, – не удержалась Эстер. Давид было занес руку, но отступил: «Она беременна, третий месяц идет».

– А, – равнодушно заметила Эстер.

– Твои дети не будут евреями, – она издевательски добавила, – дон Диего.

– Мне все равно, – зло ответил муж, захлопнув дверь спальни. Вечером он пришел в комнату Эстер.

– Праотец Авраам взял наложницу, когда его жена не могла рожать. Молчи, иначе завтра я отправлюсь к губернатору, и он узнает все. Я расскажу ему и о Кальяо, и о Панаме, и о том, почему испанское серебро не добирается до Испании.