Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том седьмой

Над мощными камнями древнего донжона, над крепостной стеной неслись легкие облака. Деревья в парке шумели под ветром, удовлетворенно ворчали собаки.

Утром Рейна обрадовалась, завидев резиновые сапожки.

– Деда на реку, – заявила девочка за завтраком, – пойдем на реку, – Джон пощекотал ее.

– Моря у нас нет, но тебя не оторвать от воды, – вчера он покатал внучку на лодке, – пойдем, милая…

Хайди краем глаза смотрела на мужа. Иоганн пока не рассказывал ей о вчерашней встрече с отцом.

– Тетя Вера повела нас к себе, – вспомнила женщина, – а они с его светлостью, то есть с дядей Джоном, долго сидели в библиотеке. Приехал Маленький Джон, мы пообедали и тетя Вера отправила нас спать… – женщина решительно сказала:

– Вы зеваете, милые. Вы пересекли Атлантический океан, а впереди у вас еще один полет. Завтра наговоритесь как следует, – Хайди обрадовалась встрече с бывшим напарником, как она шутливо называла наследного герцога.

– Он изменился, – поняла женщина, – повзрослел. Он сидел в советской тюрьме, у него двое детей, – Джон, впрочем, почти не говорил о своей семье.

– Фрида и малыши живут в Беэр-Шеве, – коротко заметил он, – Йони и Эмма пошли в школу. Фрида преподает в университете, она защитила докторат, обогнав меня, – защиту Джона наметили на конец октября. Университет Ка» Фоскари намекнул, что ему готово место на кафедре археологии.

– Я могу купить квартиру в Венеции, – понял Джон, – мне нравится город. Деньги у меня есть, – он подумал о своем банковском счете, – надо найти подходящие апартаменты и отдать распоряжение конторе Бромли. Но Фрида, – он сжимал кулаки, – что делать с Фридой… – Джон каждый день повторял себе, что все кончено.

– Она сказала, что не хочет меня видеть, – он ворочался в постели, – детей я не оставлю, но надо жить дальше, – студентки, у которых он вел семинарские занятия по археологии, смотрели на него томными глазами.

– Лаура живет во Флоренции, – ему иногда хотелось позвонить кузине, – это недостойно, она ждет Павла, нельзя предавать друга. Но я не могу оставаться один до конца моих дней… – он пока даже не появился в конторе Бромли, чтобы составить документы о содержании детей и отцовской опеке. Джон и без бумаг каждый месяц посылал в Израиль деньги.

– Надеюсь, что Фрида выехала из своей дыры, – мрачно подумал он, – и нашла приличную квартиру… – он хотел, чтобы дети проводили с ним каждое лето.

– Папа и тетя Вера по ним скучают, – вздохнул Джон, – получится, что они будут жить в Банбери, потому что у меня раскопки, – он рассудил, что Йони и Эмма привыкли к палаткам.

– В Израиле или в Италии, какая разница, – утешил себя Джон, – пусть они месяц проведут в замке, а два месяца со мной, – он знал, почему оттягивает визит к юристам.

– Когда все документально оформят, обратного пути не будет, – горько подумал он, – получается, что мы развелись, не поженившись, – отец и тетя Вера деликатно не спрашивали его о личной жизни. Отец только заметил:

– Сообщи, если приедешь на Рождество не один, – он со значением помолчал, – оно этим годом позже Хануки, – Джон хотел спросить, откуда отцу известна дата Хануки, но прикусил язык.

– Они надеются, что у нас с Фридой сложится жизнь, – Джон разозлился, – и сложилась бы, не будь она такой упрямицей, – в Беэр-Шеве он хотел посоветовать Фриде сходить к психологу.

– Никуда она не пойдет, – хмыкнул мужчина, – она заявит, что привыкла справляться сама. Но и я точно такой же, если не хуже… – он обещал себе назначить встречу с юристами Бромли.

– Надо слезть с дохлой лошади, – велел себе Джон, – и найти хорошую девушку в Италии или еще где-нибудь. Например, в Мон-Сен-Мартене, – он улыбнулся, – но Мишель еще девчонка. Иоганну повезло, он отыскал свою тихую гавань…

Рейна чавкала сапогами по росистой траве лужайки, спаниели прыгали вокруг девочки. Рука Хайди задрожала.

– Мы с Иоганном тоже заведем собаку, – чай пролился на стол, – мы хотели взять песика, но приехал Иосиф. Тетя Вера, – женщина шмыгнула носом, – тетя Вера, как все теперь будет…

От старого кашемирового кардигана герцогини уютно пахло выпечкой. Старшая женщина привлекла ее к себе.

– Миссис Марта права, – Вера погладила черные локоны Хайди, – вы с Иоганном едете домой. Что касается проверки, – герцогиня помолчала, – ты знаешь, что так полагается. Меня тоже проверяли в Сопротивлении. Месье Монах подорвал поезд, на котором меня везли в концлагерь и освободил меня. Потом я два месяца сидела в деревенском подвале, где меня каждый день допрашивали, – герцогиня усмехнулась, – мои товарищи по оружию. Сейчас другое время, милая, и вы с Иоганном не сделали ничего дурного. Он не поднимал оружия на израильтян…

В полете Иосиф невесело рассказал им об очередном взрыве на рейсе компании TWA. В конце сентября боинг, летевший из Тель-Авива в Нью-Йорк, упал в Ионическое море, едва покинув промежуточную остановку в Афинах.

– Этим рейсом могла лететь Полина, – хмуро сказал Иосиф, – гадина, я имею в виду Саламе, продолжает убивать невинных людей. Но я обещаю, что мы доберемся до него, – Хайди прошептала:

– Не поднимал. Но вдруг ему не поверят и он отправится в тюрьму… – тетя Вера обняла ее.

– Все устроится, милая. Потерпите немного. Вы поселитесь в спокойном месте у моря, а мы станем вас навещать… – Хайди подергали за подол юбки. Рейна капризно сказала:

– Маме нет плакать, – дочка забралась к ней на руки, – и Рейне нет… – Хайди прижала к себе дочь.

– Никому не плакать, милая, – девочка сопела ей в ухо, – больше никогда… – Вера прищурилась:

– Мужчины на реку пошли. Надо сделать им кофе… – герцогиня выскользнула из беседки, Рейна зевнула:

– Спать, баю-бай… – Хайди тихо замурлыкала:

– Durme, durme, mi alma donzella… – она погладила растрепавшиеся волосы дочки.

– Без горя и несчастий, – уверенно сказала Хайди, – так и случится.

Языки пламени лизали дно закопченного котелка. Полдень выдался солнечным, но свежим. Ветер играл концами тартанового шарфа на шее Джона.

– Надо было взять куртку, папа, – озабоченно сказал старший сын, – осень на дворе…

Герцог появился на каменных плитах вестибюля в древних рыбацких, как он назвал свои брюки, штанах и заштопанном на локтях кашемировом свитере.

– Папа всегда одевался очень скромно, – вспомнил Брунс, – он был директором школы, но по нескольку лет ходил в одном костюме, – вчера он сказал, что не намерен отказываться от своей фамилии. Герцог кивнул:

– Я понимаю, милый. Твой покойный отец был достойным человеком. В Израиле тебя поймут и вообще, – он неожиданно робко коснулся руки Иоганна, – не волнуйся, у вас все сложится…

Брунс немного побаивался мыслей об Израиле. Хайди он ничего не говорил, однако признался в своих страхах отцу. Джон спокойно ответил: