Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том шестой

– Здесь ты видел их на утренней поверке, – она уперла хрупкий палец в карту, – всех троих? – Виллем отозвался:

– Именно так. Но этой неделей увижу четверых, Маленького Джона возвращают из Караганды…

Марта утвердительно сказала: «Однако они тебя не видели». Кузен пыхнул папиросой: «Пока нет, но непременно увидят».

На ватмане стенгазеты золотилась вязь заголовка: «Встретим ленинскую годовщину ударным трудом!». За решетками окна ревели грузовики. По двору колонии гуляли пыльные смерчи. Зилы стояли под погрузкой у приземистого барака рудного склада. Продукция шахты доставлялась на поверхность на подъемниках. Зэка выводили на поверку через пологий забетонированный коридор, но заключенный Лопатин пользовался привилегией пассажирского лифта, в который обычно ступала только вохра.

– Или гости шахты, вроде моего так называемого куратора, – Витя стоял в свободной, но почтительной позе, – надеюсь, что мерзавец Журавлев сдох, – они понятия не имели, что случилось с потерявшим сознание Журавлевым.

– Я не стал рисковать, – хмуро сказал Максим, – мне надо было выбраться обратно, – лифт пошел вниз, повинуясь нажавшему на кнопку Механику. Вернувшаяся на пульт вохра обнаружила на полу подъемника только хрипящего Журавлева.

– Мы пропустили удобный момент для побега, – пришло в голову Вите, – когда вохра подняла кипиш, мы могли уйти, пользуясь суматохой, – он понимал, что без документов они далеко бы не ушли.

– Вокруг одни зоны, – хмуро напомнил себе Витя, – троих парней в лагерных робах с бритыми головами остановит первый же наряд милиции, – до южной границы им оставалась еще тысяча километров.

– Документов нет, – невесело подытожил Максим, – денег нет и мы пока не знаем, что случилось с Маленьким Джоном. Ты не можешь написать в Москву, а нам это и подавно запрещено, – Витя просил Ивана Алексеевича, как разрешил себя называть начальник колонии, позволить ему переписку с, как выразился Витя, друзьями.

– В моем бывшем месте заключения… – начал он. Иван Алексеевич повел рукой.

– Ваше бывшее место заключения, гражданин Лопатин, стало именно что бывшим. Вы стоите на балансе моего учреждения, – полковник ощерил желтоватые зубы, – и обязаны подчиняться здешним правилам внутреннего распорядка. Переписка разрешается только с близкими родственниками, – полковник загибал толстые пальцы, – это родители, дети, супруги, родные братья и сестры, – Витя мрачно сказал отцу:

– Хоть женись фиктивно. Парни в моей бывшей колонии писали заочницам, у нас заключались браки, но здесь такого не разрешают, – в колонию пускали только зарегистрированных жен. Для длительных свиданий использовали охраняемую пристройку к госпитальному корпусу.

– Где всего три комнаты, – вспомнил Витя, – некоторые парни годами не видят семей, – в лежащем на столе Ивана Алексеевича машинописном отчете зэка Лопатин рекомендовал расширить помещения для свиданий. Витя бросил взгляд на развешанные по стенам кабинета графики.

– За деньги, что я им сэкономил и заработал, – кисло подумал Витя, – они могут возвести отель «Риц», – о лондонском и парижском «Рицах» ему рассказывали отец и Максим.

– Мы словно толкаем романы, – ласково говорил месье Марсель, – слушай, как добраться от нашего дома на рю Жавель до Эйфелевой башни, – Витя будто сам ходил по Лондону и Парижу.

– И Питер мне говорил о «Рице», – он скрыл вздох, – товарищ Миронов распивал там пятичасовой чай, – стрелка на больших часах в кабинете начальника зоны подбиралась именно к пяти вечера. В ноябре грузовики приходили в колонию только по утрам, три раза в неделю.

– О чем мы успели узнать у Журавлева, – Иван Алексеевич шуршал страницами отчета, – но теперь машины появляются и вечером, – Витя даже гордился результатами своего труда.

– В экономические журналы это не попадет, – сказал он отцу, – однако наши расчеты принесли плоды, – месье Марсель вычислил наиболее выгодный способ расстановки бригад на горизонте.

– Смотрите, Иван Алексеевич, – сказал Витя начальнику колонии, – коллективы формируются как, – он вовремя осекся, – то есть как придется. Есть слабые бригады, никогда не дотягивающие до плана. Причина этому, – Витя покачал его излюбленной линейкой, – в формальном подборе заключенных. Вы ставите новичков на сложный участок горизонта, а сильные парни получают бедную жилу и тоже не выполняют план. В наказание вы их лишаете передач и ларька. У них нет мотивации к работе, поэтому они целый день точат лясы у титана…

Иван Алексеевич недоверчиво поинтересовался: «И что вы предлагаете?».

Вспомнив рассказы Питера, Витя чуть не ответил: «Психологическое тестирование». Едва не рассмеявшись вслух, он отозвался:

– Бригады надо комплектовать работниками разного уровня, а участки распределять в зависимости от их возможностей… – Витя удержался и не закончил фразу. Он хотел сказать, что надо отойти от дурацкого плана, составленного без оглядки на особенности зэка.

– Иван Алексеевич к такому не готов, – понял Витя, – план в СССР словно священная корова.

На столике у окна возвышалась прикрытая чехлом пишущая машинка, на которой Витя печатал отчет.

– Не знаю, чего они боятся, – сочно сказал Витя отцу, – запрещая мне пользоваться машинкой под землей. Можно подумать, что я сделаю из нее бомбу или пророю ей дорогу на свободу, – их дорога на свободу сейчас выезжала из ворот колонии.

Они решили дождаться русской Пасхи и возвращения Маленького Джона. По словам Максима, наследный герцог должен был появиться на зоне к ленинской годовщине.

– Потом мы угоним грузовик и уйдем в прорыв, – Витя заметил на столе начальника официального вида бумагу, – надо потянуть время, сделать вид, что я хочу разобраться с цифрами по первому кварталу, – Иван Алексеевич благодушно сказал:

– Вы хорошо поработали, Лопатин, – Витя невольно улыбнулся, – теперь вы переводитесь, – он помахал бумажкой, – в другую колонию, где тоже нужна, – начальник пощелкал пальцами, – перестройка производства. Кроме того, вас ждут очные ставки с недавно арестованными расхитителями народного имущества с вашего бывшего места работы, карагандинского горпромкомбината, – Витя еще не понимал, о чем идет речь. Иван Алексеевич указал на окно.

– Через полчаса вы отправляетесь дальше по этапу. Собирайте вещи, гражданин Лопатин.

В дверях подземного барака торчали два вохровца с непроницаемыми лицами. Русский и казах сопроводили Витю вниз по бетонному тоннелю. Отсчитывая ступеньки, Витя злобно матерился себе под нос. Тусклые лампочки, забранные проволочной сеткой, освещали сырые стены.

– Я снят с довольствия и лишен привилегий лифта, – Витя сжал кулак, – скоро шесть вечера, дневная смена возвращается с горизонта, – бригада Максима, где отец работал механиком, сегодня трудилась на дневной смене. Дорога на уровень, где располагались бараки, занимала четверть часа. Выходя на поверки, зэка двигались медленнее. Сейчас Витя тоже никуда не торопился.