Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга пятая

– Все бесполезно, Клаус. Мерзавец молчал в Пунта-Аренасе, и будет молчать здесь, – избитое лицо обожгла ледяная вода, Иосиф жадно слизал капли с покрывшихся кровавой коркой губ.

– Сегодня двенадцатое сентября, – он старался следить за временем, – взяли меня десятого, а сегодня двенадцатое, – он хорошо помнил только трехчасовой полет в столицу Чили.

– На это время твари оставили меня в покое, – Иосиф нашел силы усмехнуться, – они устроили мне отдых, – полковник знал, что его привезли именно в Сантьяго. Ему завязали глаза, однако Иосиф слышал болтовню охранников Барбье и Рауффа. Как он и предполагал, в обслуге беглых нацистов подвизались арабы.

– Они не знают, кто я такой, – пришло в голову Иосифу, – они понятия не имеют, что я говорю по-арабски, – сам Рауфф тоже неплохо владел языком.

– Он меня не помнит, – облегченно выдохнул Иосиф, – со времен моего синайского плена прошло почти двадцать лет, – Иосиф велел себе не думать о случившемся на Синае.

– Я поступил бесчестно, стремясь спасти свою жизнь, – он пошевелил затекшими руками, связанными за спинкой стула, – но сейчас такого не случится, – Иосиф надеялся, что ребятишки, как он звал Хаима и Полину, скрылись из Пунта-Аренаса. Его привезли в столицу не на Сессне, а на грузовом самолете.

– Скрылись, – облегченно понял он, – надо было и мне уйти, однако проклятые арабы бросили в комнату гранату, – Иосиф получил легкое сотрясение мозга от обрушившегося на его голову потолка. Его взяли в плен, как думал полковник, в бессознательном состоянии.

– Я пришел в себя на эстансии Рауффа, – вспомнил он, – потом начались допросы, а вчера меня привезли в столицу, – Иосиф знал и о вчерашнем путче.

– Альенде застрелился, – в перекурах Рауфф и Барбье болтали о новостях, – власть в стране перешла к Пиночету и хунте, а Рауффа вызывали сюда, чтобы допрашивать инакомыслящих, – Иосиф не сомневался, что беглый нацист состоит на содержании местной тайной полиции.

– Теперь она станет явной, -вздохнул Иосиф, – их с Барбье никто не тронет, переворот финансируется ЦРУ, – бывший начальник лионского гестапо, судя по всему, продолжал получать деньги от американцев.

Овчарка, успокоившись, вернулась в угол. Иосиф поморгал заплывшими от синяков глазами. Повязку ему снимали, чтобы показать фотографии. Полковник предполагал, что снимок Хорхе Моралеса попал к Рауффу с консервной фабрики.

– Пропуска у нас с фотографиями, – небрежно сказал Ягненок в Пунта-Аренасе, – но никакой опасности нет. На предприятиях работает пара тысяч человек, Рауфф не знает, кто укладывает рыбу в банки, – Барбье быстро опознал в рабочем бывшего повара.

– Это жидовская операция, – сварливо сказал он Рауффу, – парни в Адлерхофе болтали, что повар смахивает на жида, но я не обратил на это внимания, – Рауфф задумчиво ответил:

– Этот нет, – он указал на Иосифа, – но сейчас такие операции делают почти всем новорожденным в Европе и Америке, Клаус. Они могут оказаться не жидами, – Рауфф пощелкал пальцами, – а британцами или работниками ЦРУ. По девице вообще ничего нельзя понять, – фотографию Полины Иосифу пока не показывали.

– У них нет снимка, – понял полковник, – но пусть они и постарели, они далеко не дураки и сложат два и два, – именно так и случилось.

– Нас вытаптывают, – заметил Барбье Рауффу, – девицу подослали к Адольфу, а теперь она натравила на меня своих приятелей. Государственная это инициатива или частная, – Барбье скривился, – не имеет никакого значения, – его шаги отдавались эхом под бетонными сводами голой комнатки. Иосиф гадал, куда его привезли.

– Похоже на фабрику, – он оглядывал стены, – или на спортивный зал, – по углам громоздились поломанные деревянные скамейки, – овчарку они притащили из Пунта-Аренаса, но есть и другие псы, – в приоткрытую дверь доносился лай.

– Кстати говоря, – добавил Барбье, – Адольф упоминал, что после мюнхенского дела, – он со значением кашлянул, – пропал один из охранников Красного Принца, – Иосиф насторожился, – вместе с его так называемой женой…

Рауфф щелкнул тяжелой золотой зажигалкой. Рукава его рубашки хаки были закатаны. На сильных, несмотря на возраст, руках, виднелись засохшие брызги крови.

– Зубы у меня целы, – Иосиф еще раз в этом удостоверился, – а синяки и ссадины пройдут. Я обещал Моше повести его к хупе, – он приказал себе не терять надежды, – мне надо выбраться отсюда, Аргентина всего в двух часах пути, – он надеялся, что Хаим и Полина оказались именно там.

– Им достаточно добраться до британского посольства в Буэнос-Айресе, – пожелал полковник, – или даже в Сантьяго, – он, впрочем, надеялся, что ребятишки не стали рисковать и болтаться в столице, – Полина скажет, кто она такая и дядя Джон обо всем позаботится, – Рауфф кивнул.

– Я помню. Жаль, что нет осталось его фотографии, – он нахмурился, – его, кажется, звали Иоганн Брунс. Его пока не нашли, – Барбье покачал головой.

– Нет. Я уверен, что они в одной шайке, Вальтер, – Рауфф повел дымящейся сигаретой перед глазом Иосифа.

– Достаточно пачки, чтобы выжечь человеку глаз, – невозмутимо сказал он, – мы так делали на войне. Но надо беречь свое здоровье, – он оскалил белые зубы, – и сокращать курение. Поэтому мы принесем кое-какие инструменты и поговорим подробно, сеньор молчун…

В дверь поскреблись, овчарка опять встрепенулась. Здоровый парень в военном хаки без погон осклабился.

– Сеньор Гутьеррес, вы велели сообщать, если привезут кого-то, подходящего под ваше описание, – Барбье поинтересовался: «Мужчина, женщина или оба?». Иосиф слышал, как стучит его сердце.

– Девица, – отрапортовал чилиец, – ее взяли в университете, вроде студентка, – Рауфф выругался по-немецки:

– Студентка, – он грубо приподнял голову Иосифа, – сейчас увидишь свою старую знакомую, подонок. Ее подослали в Адлерхоф, она притащилась ко мне на порог, но сбежать ей все равно не удалось, – Иосиф попытался отвернуться.

– Ваши трупы закатают в бетон, – добавил Барбье, – тридцать лет назад я бы сжег вас в печах крематория, проклятые жидовские мрази…

Высунувшись в коридор, он крикнул: «Приведите сюда арестованную!»

Треснувшая гитара дребезжала, но звук оставался сильным. Мелодия неслась над бетонными скамейками стадиона, поднималась в безоблачное небо. Футбольное поле зеленело после зимних дождей. Полина заметила стершуюся белую разметку.

– Даже ворота не убрали, – мимолетно подумала девушка, – на прошлой неделе эти ребята могли сидеть на трибунах и болеть за одну команду, – по полю расхаживали вооруженные парни в касках и военной форме.

– Но всем заправляют офицеры, – поняла Полина, – вернее, тайная полиция, – издалека могло показаться, что на трибунах устроились обыкновенные болельщики.