Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Часть вторая. Том третий

– Тем более, что здесь делает Волк… – муж говорил с прислонившимся к колонне Гольдбергом. Завидев отца, Мишель заторопилась к нему. Марта опустила саквояж девочки на кафельный пол:

– Что случилось, – она заставила свой голос звучать спокойно, – почему вы все приехали… – перед ее носом оказалась сегодняшняя «Юманите». Марта слышала голос мужа откуда-то издалека:

– Он просит меня не волноваться, – женщина изучала черно-белую фотографию, – что Питер делает в СССР… – она прочла заголовок заметки:

– Дюмон-Дюрвиль» привез товары для советской кондитерской промышленности. Наш корреспондент взял интервью у молодого матроса, товарища Сержа Гренеля… – товарищ Серж Гренель, ради снимка переодевшийся в белую рубашку, широко улыбался:

– Он оставил письмо, тетя Марта, – донесся до нее почти плачущий голос Полины, – держите конверт… – Марта покрутила измятое послание:

– Простите, – отчаянно добавила Полина, – это наша с Пьером вина.

Волк сварил жене кофе, хотя Марта заявила, что справится без его помощи:

– Я накормила десяток человек, – мрачно сказала жена, – истинно, мама была права. В такие дни надо занимать руки, чтобы дать голове покой…

С довоенных времен Марта помнила сосредоточенное лицо матери, склонившейся над кухонной доской. Анна стучала ножом:

– За хлопотами у плиты я продумывала детали операций, – призналась мать, – поэтому салат я всегда нарезала мелко, а ты удивлялась такой тщательности…

Марта обнаружила, что она планирует будущую миссию в СССР, стоя над фаянсовой ступкой прошлого века. Заглянувший на кухню Волк забрал у нее пестик:

– Петрушку больше толочь не надо, – ласково сказал он, – у тебя получился хороший соус… – петрушка превратилась в зеленое озерцо.

Петровский пост закончился. Марта сделала томатный суп со сливками и парижский салат с говядиной. Полина помогала ей, виновато пряча глаза:

– Все равно мы бы его не остановили, – поняла Марта, – Питер этим и всем остальным пошел в отца… – она знала об упорстве сына:

– Если он что-то решил, он все сделает. Питер никогда не останавливался перед трудностями, и Волк перед ними не пасует… – она коснулась руки Полины:

– Ничего страшного, милая, – устало сказала Марта, – я понимаю, что вы хотели, как лучше… – она помолчала:

– Тогда, в госпитале, ты об этом хотела со мной поговорить… – Полина вытерла ладонью покрасневшие глаза:

– Лук злой, – девочка сглотнула слезы, – да, об этом, но он тогда еще ничего не сделал, а только собирался, тетя… – Марта зажгла сигарету:

– Он долго запрягает, но быстро ездит, – сказала она по-русски, – но вашей вины в случившемся нет… – то же самое услышал и приехавший на рю Мобийон Пьер:

– Джо решил остаться дома, – нарочито бодро сказал юноша, – я имею в виду до отлета в Конго. Мама вроде сменила гнев на милость и даже извинилась перед ним за сцену в парке… – Пьер никому не говорил, что он боится отъезда Джо:

– Мама только стала лучше себя чувствовать, со свадьбой, с надеждой на внуков, – вздохнул юноша, – а теперь все опять может вернуться на круги своя… – он помнил времена психоза матери:

– За ней надо было следить, прятать ножи и все острое, но ведь она может позвонить любому из старых товарищей по Сопротивлению и достать пистолет… – Пьер не хотел думать о последствиях такого звонка:

– Я не успею ничего сделать, если я вообще буду дома, а не на работе, – сказал себе юноша, – и кроме ножей, есть еще и окна. Один раз мама пыталась выпрыгнуть из окна, значит, может случиться и второй… – Пьер ненавидел себя за то, что берет неурочные дежурства:

– Мне страшно, – понял он, – страшно ночевать с ней под одной крышей. Но она моя мать, я не могу бросить ее одну и снимать студию на Монмартре, где жил Аарон… – Пьеру иногда хотелось поступить именно так. Дед давно сказал, что Пьер должен немедленно позвонить в Лондон, в случае, как выразился Джованни, затруднений:

– Дедушке семьдесят пять лет, и он инвалид, – угрюмо подумал юноша, – пока он сюда долетит, пусть и с тетей Кларой, может случиться все, что угодно.

По дороге в пятый аррондисман Пьер готовился к разносу от тети, но Марта только развела руками:

– По крайней мере, мы теперь знаем, какие еще таланты ты унаследовал от покойного отца… – Марта коротко усмехнулась, – будешь нашим парижским Фокусником, пока настоящий застрял в СССР… – о кличке Павла Юдина они знали от Маленького Джона:

– Питер постарается отыскать Павла, – по словам Полины, она передала Питеру все нужные сведения, – и позаботиться о нем и девочках Эмиля, – Марта приняла от мужа кофе, – может быть, он даже увидит Марту… – Волк бесцеремонно поднял ее с плетеного кресла:

– У меня на коленях посидишь, – улыбнулся он, – пока в доме покой и тишина… – старшие после обеда отправились отдыхать. Молодежи Марта велела найти себе занятие. Иосиф с Маленьким Джоном ушли пешком в особняк Службы Внешней Документации. Шмуэль поехал в посольство Парагвая. Южноамериканцы посылали копии его верительных грамот в столицу, Асунсьон:

– Шмуэль вне подозрений, – напомнила себе женщина, – он отец Кардозо, но это распространенная фамилия. Вряд ли бывшие нацисты окопались в тамошнем министерстве иностранных дел… – Марта все равно велела племяннику не болтаться в столице дольше необходимого:

– Иначе туда приедет какой-нибудь подручный господина Ритберга фон Теттау, вроде Рауффа, – Марта поморщилась, – а он сразу тебя узнает… – Шмуэль и сам не собирался сидеть в Асунсьоне:

– Я апостольский викарий, – заметил он, – но я прежде всего священник. Мое место не на приемах, а рядом со страждущими… – Пьер увел Полину в музей Клюни:

– Они бы и Мишель с собой взяли, – вспомнила Марта, – но бедняжка еще напугана, она отказалась расставаться с отцом… – Мишель тихо возилась с игрушками в гостиной:

– Я ей круассан дал, – Волк покачал Марту, – девица все время жует, как наши парни в ее возрасте… – Марта заставила себя не плакать:

– У нас теперь нет парней, – она отпила кофе, – нам остается только ждать их, милый… – Волк поднес зажигалку к ее сигарете:

– Ларчик «Юманите» открывался просто, – заметил он, – хватило пары звонков в редакцию и имени покойного Маляра… – капитан «Дюмон-Дюрвиля» оказался старым коммунистом:

– Он сражался в Сопротивлении, – добавил Волк, – кроме ванили, он возит на продажу подержанное барахло… – в этом Волк был уверен, – но французские коммунисты не против свободной торговли… – Марта неожиданно весело сказала:

– Питер тоже, наверняка, потащил в Ленинград розничный товар. Он не упустит прибыли, даже в таких обстоятельствах. Но, думаю, «Дюмон-Дюрвиль» больше не увидит матроса Гренеля…