Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том второй

– Пусть пошлют туда машину, – велел Саша, – и пусть будут осторожны. Надо не спугнуть подозреваемую… – держа букет, он легко взбежал по ступеням. У Невесты было странное, бледное лицо. На скулах горел румянец, лазоревые глаза расширились. Девушка тяжело дышала, комкая перчатки:

– Мне нельзя возвращаться в посольство, Саша, – она кусала губы, – за мной прислали миссию с Набережной. Они сейчас в городе. За мной следят, чтобы похитить и вывезти в Лондон… – Густи всхлипнула:

– Я не могу пойти обратно в Замоскворечье, иначе ты меня больше никогда не увидишь. Спаси меня, милый, спаси… – разрыдавшись, девушка уткнулась в его плечо.

Утром в камере Павла появился тюремный парикмахер.

Комната с кроватью старинного ореха за китайской ширмой, с письменным столом и отдельной ванной, выложенной муранской плиткой, нисколько не напоминала камеру, но на допросах юноша упорно называл помещение именно так. Он получил альбомы, пишущую машинку, китайские тетради и книги:

– Если вам что-нибудь понадобится… – вежливо сказал неприметный человечек, – мы готовы выполнить ваши заказы… – Павел сухо отозвался:

– Доставьте мне «Образы Италии» Муратова… – охранник, как о нем думал Павел, даже бровью не повел, – и Playboy… – Павел держал в своей спальне на Патриарших подшивку растрепанных, приобретенных у фарцы журналов:

– Где еще в Советском Союзе прочитаешь Набокова на английском языке, – весело говорил он, – его и по-русски при нашей жизни не издадут…

«Образы Италии» Павел купил из-под полы у ловких людишек, крутившихся рядом с букинистическими отделами. Муратова, эмигранта, в СССР не издавали.

Ему привезли все заказанное, не задавая вопросов. Павел коротал время за китайской грамматикой, отстукивал на машинке курсовую об итальянском Ренессансе или листал журналы, развалившись на кровати с сигаретой. Ему позволяли курить, в комнату принесли импортный электрический чайник и запасы кофе:

– Еще бы кормили по меню и был бы настоящий санаторий, – мрачно подумал юноша, – только в подвалах Лубянки… – в комнате не было окна. За железной дверью лежал тюремный коридор:

– Товарищ Котов наверняка сидел в курортных условиях, – издевательски подумал Павел, – он слишком ценный кадр, его не пустили в расход вместе с министром Берия… – после стрижки и бритья, завидев в чемоданчике парикмахера знакомый флакон, Павел велел:

– Туалетную воду, пожалуйста… – от охранников, севших с ним в «Волгу», пахло «Шипром»:

– Не Floris of London, как у меня… – юноша принюхался, – Аня и Надя любят аромат… – юноша не задавал вопросов об Ане, зная, что ему ничего не ответят. За Надю Павел был спокоен:

– Фаина Яковлевна не вчера на свет родилась, – твердо сказал себе он, – Надю на первое время спрячут и никакой Комитет ее не найдет. Может быть, ей достанут новые документы… – после встречи с так называемым товарищем Котовым Павел собирался заявить, что Надя подалась в Сибирь:

– Пусть хоть все за Уралом перетряхнут, – пожелал он, – пусть товарищ Матвеев, гнида, лично отправится в какой-нибудь Братск, где он отморозит себе задницу и все остальное… – предполагая, что Аня взяла на себя ответственность за учебник и ротапринт, Павел, тем не менее, не мог поступиться честью. Он заявил, что множительная машинка вышла из его рук:

– Безделка, товарищ Матвеев, – спокойно сказал юноша, – подражание аппарату из мемориальной типографии «Искры». Вдохновившись примером подпольщиков времен первой русской революции, я решил повторить их инженерные изыскания… – по глазам товарища Матвеева Павел понял, что комитетчик ему ни на грош не верит:

– На что мне откровенно наплевать, – устроившись на заднем сиденье черной «Волги», он вытянул ноги, – как наплевать и на товарища Котова. Но я хочу посмотреть в глаза убийце моих родителей… – Павел не собирался упоминать о сестрах:

– Аня и Надя никакого отношения к нему не имеют, – он смотрел на ленту шоссе, – он держал их мать в заключении, в золотой клетке, удовлетворяя свои прихоти. Не удивлюсь, если он убил ее при попытке к бегству… – машина шла на запад. Охранники молчали, Павел лениво шуршал сегодняшней «Комсомолкой». Газетами его снабжали каждый день:

– Материалы совещания в ЦК ВЛКСМ «Об усилении борьбы комсомольских организаций с проникновением буржуазной идеологии в среду молодежи» … – юноша сдержал смешок, – давайте, ребята, боритесь со штанами и музыкой… – он взглянул на фото на соседней странице: «Герои Братской ГЭС»:

– Конечно, – зевнул Павел, – легче запрещать джинсы, сидя в Москве. В Братске не носят джинсы, они ютятся в бараках, а комсомольские вожди распинаются на трибунах, предостерегая от опасности рока… – машина замедлила ход у мощных ворот серого железа:

– До Можайска мы не доехали, – понял Павел, – свернули с шоссе… – бетонная, ощетинившаяся колючей проволокой, ограда уходила в густой, заснеженный лес:

– Сюда оттепель не добралась, – на воротах замигали лампочки, – недурно устроился товарищ Котов… – «Волга» нырнула в открывшуюся щель. Павел огляделся:

– Из машины выходить только по нашей команде, – предупредил его один из охранников. Юноша пробормотал себе под нос:

– Шаг вправо, шаг влево считается побегом… – в ветровом стекле «Волги» вырастала вилла в палладианском стиле. Павел не помнил дальневосточный особняк, но сестры рассказывали о розарии, окружавшем здание, о парке с прудами и фонтанами:

– Товарищ Котов вдохновлялся идеальными пропорциями классицизма, – зло подумал Павел, – сейчас двуличная тварь услышит, что я о нем думаю…

Высоко вскинув рыжеватую голову, засунув руки в карманы щеголеватой замшевой куртки, он пошел вслед за охранниками к дому.

Брезентовый рюкзак стоял на расшатанном столе. По рассохшимся ступеням террасы в пятне солнечного света прыгали воробьи. Отщипнув привезенного Маленьким Джоном калача, Марта бросила птицам крошки:

– Значит, с площади Свердлова ты ушла… – Вера укладывала в рюкзак консервы, – но Густи могла тебя видеть… – миссис Мэдисон мрачно отозвалась:

– Она меня видела, Марта. Я не хочу лелеять химеру недоверия, как говорит его светлость, – женщина слегка покраснела, – но мне кажется, что я не случайно споткнулась на платформе метро. Меня попытались столкнуть под поезд… – сидя на перилах с чашкой кофе, Марта затянулась сигаретой:

– Химера бывает очень полезна, – задумчиво сказала она, – мы с тобой работали в подполье и знаем, что без нее иногда не выжить… – Марта жалела, что не может позвонить матери:

– Хотя зачем звонить, – она вздохнула, – все понятно. Джон тоже считает, что Густи надо отзывать в Лондон и начинать детальную проверку… – Вера вернулась из Москвы первой. Услышав о рандеву Густи у Большого театра, Марта заметила: