Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том второй

– Но если вы сегодня уезжаете, то простим вас на первый раз… – милиционер полагал, что оборотистая местная бабка просто зарабатывает деньги:

– Наверное, она прибиралась у покойного Лопатина, как моя тетушка, – решил милиционер, – хотя тетушка занимается не сараем, а настоящим дворцом… – тетя милиционера присматривала за дачей покойного композитора Глиэра:

– В Переделкино у писателей, тоже хорошие дома, да и у нас достаточно богатых особняков, а Лопатин, хоть и отпетый вор, но жил совсем скромно… – милиционерам сообщили приметы девушки, могущей обретаться на дачке, однако никого похожего они пока не видели:

– Мы ищем высокую и темноволосую, а здесь одни тетки, пройдешь мимо и не посмотришь… – глухонемые бродили вокруг «Москвича», размахивая руками:

– Вальд всю дорогу до Сибири поговорить будет не с кем, – понял милиционер, – поэтому она сейчас языком болтает. Ладно, нам здесь больше делать нечего… – старший решил для очистки совести отправить описание Вальдов в Москву:

– Собирайтесь, товарищ Вальд, – позволил он, – не будем вас задерживать, путь до Сибири долгий. Вас ждут новые трудовые свершения, новые подвиги… – ему показалось, что большие глаза женщины заблестели:

– С немцев почти десять лет, как сняли ссылку, – вспомнил милиционер, – они могут ездить по всей стране. Вальды рабочие люди, пусть трудятся на благо нашей родины… – Марта проводила глазами удаляющийся уазик:

– Вроде пока пронесло… – услышала она голос герцога, – ты все разыграла, как по нотам… – Марта сомкнула пальцы на рукоятке браунинга в кармане ватника:

– Это пока, – вздохнула женщина, – уверяю тебя, что через пару часов все вокруг будет кишеть комитетчиками… – Вера внезапно сказала:

– В Малаховке, в двадцать пятом году арестовали Сиднея Рейли. Потом его расстреляли на Лубянке… – Марта кивнула:

– Я помню. Чтобы нас миновала такая судьба, надо как можно быстрее оказаться вдали от поселка. Маленького Джона мы высадим на шоссе, он поймает машину до Владимира… – герцог устроился за рулем:

– Выезжаем, – коротко распорядился он, – Марта права, нельзя терять время… – мотор зарычал, Джон поморщился:

– Совсем развалюха. Но до Волоколамска «Москвич» нас довезет, а больше нам никуда не надо… – вспугнув птиц на заборе дачки, машина скрылась из вида.

Наум Исаакович не мог поверить своим ушам. Выяснилось, что две машины малаховского отделения милиции не оборудовали рациями. С работниками, отправленными на дачку покойного Лопатина было никак не связаться:

– Мы найдем только трупы, – заорал он на блеющего в трубку главу московской милиции, – мы имеем дело с профессионалами, не оставляющими следов…

Полчаса назад Наум Исаакович принял звонок от Скорпиона. Невеста пребывала в безопасности, на Лубянке. Площадь Свердлова перекрыли, метро прочесали, но миссис Вера Мэдисон, следившая за девушкой, словно провалилась сквозь землю. Саша растерянно сказал:

– Товарищ Котов, но что жена Мэдисона делает в Москве… – Эйтингон поправил мальчика:

– Его вдова. Она не просто вдова, милый мой… – для заказа архивной справки времени не оставалось, но Эйтингон никогда не жаловался на память

– Не просто вдова, – повторил Наум Исаакович, – она с довоенных времен работает на Набережной, которая, впрочем, тогда официально не существовала. Британцы писали о ней в открытых источниках. Она героиня войны, кавалер орденов, сражалась в рядах французского Сопротивления. Партизанская кличка у нее Трезор… – Эйтингон не сомневался, что Трезор появилась в столице не только ради леди Августы:

– Но Саша не виноват, – вздохнул он, – мальчик ничего не знал о проклятой бабе. Он правильно подумал о Малаховке, но не успел сообщить приметы 880, Рабе и Марии… – Наум Исаакович предполагал, что на дачке сидят именно беглецы из Новочеркасска:

– Они связались с посольством, – злобно подумал он, – в обход леди Августы… – Эйтингон доверял девушке, считая, что она не может быть двойным агентом:

– У нее слишком открытая натура, – сказал он как-то раз Саше, – хотя ее отец, генерал Кроу, в свое время почти два года водил нас за нос, притворяясь полковником Вороновым. Но Невеста тебя любит, милый мой. Она не предаст тебя и не разыграет комедию… – девушка была права в своем нежелании возвращаться в посольство Ее Величества:

– В таком случае ты ее действительно больше никогда не увидишь, – сказал он Саше по телефону, – ее вывезут отсюда под наркотиками, ближайшим рейсом в Лондон… – он услышал недовольный голос:

– Теперь мне от нее не избавиться, товарищ Котов, а оперативной ценности она не имеет… – Эйтингон почесал паркером седеющий висок. Невесте можно было пустить пулю в затылок прямо сегодня, однако, по мнению Наума Исааковича, такое было непредусмотрительно:

– Она пригодится в работе, – объяснил он Саше, – когда она вернется в Британию, до секретных сведений ее больше не допустят, но и не расстреляют, – он усмехнулся, – у них расстреливают за измену только военных, остальных вешают. Однако петля ей не страшна, она женщина, а британцы не казнят женщин. Может быть, ее даже не отправят в тюрьму. Она сошлется на любовь, на чувства… – Эйтингон затянулся сигарой, – а у нас появится безопасный адрес в Лондоне. Это многого стоит, потерпи еще пару лет… – Саша кисло сказал:

– Я все понимаю. Ей сделали успокоительный укол, я могу поехать в Малаховку… – Наум Исаакович отозвался:

– Только не один. Думаю, что паре дуболомов, отправленных туда, пришел конец. Но надо подождать, пока милиция не звонила… – он заметил в окне кабинета черную «Волгу», въезжающую на территорию закрытой дачи:

– Кто еще сюда явился… – он сорвал трубку с рычага. Голос у начальника московских милиционеров был веселый:

– Никого подозрительного на даче не нашли, товарищ Котов, – отрапортовал генерал, – там обретаются провинциалы, снявшие помещение частным образом. Они из Кургана, приехали в Москву за машиной, а вообще направляются в Сибирь, на стройки… – собеседник зашуршал бумагами, – ребята вернулись от них с пирожками. Фамилия Вальд, их две сестры. Одна глухонемая, ее муж инвалид труда. При них парень, сын Марты Теодоровны Вальд… – у Эйтингона похолодели руки, – токарь, девятнадцати лет от роду…

Наум Исаакович нарочито спокойно поинтересовался:

– Инвалид труда потерял глаз на производстве, а глухонемую сестру зовут Верой… – глава МУРа недоуменно ответил:

– Да, но откуда вы знаете… – Наум Исаакович взорвался:

– Пусть ваши работники подавятся пирожками! Вы упустили опасных шпионов запада… – дверь скрипнула, он услышал голос охранника:

– К вам гость, товарищ Котов… – Эйтингон обернулся: