Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том восьмой

– Мы искали ее, после побега мерзавцев, с Каунасского аэродрома, но она как сквозь землю провалилась. Теперь ясно, что она ушла в леса, к дружкам, присоединилась к банде… – выстрел матери Принцессы оставил Науму Исааковичу шрам, на левом боку.

Дочь фальшивой Ядвиги Алехнович, вернее, Калиновской, уставилась на стекло в стене. Девочка никак не могла его видеть, но Наум Исаакович чувствовал себя неуютно:

– Мы не знаем, как ее зовут, и никогда не узнаем. В год она еще не говорила, а теперь и не заговорит… – группа пользовалась звуками и знаками, но никто не мог в них разобраться:

– Мы не отправляем на полигон детей старше двух лет, – пожал плечами профессор, – к этому времени, они еще не владеют фразовой речью… – в динамике, над стеклом, раздалось щелканье. Принцесса цокала языком:

– Они никогда не видели огня, они живут на сырой рыбе… – часть площадки граничила с морем, – на клубнях и яйцах птиц. Вообще, обнародуй мы исследование, научный мир пришел бы, что называется, в экстаз. Настоящие Маугли, как у Киплинга… – по словам Кардозо, многих детей подкармливали самки, из волчьей стаи:

– Они даже охотятся вместе, на газелей… – дверь распахнулась, профессор, весело сказал:

– Все готово. Я водил Лаврентия Павловича в экспериментальное крыло, знакомил его с работой фармакологов… – на острове Возрождения доводили до ума, как выражался Кардозо, немецкий первитин и американские препараты метамфетаминов.

– Очень впечатляюще… – Берия шагнул в комнату, – значит, вы считаете, что контингент экспериментальных палат заинтересуется Принцессой… – он повернулся к Эйтингону:

– Я хочу посмотреть на ее реакцию, при виде других людей. Все исследования проводят, пока члены группы находятся под наркозом. Однако надо проверить, как она ответит на ситуацию возможного насилия… – профессор кивнул:

– Они подростки. Кроме того, на их гормональный фон влияют лекарственные препараты. Вы сами их видели… – фармакологи работали с осиротевшими немецкими детьми, доставленными из бывшей Восточной Пруссии:

– Они выживали в лесах, – смешливо сказал Берия, – у них нет никаких тормозов. Вы еще и пичкаете их таблетками маршала Геринга, как говорили нацисты. Мне надо увидеть, как поведет себя Принцесса… – девочка поскребла одной босой ножкой другую, провела пальчиком по стене. Наум Исаакович велел себе молчать:

– На ее месте, завтра, могут оказаться Анюта и Наденька. Я буду стоять за стеклом, и ничего не смогу сделать. Я не имею права подвергать девочек опасности… – Берия оглянулся:

– Вам здесь надо поставить кресла, как в театральной ложе… – профессор кивнул: «Непременно». Принцесса все бродила по комнате, разглядывая наглухо запертую, внутреннюю дверь. Кардозо наклонился к динамику: «Запускайте стаю».

Ко второй перемене, запеченному на углях мясу газели, подали соус, из кислых слив и хорошее, французское бордо. В хрустальных бокалах золотилось шампанское. Молчаливая обслуга, в форме МГБ, унесла пустое блюдо, с устричными раковинами, тарелки с остатками холодного супа, с водяным крессом:

– По-грузински, называется цицмати… – Берия щедро помазал мясо соусом, – а это ткемали. Марр, хоть и был шарлатаном, но зерно правды в его теории есть. Он считал, что все мировые языки происходят от кавказских. Кавказ, действительно, колыбель цивилизации, такого соуса больше нигде не найдешь…

Обед накрыли на мраморной террасе личных апартаментов профессора Кардозо. За пальмами лежал пляж, золотистого песка, с причалом для яхты. На темной глади моря перемигивались огоньки патрульных катеров. У бассейна расставили глиняные светильники. Огоньки свечей мерцали в теплом ветре, на небо высыпали крупные звезды.

Лаврентий Павлович постучал вилкой, по резному бокалу, богемского хрусталя:

– Предлагаю тост! За успехи советской науки, за неутомимое движение мысли, к высотам коммунизма, под мудрым руководством нашего вождя, товарища Сталина… – профессор зааплодировал первым. Наум Исаакович усмехнулся:

– Такие, как он, всегда выживут. Он лизал задницу нацистам, болтался в лагере у параши, а теперь получил советское гражданство, партийный билет и орден Трудового Красного Знамени… – университетский пост или избрание в Академию Наук, Кардозо, впрочем, ждать не стоило:

– Он известный человек, – заметил Берия, в самолете, – до войны его фотографии печатали и светские журналы. Все считают, что он скончался, после освобождения из Аушвица. Пусть считают и дальше… – профессор, судя по всему, в Академию и не рвался:

– Он выступил на здешнем партийном собрании… – кисло подумал Эйтингон, – осуждал коллег, арестованных в Москве… – газеты, который месяц, сообщали о подлом предательстве врачей, травивших, по заданию западных разведок и буржуазных сионистов, высшее руководство страны. Эйтингон ни в грош не ставил наскоро сляпанное дело:

– Все шито белыми нитками. Иосиф Виссарионович отыгрывается на евреях, за неудачу с Израилем. Вряд ли нам удастся вернуть страну на социалистический путь развития… – Наум Исаакович не боялся высылки евреев куда-нибудь в в Казахстан или Сибирь:

– Чушь, такого никогда не случится. Бедняг докторов расстреляют, по радио выступит еще пара мамзеров, вроде Кардозо, и на этом все стихнет. Кардозо такие речи произносил еще в Голландии, по заданию СС, в бытность свою председателем юденрата…

За обедом профессор развлекал министра рассказами о большой охоте, в Африке:

– Здесь, к сожалению, кроме баранов и газелей, стрелять некого… – развел руками Кардозо, – на экваторе я охотился на львов, в Манчжурии, на тигров… – Берия заметил:

– Товарищ Котов у нас тоже ходил на тигров, на Дальнем Востоке. У нас большая страна, Давид Самойлович. Может быть, мы организуем экскурсию. Елена Сергеевна познакомится с просторами СССР… – он подмигнул девушке, – до здешней должности, вы, наверняка, дальше Химок не выезжали… – аспирантка, москвичка, нежно покраснела. Девушка носила комсомольский значок и смотрела Кардозо в рот:

– Ей двадцать четыре года, – вспомнил Наум Исаакович, – сюда ее прислали в двадцать два. Еще пара лет, и для профессора придется готовить новое досье. Очередная трагическая смерть молодого ученого. Впрочем, в СССР нет недостатка в юных аспирантках… – ветер играл белокурыми прядями, на стройной шее девушки. Елена Сергеевна, восторженно, сказала:

– Результаты сегодняшнего опыта, товарищи, превзошли все наши ожидания! Стало понятно, что пассивное владение языком мобилизуется, в случае ситуации опасности, стресса… – она добавила:

– Жаль, что на записи, из-за криков, ничего не разобрать. Но ясно, что подопытный экземпляр владеет несколькими словами. Должно быть, она переняла речь у более старших членов группы… – Принцесса отделалась несколькими синяками и царапинами. Стаю, как называл подростков Кардозо, пришлось разгонять с оружием. Охрана стреляла холостыми залпами: