Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том седьмой

– В воскресенье она водит мальчика в Парк. Там они всегда вместе, как и в Бруклине, по субботам. В будние дни она возит ребенка на подземке в школу, при университете, даже тогда, когда у нее библиотечное время. Остаются ее визиты в Норфолк, в штаб флота… – на время пребывания в Норфолке Дебора отправляла ребенка в резиденцию ребе:

– Там он тоже в толпе детей, – недовольно пробурчал Эйтингон, – слишком сложно избавиться от него, на глазах у всех. Надо выманить Дебору из квартиры, пусть она сходит в магазин, что ли… Но парень не отправится на улицу один, ему всего седьмой год. Остается домашний визит. Ребенок вышел на балкон, к голубятне, перевесился через перила и упал во двор. Десятый этаж, внизу асфальт, он не выживет… – на случай, если мальчик, после падения, все-таки остался бы жив, во двор посылали чистильщика:

– Матвей забирает впавшую в шок Дебору и везет ее за город, прочь от квартиры. Устроим несчастный случай, как в романе Драйзера. Взятая напрокат лодка перевернулась, только не на озере, а в океане… – мальчика и Дебору снабжали безукоризненными, французскими документами:

– Лучше так, чем испанские паспорта. Они не говорят по-испански, нельзя вызывать подозрений на границе… – генерал с Деборой ехали в Монреаль, откуда они улетали в Париж. Наум Исаакович думал о морском пути, но не хотел рисковать:

– Военный корабль сюда не послать, а гражданское судно, под фальшивым флагом нейтралов, слишком громоздкое предприятие. Проклятая К-57 не вовремя пошла ко дну. Ладно, главное, добраться до Парижа. В аэропорту нас встречают, и везут в Гавр. Через три дня мы увидим шпиль Адмиралтейства, окажемся дома… – в квартире царила тишина.

Эйтингон не хотел показывать Паука даже доверенным работникам. Он сам купил билеты на рейс из Канады во Францию и намеревался сопровождать мальчика и Дебору до Москвы. Матвей, в соседней комнате, разбирался с содержимым портфеля Наума Исааковича. Паук привез Эйтингону последние сведения с полигонов в Техасе, владений фон Брауна, из акустических и медицинских лабораторий:

– Они тоже занимаются фармакологией, как Кардозо, – усмехнулся Эйтингон, – все понимают, что за такими средствами будущее… – закончив с кофе, вымыв руки, он достал из внутреннего кармана пиджака конверт. Светловолосый мальчик, в бриджах и курточке, уверенно, ловко сидел на черном пони:

– У нее лошадка белая, словно в той английской песенке, – Наум Исаакович полюбовался дочкой генерала Журавлева, – осанка у нее аристократическая, а ведь родители крестьяне крестьянами… – девочка широко улыбалась. Детей сняли на яхте, под парусом, и в розарии санатория. Наум Исаакович бросил взгляд на дверь:

– Я ему еще ничего не говорил… – он сверился с часами, – через тридцать минут сюда позвонят из Москвы… – вчера Эйтингон связался с товарищем Яшей. Мальчика привезли из Завидова, поселив под крылом генерала Журавлева, в квартире на ФруФрунзенской набережной:

– Скоро он туда переедет с отцом и мачехой. У него появится младший брат, названый. Матвей заберет Павла с Дальнего Востока, воспитает, как своего сына… – выбрав несколько фото, Наум Исаакович закурил:

– В кондитерской я обещал, после исчезновения Матвея, законсервировать Розенбергов. Незачем ими рисковать, у Джулиуса хорошие связи, в научных кругах. Оставим супружескую чету на будущее… – в закусочной стоял шум, громко играло радио:

– Нас никто не слышал, – успокоил себя Эйтингон, – можно было кричать во весь голос, и никто бы не обратил внимания… – дверь скрипнула, Матвей, весело сказал:

– Готово, товарищ Нахум. Материалы я разложил по папкам, в Москве легко разберутся… – Мэтью осекся.

На столе, рядом с дымящейся чашкой кофе, лежали яркие, цветные фотографии:

– Это я, в детстве. Мама возила меня в загородный клуб, я учился верховой езде. У меня тоже был черный пони… – он застыл, не в силах сделать шаг вперед:

– Товарищ Нахум… – пробормотал Мэтью, – вы нашли его… – на плечо ему легла теплая, надежная рука:

– Родина позаботилась о твоем мальчике, сынок. Ему идет седьмой год, его зовут Сашей, Александром… – Наум Исаакович помолчал:

– Он ждет тебя в Москве, милый. Он знает о тебе, он гордится тобой…

Эйтингон, почти силой, усадил Мэтью за стол:

– Выпей кофе, покури, успокойся. Через четверть часа вы поговорите, по телефону. Поэтому я и попросил тебя приехать в Нью-Йорк… – длинные пальцы Мэтью подрагивали, он перебирал фотографии:

– Сын, у меня сын. Александр, как Горский. Он похож на меня, как две капли воды, но в нем есть и что-то от Горского. Сейчас я услышу моего мальчика… – в его руке оказался платок:

– Не надо, не надо, милый, – тихо сказал Наум Исаакович, – потерпи еще немного. Скоро мы окажемся дома, на родине, в Советском Союзе… – вытерев лицо, Мэтью вскинул голову: «Спасибо вам, товарищ Нахум. Спасибо за все».

Мэтью ждал звонка сына в особой комнате безопасной квартиры, рядом с пока молчащим аппаратом. Товарищ Нахум сказал, что здесь оборудована прямая связь:

– Семь часов разницы с Москвой… – Мэтью взглянул на хронометр, – в СССР девять вечера. Мы поговорим, и его отвезут обратно на квартиру. За Сашей… – он называл мальчика по-русски, – присматривает коллега товарища Нахума, то есть мой коллега. Он тоже генерал, наш будущий сосед… – Мэтью видел фотографии будущих апартаментов, на Фрунзенской набережной, и снимки дачи. Шале в альпийском стиле стояло на берегу канала имени Москвы:

– Охраняемая территория, – улыбнулся товарищ Нахум, – закрытый поселок, для государственных служащих. Своя конюшня, причал для яхт. Вот, кстати, и яхта… – Мэтью подумал, что ни военное ведомство, ни секретная служба США не обеспечивают работников загородными виллами:

– На базах есть жилые помещения, но нельзя считать полигон в Лос-Аламосе или владения фон Брауна, дачей. Никто не дает бесплатные квартиры персоналу. Даже высшие чины покупают апартаменты или особняки в рассрочку. Тем более, никто не оплачивает отдых работников… – товарищ Нахум обещал ему, на годовщину революции, поездку на Дальний Восток. На Аляске, во время войны, Мэтью охотился на медведей, но тигров в США не водилось:

– К этому времени мы обустроимся в Москве, – понял Мэтью, – Саша пойдет в школу. Я с ним буду говорить по-английски, он быстро все схватит. Дебора привыкнет к ребенку, привяжется к нему. Она потеряет Аарона, ей надо будет о ком-то заботиться. Весной у нас появится свое дитя… – Мэтью хотел большую семью:

– Деборе всего тридцать, мне нет и сорока. Наши малыши вырастут в СССР, станут плотью от плоти страны советов… – Мэтью вывозил Дебору в Советский Союз под предлогом встречи с мужем. Якобы здравствующий капеллан, наконец, смог организовать исчезновение своей жены из Америки. Мэтью курил, не отводя взгляда от стрелки часов, на стене: