Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том седьмой

– Судя по форме сопровождающих, какой-то авиатор. Наверное, он разбился в тренировочном полете. Смотри, Боб, вдова у него какая красавица, тоже офицер. Кажется, медсестра. Ребенок еще маленький, она его несет на руках… – Марте не надо было поворачиваться, чтобы увидеть старшего лейтенанта Мозес:

– Я ее видела, из машины, еще с утра… – утром Марта с матерью сидели в арендованном автомобиле, напротив негритянского пансиона, на Дюпонт-серкл. Сдвинув на лоб темные очки, Анна пила крепкий кофе, из картонного стаканчика:

– Хорошо, что Меир связался с резиденцией ребе и узнал, где остановилась Дебора, но плохо, что мы понятия не имеем, кто ожидается на похоронах, а спросить нам не у кого… – по соображениям безопасности, они пока не могли подходить ни к Мирьям, ни к Деборе. Марта покуривала в открытое окошко:

– В любом случае, я навещу кладбище, – сказала она матери, – Деборе и Мирьям я на глаза не попадусь, а остальные понятия не имеют, кто я такая… – Марта надеялась, что на церемонию приедут Даллес или Донован:

– Лучше Донован, – вздохнула мать, – он ко мне, как это сказать… – Анна пощелкала длинными пальцами, Марта хихикнула: «Был неравнодушен». Мать, весело, сморщила нос:

– Именно. В конце концов, Меир его спасал, я его вывозила из-под огня, в Нормандии. Правда, Меир спасал и Даллеса. Но все равно… – она сунула дочери пончик, – будь осторожна. Я уверена, что Мэтью знает о твоем существовании, от русских. Впрочем, и о моем тоже…

Анна завела машину:

– Вчера его, кстати, не было в министерстве… – позвонив в Пентагон, Анна услышала, что генерал находится в краткосрочном отпуске:

– Не было, – повторила мать, – и мне это не нравится. Меир тоже его не видел… – полковник Горовиц следил за квартирой кузена.

За поздним кофе, в их собственном, дешевом пансионе, в мэрилендском пригороде столицы, Анна, невесело, сказала:

– Мэтью сейчас, что называется, рубит концы. Он уходит, покидает страну. Эйтингон мог приехать сюда, чтобы лично вывезти его в Москву. Но это и хорошо, в спешке часто забывают о бдительности… – Марта разглядывала в бинокль панораму столицы:

– Нашего пансиона отсюда не видно, но вот Дюпонт-серкл. Рядом музей, где, до войны, Янсон встречался с резидентами из посольства СССР. Он передавал короткий список, для вербовки. Янсон тогда познакомился с Мэтью, облив его кофе… – мать рассказала Марте, как посещала семейные могилы:

– Но ты туда не ходи… – предупредила она, – Гувер пошлет на участок агентов, в надежде на наше появление. Они не знают, как ты выглядишь, но лучше не рисковать… – Анна поцеловала дочь в мягкую щеку:

– Потом мы с тобой заглянем на участок. Там лежат твои прадеды, с обеих сторон… – Марта поднялась со скамейки:

– Там еще лежит и отец Мэтью. Вот и он сам, кстати… – она небрежно, словно невзначай, навела бинокль на процессию. Кузен, в генеральской форме, с орденами, шел рядом с Деборой, ведя за руку маленького Аарона Горовица. Марта видела довоенные фото покойного капеллана, в Лондоне:

– Мальчик похож на отца, как две капли воды. Мэтью обманывает Дебору, привозит ей фальшивые письма от якобы живого мужа. Он делает вид, что Аарон работал на СССР. Понятно, что он хочет обезопасить себя, но здесь есть что-то еще… – Марта, внимательно, разглядывала спокойное, красивое лицо Мэтью:

– Он не касается Деборы, ей такого не позволено. Где он был, вчера, куда он ездил… – мать считала, что Мэтью уйдет из Америки морем:

– Несчастный случай на прокатной яхте… – Анна пожала плечами, – такое легче всего инсценировать. Его подберет подводная лодка, вроде К-57, о которой рассказывали Лаура и Констанца… – Марте не нравились холодные, серые глаза кузена:

– Ева сейчас в Нью-Йорке, в резиденции ребе. Собаку они, правда, поселили во дворе… – Марта, невольно, улыбнулась, – но с девочкой все в порядке… – помня об осторожности, Меир решил не разговаривать с дочерью:

– Ребе сказал, что она преуспевает в учебе, – заметил полковник Горовиц, – Дебора водит ее с Аароном в парк, в музеи. Для наружного наблюдения она просто хасидская девочка, приятельница Аарона по классам… – Марта удивилась:

– Ребе заметил наружное наблюдение… – полковник усмехнулся:

– Не забывай, что ребе сидел в СССР. В методах работы наши ведомства похожи… – машина с агентами ФБР торчала на углу Истерн Парквей:

– За квартирой они тоже присматривают, – добавил полковник, – и я больше, чем уверен, что Гувер заставил их вкрутить жучки в телефон. Но Мэтью осторожен. Он может передавать так называемые письма Аарона в общественном месте… – Марта замерла. Рука кузена коснулась скрытого рукавом пальто запястья Деборы. Длинные пальцы, уверенно, поглаживали тонкую руку женщины:

Марта справилась со стуком сердца:

– Не может быть. Он привозит письма не только, чтобы обезопасить себя. Он хочет вывезти Дебору в СССР, обещая ей встречу с мужем. Он, наверняка, уложил ее в постель, шантажируя тем, что иначе он пойдет в секретную службу. Мерзавец, какой мерзавец… – услышав размышления матери о яхте, Марта кивнула:

– Верно. Но есть еще канадская граница, где американцам достаточно показать обложку паспорта… – на пропускном пункте, рядом с Ниагарским водопадом, очередь американских туристов двигалась гораздо быстрее той, где стоял мистер Исаак Блюм, с женой и тещей:

– Но нас пропустили в страну без вопросов, даже не досмотрев автомобиль. Мэтью тоже может попытаться уйти через Канаду. Он доедет до Монреаля, а там аэропорт и поминай, как звали… – Марта пожалела, что у нее в сумочке только маленький кодак:

– Но даже с хорошей оптикой снимки ничего бы не доказали. Генерал, всего лишь, взял невестку за руку, ничего особенного… – процессия завернула за угол аллеи.

На дорожке показался высокий, седоволосый человек, в черном пальто. Марта много раз слышала описание Донована, от матери:

– Мама была права, он приехал. Но похороны, только предлог. Они получили фото грузовика, от Меира, они должны были проверить Розенбергов. Неужели они начали, негласно, следить за Мэтью? Надо перехватить Дикого Билла, пока он не присоединился к процессии… – сунув бинокль в сумку, Марта заторопилась вниз.

Сильные пальцы Донована, неожиданно бережным движением, коснулись пожелтевшей, но еще яркой акварели, в старинном паспарту. Над зданием Капитолия развевался американский флаг. В углу рисунок пометили буквами «А.В».

В лавке царила полутьма. В небольшом окне, выходящем на канал, поблескивала лазоревая вода. На каменной террасе, с кованым столиком, свежий ветер гонял палые листья. На другой стороне набережной теснились облупившиеся, раскрашенные в пастельные цвета домики. Вдоль воды стояли баржи. На палубах, в деревянных ящиках еще цвели герани и анютины глазки: