Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том седьмой

– Я все поняла… – шепот обжег его ухо, – я постараюсь двигаться, как можно тише…

В карман халата Деборы ложилось простое, но надежное устройство. Вчерашним вечером Марта навестила радиомагазин. Тонкие пальцы порхали над контактами. Теплый свет настольной лампы играл в коротких волосах, с отрастающими, бронзовыми корнями. В пансионе Марта и ее мать снимали парики:

– Хорошо, что у нас есть под рукой инженер, то есть я… – пробормотала кузина, – конструкция несложная… – работа над жучком не заняла у Марты и получаса:

– Это диктофон, – поправила себя кузина, – но гораздо меньше продающихся в магазинах. Думаю, такие установили и в квартире Деборы… – коробочка не занимала и половины ладони. Взяв руку Деборы, Меир положил ее палец на рычажок:

– Один раз повернешь его, и все. Запись ведется автоматически… – он провел губами по теплой, сладкой коже, – постарайся вывести его на разговор о будущем, о его планах. Сохрани письмо, которое он тебе передаст. Остальную корреспонденцию мы заберем в Нью-Йорке, Донован ждет моего звонка… – миссис Анна вернулась со встречи с Диким Биллом в хорошем настроении. Услышав нью-йоркские новости, Меир присвистнул:

– Я помню мисс Ривку, по нашей бухгалтерской практике. У нее хорошая голова, она бы не впала в истерику. Значит, Кепка сам приехал в США, за агентом… – Анна вздернула бровь:

– Не обольщайся, Меир. Эйтингон человек с опытом, вряд ли мы сумеем его арестовать. Наша цель, Мэтью, но, как верно сказал Донован, судье надо предъявить хоть какие-то улики. Учитывая, что на грузовик, в Розуэлле, привинтили фальшивые номера, а поведение Розенбергов не вызывает подозрений… – Меир прервал ее:

– Если судить по показаниям мисс Ривки, в кондитерской они говорили именно о Розенбергах… – Анна вздохнула:

– У мисс Ривки нет ни одного доказательства. Но у нас, благодаря Марте… – она коротко улыбнулась, – они появятся, и очень скоро. Завтра с утра поезжай в пансион. Думаю, Мэтью не заставит себя ждать… – Анна решила не говорить Меиру о догадках дочери:

– Именно что догадки. Мэтью всего лишь взял Дебору за руку, на этом обвинения не построить. Что касается ребенка Лизы и Мэтью, то дитя давно мертво. Об этом и вовсе никому знать не стоит… – перед рассветом, выпив кофе, Меир отправился на Дюпонт-серкл:

– Как миссис Анна и предсказывала, Мэтью здесь появился, ранним утром… – сидя в машине, Меир проследил за кузеном и Аароном:

– Он повел мальчика на молитву, в Адат Исраэль. Сегодня четверг, читают Тору. Здесь недалеко, но час у меня есть… – стрелка на хронометре Меира подбиралась к восьми.

Тяжело дыша, Дебора потерлась головой о плечо Меира:

– Ты думаешь, что Мэтью собирается бежать… – она махнула рукой, – туда… – она не чувствовала ничего, кроме счастья:

– Словно с Аароном, – поняла она, – как в Хэнфорде, та женщина опять велела мне не бояться. Спасибо ей, спасибо. Меир всегда меня защитит. Я забуду о Мэтью, забуду обо всем случившемся, как о дурмане. Мэтью сядет на электрический стул, а я посмотрю в его лживые глаза, будь он проклят… – Дебора стиснула зубы, – но ведь сейчас он придет именно за этим… – щеки загорелись стыдом, она сжалась в комочек:

– Я не смогу, после Меира. Я не смогу такого сделать, никогда… – у него были ласковые, надежные руки:

– Что случилось, любовь моя? Он хочет бежать, но мы ему не позволим. Он отправится под военный трибунал, как предатель…

Дебора быстро, запинаясь, бормотала что-то в ухо Меира. Он спокойно слушал, положив крепкую руку на ее плечи, поглаживая стройную шею, с запутавшейся золотой цепочкой:

– Все прошло, и больше не вернется, – прервал ее Меир, – я не хочу, чтобы ты о нем думала, или вспоминала его. Он скоро станет трупом, Дебора, он и так мертвец… – Дебора вспомнила далекий, затихающий голос: «Те, кто живы, мертвы».

Присев, женщина собрала волосы на затылке:

– Она была права. Мэтью мертв, он больше никого не обманет, никому не причинит вреда. Надо забрать из кабинета не только письма, но и анализ ЭНИАКа. Меир принесет документы Доновану и Мэтью арестуют… – Дебора, кое-как, застегнула оставшиеся пуговицы на рубашке Меира:

– Сделаю вид, что мне плохо, что у меня жар… – решила она, – выставлю Мэтью и сама схожу за Аароном… – подав ей руку, Меир поднял пиджак:

– Значит, так. Своди Аарона в музей, как ты и хотела, сложи вещи… – он взглянул на часы, – выпишись из пансиона, отправь городской почтой записку Мэтью, с извинениями. Ты заболела, вы уезжаете в Нью-Йорк… – он застыл:

– Нет, показалось. Но я спущусь по черной лестнице, от греха подальше… – он поцеловал Дебору в губы, – потом возьми такси до вокзала, но билеты на поезд не покупай. В семь вечера я вас подхвачу, в центральном зале… – Дебора приникла щекой к его щеке:

– Ты повезешь нас в Нью-Йорк… – водрузив на нос пенсне, Меир улыбнулся:

– Именно так, Дебора. Мы поедем на нашу хупу. Я люблю тебя, увидимся вечером… – щелкнул засов, Дебора прислонилась виском к косяку двери:

– На нашу хупу. Ева и Аарон обрадуются, они подружились. Теперь все будет хорошо…

Прибрав в передней, умыв разгоряченное лицо, она стала ждать Мэтью.

Арки моста Джорджа Вашингтона тонули в густом тумане.

В белой дымке, висящей над Гудзоном, виднелись огоньки судов, идущих вниз по реке, к океану. В гостиной дешевого номера, в пансионе, выходящем на реку, распахнули окно. Меир курил, разглядывая затянутый непроницаемой пеленой Манхэттен, на востоке. Он поежился, от предрассветного холодка:

– Словно в Теруэле. В Испании я тоже поднимался рано, только там звонил монастырский колокол. Не спрашивай, по ком звонит колокол, он всегда звонит по тебе…

Ночью Дебора сказала, что он похож на Роберта Джордана. Устроив ее голову на своем плече, Меир целовал теплый висок, маленькое, раскрасневшееся ухо:

– Я не встречался с Хемингуэем в Испании… – задумчиво сказал полковник, – но покойная Тони его хорошо знала. Я работал у Франко, за линией фронта… – он зевнул, – в Барселону мне хода не было. В первый визит в страну я хотел навестить Лорку, взять автограф… – Дебора кивнула:

– На сборнике стихов, что ты в Мадриде купил… – Меир обнимал ее за плечи:

– Угу. Но я не успел. На моих глазах, Лорку арестовали и увезли фалангисты… – он помолчал, – а я ничего не мог сделать, то есть не имел права делать. Я не мог выдавать себя, сбрасывать личину мистера О’Малли… – ласковая рука коснулась его щеки, он поцеловал длинные пальцы:

– Тогда я и обещал, что больше никогда не встану над кровью брата, как сказано в Торе… – он не мог оторваться от тонкого запястья, мягкой ладони, смуглого, острого локтя:

– Сладкая, какая она сладкая… – Дебора, едва слышно, застонала, – я еще не верю, что она со мной, навсегда. Не верю своему счастью… – отдышавшись, Меир, почти смешливо, заметил: