Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том шестой

– Я буду скучать… – в метели он тоже видел серые, словно свинец, глаза. Звучали выстрелы, к небу поднимался столб огня, издалека доносился женский крик. Меир, тяжело дыша, поворочался. Сердце, бешено, колотилось, из приоткрытой двери в соседнюю комнату слышалось спокойное, сонное дыхание Питера.

Меир нашарил на столике сигареты:

– Кричали на русском языке, это я разобрал. Что мне делать, в СССР? Я никогда там не был. И кто эта девочка… – выпив остывшего кофе, из термоса, он присел в постели, натянув на плечи одеяло:

– Я просто волнуюсь. Рауфф и сеньор Ланге, то есть Макс, могут появиться в Ушуайе хоть завтра. Мы при оружии, но они тоже, наверняка, приедут не с пустыми руками. Мы сильно рискуем. Едва Рауфф опишет нас Максу, как тот поймет, кто мы такие. Надо быстрее убираться отсюда… – вечером они поужинали в пансионе. Все городские заведения стояли закрытыми:

– Зима, туристов нет… – извинилась хозяйка, – но вы не волнуйтесь, готовлю я недурно… – за действительно хорошим рагу, из свинины, с бобами, Питер тихо заметил:

– Ты обратил внимание на судно, в порту? То, что стояло отдельно от рыбацких лодок… – корабль назывался «Звезда юга». Надпись на корме сообщала, что судно приписано к Ушуайе. На мачте сиротливо повис мокрый от снега аргентинский флаг.

Меир отрезал себе немного зачерствевшего хлеба:

– Обратил. Это не просто судно, Питер, а ледокол, пусть и малого тоннажа. Я больше, чем уверен, что владеет им тоже сеньор Ланге, или кто-то из его сотрудников, так сказать… – времени выяснять имя хозяина ледокола у них не оставалось. Меир налил себе еще крепкого кофе:

– Я так и не поговорил с Мартой насчет Мэтью. Хотел, но не успел, из-за суматохи с Рауффом… – на краю стола лежал аккуратно запакованный сверток, с сэндвичами.

Хозяйке они сказали, что намереваются осмотреть окрестности. Привозить палатку они не стали, но Меир забросил на заднее сиденье виллиса рюкзаки, с притороченными к ним спальными мешками. На карте они отметили точку рандеву, с остальной группой. Осушив третью чашку кофе со сливками, Питер закурил:

– Сэндвичи у нас получатся такими, как по дороге в Ставело… – он взглянул на Меира, – ты тогда разогревал сыр, от гастрономии Фошона, над огнем спиртовки… – Меир вспомнил свой сон:

– Он говорил, что один раз не успел. Голос был знакомый, но кто это? Я тоже не успел, в Ставело, и потерял отца. Но сейчас мы успеем, обязательно. Максимилиан понесет наказание, а я вернусь домой и восстановлю свое доброе имя. Я не погибну на краю земли, оставшись для своей страны якобы предателем. И вообще, мне надо вырастить Еву… – Меир решил поговорить с Мартой при встрече:

– Я ей расскажу о письмах так называемого Аарона, о свидании Мэтью и советского агента, в Розуэлле. Мэтью не должен уйти от ответственности, не должен сбежать в СССР. Я вернусь домой, буду работать в Секретной Службе, воспитывать Еву. Понятно, что больше детей у меня не появится… – отогнав мысли о неизвестной девочке, из своего сна, Меир взглянул на часы: «Пора ехать».

Питер сверился с картой, в походной сумке:

– До гостиницы сеньора Ланге тридцать километров, но по такой дороге и такой погоде, мы весь день будем наверх карабкаться. Шоссе все обледенело, тоже, как в Ставело… – Меир подумал:

– Мы тогда лежали рядом в окопе и сейчас остались рядом. Правильно Марта сказала, война не закончится, пока жив последний нацист… – он потушил сигарету:

– Вообще, если нам удастся, так сказать, поговорить с Рауффом с глазу на глаз… – полковник не закончил. Кузен покачал головой:

– Безнадежно. Думаю, Адель давно мертва. Но ты прав, пусть он, по крайней мере, признается, где он бросил труп бедной девочки. Кларе станет легче, с могилой, куда можно прийти… – за дверью пансиона бушевала метель. Надвинув шапку на глаза, замотавшись до носа в шарф, Меир подергал цепи, на колесах:

– Прорвемся. Хотя танк здесь бы больше пригодился… – по брезенту виллиса хлестал снег. Кузен кинул между сиденьями термосы:

– Спиртовка у нас есть, сухой суп, кофе и шоколад, тоже. Правда, шоколад скоро станет льдом… – он завел машину:

– Ничего, мы разогреем плитки… – виллис, зафырчав, пополз по безлюдному городку, к выезду на северное шоссе.

Машина едва ни ткнулась решеткой радиатора в еле видный за метелью, высокий столб. Питер заглушил мотор:

– Вообще зря мы не взяли рацию. Джон говорил, что в Сан-Тельмо, в армейских лавках, ему предлагали десантный комплект. Сейчас бы связались с северной группой… – Меир подышал на обледеневшее стекло:

– Северная группа, южная группа… – полковник, слегка, усмехнулся, – объединенные силы союзников в составе шести человек… – он, внимательно, рассматривал столб:

– Я уверен, что сеньор Ланге имеет в своем распоряжении инженеров. В конце концов, у него в руках кузина Констанца, хотя она не станет работать на нацистов. В общем, эфир он слушает, даже в такую погоду. Твой, то есть наш общий знакомый, далеко не дурак… – приоткрыв дверь виллиса, Меир впустил в машину злую поземку:

– Здесь написано, что мы приехали в отель «Горный приют». Ворота, кстати, открыты, но виллис туда не проберется, двор завалило снегом… – по карте выходило, что они поднялись на полкилометра над уровнем моря. Питер включил фонарик:

– Тридцать километров заняли у нас три часа. Словно мы ехали на паровой тележке, создании знаменитого инженера, сэра Майкла Кроу… – несмотря на полдень, фонарик еле справлялся со снежной полутьмой. До озера Фаньяно оставалось еще столько же:

– Горы на северном берегу выше… – Питер помнил карту, – там вершины в полтора километра. Здесь хребет снижается, идет к побережью океана… – машину они не заперли:

– Потом мы час провозимся с ключами, по такому морозу… – Питер помахал руками, в кашемировых перчатках, – кроме гуанако, здесь никого не водится, а они живут на равнинах… – миновав скрипящие, сделанные в альпийском стиле, ворота, они остановились на заваленном сугробами дворе. Гостиница, трехэтажное шале, под остроконечной крышей, темнела черными провалами окон. Меир задрал голову:

– В фонарях нет лампочек. Генератор либо еще не работает, либо его вообще не поставили… – путь к крыльцу занял у них полчаса:

– Здесь снег не убирали с начала зимы, – вполголоса, сказал Питер, – вообще непохоже, что «Горный приют» готов гостеприимно распахнуть двери для гостей… – входную дверь забили крест-накрест, толстыми брусьями.

Обернув руку полой куртки, Меир, аккуратно, высадил стекло, в окне, выходящем на просторную террасу:

– Предполагалось, что здесь разобьют газон, – поднял бровь Питер, – дети устроят игры в крокет, а постояльцы, в креслах, будут потягивать кока-колу… – ручка окна повернулась. Они, осторожно, залезли внутрь.