Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том шестой

Сейчас здесь лежали аккуратно собранные парашюты и вещевые мешки, тоже армейского выпуска. Джон навестил не только дорогой магазин охотничьего снаряжения, но и захудалые лавки, в районе Сан-Тельмо, торговавшие военными товарами.

Вернувшись на квартиру с тюками, он заметил Марте:

– Отряд мерзавца Барбье тоже снабжался из таких магазинов. Ботинок, твоего размера, правда, не нашлось… – Марта отмахнулась:

– Мы в холод летим. Надену три пары шерстяных носок, ничего страшного… – она быстро подшила армейские брюки и толстую куртку. Свитер тоже оказался велик, Марта вздохнула:

– Ладно. Оденусь, что называется, как капуста… – она помнила, что в Патагонии, зимой, может быть и тепло:

– Если выглянет солнце, температура поднимется… – она повертела шеей, под кусачим воротником, – тогда придется раздеваться. Свитера хорошие, местного производства… – шерсть была грубой, но хранила тепло.

Стоя со списком, она проверяла содержимое мешков:

– Сухой паек, таблетки для обеззараживания воды, походная спиртовка, сухой спирт… – на нижней полке аккуратно возвышались упаковки с взрывчаткой. Взяв напрокат неприметный форд, отец и Джон отвезли Марту с полковником Вороновым в глухой уголок пампы, в полусотне километров от столицы:

– Слушайте, запоминайте, и постарайтесь не делать ошибок, – по дороге, сказал Федор Петрович, – как известно, сапер ошибается только раз. Я, как видите, пока жив, и его светлость тоже, хотя герцог у нас, скорее, любитель… – Джон усмехнулся:

– Образование у меня математическое, не спорю, но на войне я часто имел дело со взрывами… – Марте и Степану, как выражался отец, провели курс молодого бойца инженерных частей:

– Полковник у нас знаком с диверсионной работой, по партизанским временам… – отец учил Марту минировать дорогу, – а ты больше занималась шифрами, так что смотри сюда… – на каждого из них приходилось по шестьдесят килограмм груза. Марта покусала карандаш:

– Мне только двадцать позволили нести, хотя я сказала, что справлюсь… – отец, без разговоров, забрал вещи из ее туго набитого рюкзака:

– Нас трое здоровых мужиков, а ты весишь меньше, чем твоя норма груза, – сварливо сказал Федор Петрович, – и вообще, мы тебя отправим в скауты, в авангард. У тебя большой опыт путешествий в горах… – хребет вокруг озера Фаньяно едва достигал полутора километров в высоту.

По военной метеосводке, полученной сеньором Смитом от приятелей, местных авиаторов, на этой неделе в Ушуайе и окрестностях ожидался снег. Лыжи они брать не стали, только подбив подковки на подошвы ботинок. Марта постучала карандашом по белым зубам:

– Как выпал снег, так и растает. В тех местах очень влажно. Вслед за морозом сразу наступает оттепель… – краем глаза она видела припаркованный за легкой оградой коммерческого поля, знакомый, лимузин:

– Рауфф на выходных, то есть вчера улетел в Патагонию. Питер с Меиром отправляются туда в среду… – у Марты, неприятно, потянуло живот:

– Если сеньор Ланге, это Макс, если Рауфф опишет ему новых знакомцев, то Питер с Меиром могут и не покинуть Ушуайю. Но Макс не рискнет похитить их с трапа самолета. Он вообще постарается не привлекать к себе внимания. Он легализировался, но он в списке разыскиваемых военных преступников, как и Мюллер… – не желая проводить время за бесконечными допросами, Марта никому, кроме семьи, не призналась в убийстве Мюллера.

Услышав ее, герцог кивнул:

– Правильно. Кладбище на Ораниенбургер Штрассе оказалось в восточной зоне. Русские не позволят нам его перекапывать, а без останков Мюллера в твою историю никто не поверит… – Марта, хмуро, отозвалась:

– И не надо. Меньше хлопот, что называется… – она опять бросила взгляд на лимузин:

– Словно в Праге, когда Питер и остальные вывозили детей. Из тех, кто тогда встретился в городе, только Питер и Авраам остались в живых. Они договорились увидеться, в шесть часов вечера, после войны. Три года прошло, а война не закончилась. И не закончится, пока не призовут к ответу последних нацистов… – по соображениям безопасности муж не мог открыто провожать Авро. Самолет, якобы, поднимался в воздух для развлекательного полета.

Степан, вернее, сеньор Смит, указал местом назначения Ушуайю:

– Мы туда не долетим, – пожал плечами полковник Воронов, – я выйду на связь, с тамошними диспетчерами, объясню, что мы решили приземлиться в городе поближе… – бесполезно было отговаривать Степана остаться у самолета, на заброшенной взлетно-посадочной полосе:

– Ради Констанцы он босиком по снегу пройдет. Он никогда не станет сидеть и ждать, пока мы вернемся на базу… – вечером, поработав с военной картой Патагонии, они наметили предварительную точку рандеву, на восточном берегу озера Фаньяно:

– Пока мы туда доберемся, Питер с Меиром успеют выяснить, где обосновались нацисты, и какая там охрана. У них машина, им легче… – судя по карте, от Ушуайи в горы вела дорога, тоже, впрочем, почти заброшенная. Марта поставила последнюю галочку в списке:

– По телефону, Меиру обещали снабдить виллис цепями, на колеса. Дорога могла обледенеть. В тех краях часты оползни, сходы лавин… – Джон высунул голову из-за брезентовой занавески, отделяющей кокпит от фюзеляжа:

– Командир экипажа сообщает, что машина готова к взлету, – герцог улыбался, – экипаж, займите свои места… – Марта садилась в кресло второго пилота. Отца кузен Степан отправил на место радиста:

– Не то, чтобы с нами кто-то хотел связаться, – хмыкнул полковник, – но на всякий случай, будьте наготове… – Марта видела надежду, в светло-голубых глазах Джона:

– Он думает об Эмме, о малыше, как Степан думает о Констанце… – Авро, медленно, разворачивался, – Господи, убереги нас от смертей. И так их слишком много… – Джон покашлял:

– Пора взлетать. Я буду стюардом, – он указал на походную, распакованную спиртовку, – принесу вам кофе, с бутербродами… – в кокпите пахло хорошим табаком. Презрев правила безопасности, полковник Воронов курил старую, партизанских времен, вересковую трубку. Повесив куртку на крючок, Марта натянула на льняные пряди авиационный шлем. Степан присмотрелся:

– Лимузин нам фарами мигает. Точка, точка, пауза, точка, тире, точка, точка… – покраснев, Марта пробормотала:

– Питер не знает русской морзянки… – завыли моторы Авро, она закрыла глаза:

– Я тебя люблю. Я его тоже… – внезапно поняла Марта, – тоже полюбила. Боялась, что этого не случится, но все вышло не так. То есть так, как надо. Мы останемся вместе, навсегда, мы вырастим наших детей в любви…

Оторвавшись от взлетной полосы, Авро превратился в черную точку, в ясном, утреннем небе.

Завтрак в строго охраняемом коттедже, в закрытой для посторонних части острова, подавали поздно. В это время в большом комплексе персонал садился за обед. Обедали и ученые, работавшие в физической лаборатории, низком здании, под черепичной крышей. Остров обслуживала отдельная кухня, раздававшая пайки и для госпиталя, с экспериментальным отделением, как его называли, между собой, врачи. К больнице пристроили обнесенный стеной, довольно уютный домик, с террасой и маленьким садом. Особняк давно прозвали загоном.