Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том пятый

Стальной пол грузового отсека подрагивал под ногами. В полутьме, размеренно, успокаивающе гудела система вентиляции. Белый, яркий луч офицерского фонарика заметался по темно-зеленому крылу гидросамолета, осветил алую, пятиконечную звезду. Обергруппенфюрер фон Рабе, в штатском, кашемировом свитере, в американских джинсах, прислонился к косяку двери:

– Японцы удивительные люди. Вы знаете, Петр Арсеньевич, наша боевая техника, использовала воинственную лексику, а их самолеты и подводные лодки несли имена, взятые из древней поэзии… – Максимилиан, ласковым движением, погладил крыло Айчи:

– Его называли туманной дымкой, в ясный день… – он задумался:

Максимилиан смотрел поверх головы зятя:

– Только не риса, а пшеницы. До войны, возвращаясь из Парижа, на машине, я остановил опель за Франкфуртом, среди полей…

Максимилиан услышал звонкую песню малиновки:

– Едва всходило солнце, колосья были влажными, от ночной росы. Пахло свежей землей, порхали птицы… – лазоревые глаза зятя затуманились, он кивнул:

– Мы еще вернемся в рейх, ваша светлость. Новый фюрер встанет во главе нашей партии, вооруженной оружием возмездия… – Максу не хотелось говорить об оружии возмездия, фюрере и даже 1103. Зять преданно смотрел на него:

– Он не понимает, о чем я. Он бездарный болван, для чего я с ним говорю о таких вещах? Меня понимают только Эмма и Цецилия… – Максу хотелось рассказать кому-то, что тогда, на поле, он сорвал пшеничный колос, и долго возил его в машине:

– Чтобы чувствовать запах родины. Мы с папой ездили в наши края, в горы Гарца. В лесах по утрам лежала дымка… – он помнил аромат лесных трав, дальний стук дятла по стволу сосны, восторженный крик малышки Эммы:

– Макс, земляника! Много земляники… – Эмма и Генрих перепачкались ягодным соком:

– Мы нашли гриб, видели белку и зайца, принесли в гостиницу шишек… – Максимилиан вздохнул:

– Не стоит ему читать стихотворение до конца.

– А вот любовь моя, куда она исчезнет? Никуда, конечно…

Он пообещал себе, непременно, найти Цецилию:

– Она меня любит и ждет. Мне три года до сорока, я успею вырастить своих детей. Успею воспитать Адольфа, и будущего ребенка Эммы… – Максимилиан подозревал, что зять не знает о беременности жены:

– Эмма только один раз навестила врачей, но врачи подчиняются мне… – срок был ранним. Обергруппенфюрера уверили, что сестра будет находиться под неустанным присмотром. Максу не очень хотелось уезжать из Патагонии, с такими новостями, однако он успокаивал себя тем, что сестра не предпримет безрассудных поступков:

– Она презирает Муху, и правильно делает, но Эмма потеряла первого ребенка. Для нее важно это дитя, несмотря на так называемого отца… – втайне, Макс надеялся, что родится девочка:

– И у меня с Цецилией появится девочка. Малышки вырастут вместе… – зять хотел отправиться на последний плацдарм:

– Пожалуйста, я не против, – усмехнулся Макс, – пусть едет, но один. Эмма родит следующим летом, то есть зимой. Незачем тащить младенца в Антарктиду, пока он не окрепнет. За год Мухе устроят несчастный случай. Я обо всем позабочусь… – через своего столичного адвоката, Максимилиан начал подыскивать будущую резиденцию, для сеньора Ланге:

– После успеха нашей программы, «Орлиное гнездо» закроется. То есть мы избавимся от всего подозрительного. У сеньора Ланге появится две гостиницы, но сам он переедет в еще более уединенное место… – кое-какой персонал «Гнезда» оставался на участке, для работы в отеле. Остальные товарищи должны были либо обосноваться в провинциальных городках, на севере, либо присоединиться к силам на последнем плацдарме. Макс хотел поселиться один:

– То есть не один, а с Цецилией и детьми. С Эммой, и ее будущим мужем… – он любил сестру, искренне желая ей счастья:

– Надо составить короткий список подходящих кандидатур, – решил Макс, – Эмма молода, красавица, ее ребенок не станет помехой. Надо найти ей хорошего человека, из братства СС… – Макс не собирался обрекать сестру на долгое вдовство или расставаться с ней:

– Нас всего двое из семьи. Нам надо помогать друг другу, поддерживать детей. Живя рядом, такое легче… – выключив фонарик, он запер дверь:

– Звезды, отличная идея… – покровительственно сказал он семенившему вслед Мухе, – но, мы, все равно, проскользнем под радарами. Нас никто не заметит. Хотя, на всякий случай, пригодятся и советские опознавательные знаки… – Айчи поднимался на три тысячи метров за пять секунд. В случае необходимости, машина могла лететь и очень низко.

Пользуясь хорошей картой, Максимилиан пристально изучил окрестности поселка Де-Кастри. Он выбрал подходящую бухту, для посадки:

– Ваши бывшие соотечественники затеяли очередную стройку века, – весело сказал он зятю, – в тех краях все кишит вашими бывшими коллегами…

Муха заметно побледнел. Поиграв серебряным карандашиком, Макс поставил точку на карте:

– Бухта словно для нас сделана. Десять километров к югу от Де-Кастри. Обоснуемся в заливе и начнем второй этап миссии… – зять откашлялся:

– В Айчи всего два места, ваша светлость. Мне кажется нецелесообразным… – Макс смерил его долгим взглядом:

– Как старший по званию и руководитель операции целесообразность тех или иных действий определяю я. Айчи поднимет и троих. Одного вас я туда не отпущу, мне хватило и Палестины… – Муха, трясущимися пальцами, щелкнул зажигалкой:

– Но вы не знаете русского языка и такое опасно… – Макс убрал карандашик:

– Еще более опасно поручать вам ответственные задания, Петр Арсеньевич, то есть оставлять вас без надзора. С вами полечу я, вопрос обсуждению не подлежит…

Через товарищей, работающих в Германии, Макс получил два комплекта советской авиационной формы. С каким-то удовольствием отдав Мухе мундир лейтенанта, Максимилиан стал майором:

– Не ваш размер, – коротко сказал он зятю, – плохо пригнанный мундир вызывает подозрения… – им еще требовалось найти пристанище 1103. Макс не сомневался, что физика держат в шарашке, как называл такие места Муха:

– Зимнее обмундирование у нас есть, на месте найдем машину. Оружия у нас хватит на целый отряд СС. Скорцени хвалился направо и налево, тем, что он выкрал дуче Муссолини. У Скорцени была под началом сотня ребят. Попробовал бы он один похитить 1103, из советской глуши…

Макс даже сожалел, что никто не узнает, о будущей операции:

– 1103 я посажу под замок, как товарища барона, на последнем плацдарме. Но я буду ее навещать, разумеется… – он скучал по мягким волосам, цвета осенней листвы, по хрупким, узким плечам. Они с Мухой поднимались наверх, на освещенную, рабочую палубу лодки: