Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том третий

– Я здесь останусь… – он поднял сильную, смуглую руку, – но не беспокойся, до побережья вам надо пройти всего пятьдесят миль. Карту я вам выдам, собак и нарты тоже. Лодка в бухте стоит, океан там не замерзает. Вы оба капитаны, офицеры… – он улыбался, – доберетесь до Грютвикена. Осень только начинается… – сэр Николас проводил глазами прямую спину, в немецкой куртке:

– Он аристократ, он не подумает, что я на такое способен. Но, как говорится, каждый за себя, а один Бог за всех. Я не хочу, чтобы здесь семья появлялась. Начнутся вопросы, насчет Джоанны, дети будут меня обвинять. С немцами я договорюсь. Тем более, если здесь урановые месторождения находятся… – племянник рассказал ему о попытках создания бомбы:

– Констанца физикой занималась… – Ворон не мог представить годовалую, рыженькую малышку взрослой женщиной, – она, конечно, в бабушку пошла… – когда Ворон познакомился с будущей женой, герцогиня Люси медленно умирала в Банбери:

– Констанцу сначала похитили немцы, потом русские… – дверь хлопнула, Ворон зажег самокрутку, – правильно сказано, нечего женщинам лезть в мужские дела. Карту я нарисую, хорошую карту… – он пыхнул горьким табаком, – до берега они не доберутся… – накрыв на стол, он принялся за обед.

Лежа головой на теплом плече Лауры, Мишель рассматривал вычерченную от руки карту. У сэра Николаса нашлись большие запасы бумаги:

– Моя покойная жена сюда тетради взяла, – коротко объяснил старик, – она вела дневник, заметки составляла, о местности… – после смерти Джоанны Ворон сжег и неожиданно откровенный дневник, и заметки. Он не собирался перечитывать писания жены. Остальным, тем более, не стоило знать о случившемся в поселении:

– Для красного словца, она кое-что прибавила, – недовольно думал Ворон, – она, как и все женщины, склонна преувеличивать. И вообще, она литератор, фантазер… – сэр Николас с большой иронией относился к детским книгам жены, хотя издания приносили немалые деньги. Джоанна беспрекословно согласилась с тем, что прибыль от книг пойдет на финансирование экспедиций Ворона:

– Тебе зачем нужны выплаты? – удивился сэр Николас:

– Твой брат богатый человек. Ты всегда можешь жить с детьми на Ганновер-сквер, или в замке… – продав недвижимость матери, сэр Николас оказался без крыши над головой.

Ворона такие мелочи не волновали:

– Среди друзей по северу нет места низменным расчетам по оплате газа или прислуги… – наставительно сказал он жене, – любой из моих товарищей по экспедициям рад предоставить мне кров… – оказываясь в Лондоне, Ворон так и делал. Он мог обосноваться и в клубных комнатах. Сэр Николас состоял членом Клуба Путешественников, куда родне, не выбиравшейся дальше Шотландии, ходу не было.

Сэр Николас не любил останавливаться в замке или городском особняке шурина. Джон, с его безукоризненным воспитанием, никогда не позволил бы себе попрекнуть зятя куском хлеба:

– То есть куском куропатки с каштанами и бокалом бордо, – смешливо думал Ворон, – но все равно, он может допытываться, как идет подготовка к экспедиции, и какое у меня финансовое положение. Проклятый шотландский скупец, он не понимает, что речь идет о престиже Британии. Я был единственным англичанином в экспедиции Амундсена. Теперь везде написано, что в открытии Северо-Западного прохода участвовали британцы. Мой отец гордился бы мной… – так сэру Николасу всегда говорила мать.

Живя у товарищей, он навещал Джоанну и сына по выходным.

К удовольствию Ворона, мальчик рос похожим на него, как две капли воды:

– Джоанна невзрачная, как и ее брат. Внешность важна, для фотографий в газетах, для лекций… – Ворон любил позировать. Он, с большим тщанием, отбирал снимок автора, для книги. Его изобразили в меховой куртке инуитов, опирающимся на костяной гарпун. Сэр Николас красиво откинул назад гордую голову, с длинными, ухоженными волосами, темного каштана:

– Мама всегда меня элегантно одевала, даже ребенком. Джоанна на наряды внимания не обращает. Сама ходит в затрапезных платьях, и Стивен в обносках бегает… – жена шурина, леди Элизабет, тоже была дочерью герцога, но росла в горной, шотландской глуши:

– Она стригла овец, лосося рыбачила и блины пекла. Ходит, за всеми газовые светильники прикручивает, чулки свои штопает… – сэр Николас привык к роскоши, окружавшей мать. Когда сын был еще подростком, Мирьям открыла ему банковский счет. Деньги у Ворона, казалось, никогда не заканчивались. Он шил городские костюмы у отличных портных и вообще, не считал средства. Шурин, в Банбери, носил на охоту сапоги деда, погибшего от бомбы ирландских террористов:

– И вообще, он больше на мастерового похож, чем на герцога… – шурин водил детей на деревенские ярмарки, и не гнушался посидеть за пивом, в деревенском пабе. Николас и сам пил с матросами, в Ист-Энде:

– Но я не герцог, – усмехался он, – по сравнению с Джоном, у меня новый титул. Джоанна дочь своей матери. Судя по фотографиям, герцогиня тоже плохо одевалась. У нее только наука в голове была… – Ворон оставил дочь в Англии младенцем. По описанию Лауры, Констанца и внешностью, и характером, пошла в мать.

– Такая же упрямица… – покуривая трубку, Ворон внимательно, аккуратно, наносил на карту очертания горного хребта, на севере, – Джоанна, дурочка, думала, что сбежит от меня. Нарты украла, собак увела. Конечно, до берега она не добралась… – Ворон нашел жену при смерти, почти не дышащей. Нарты занес снег:

– Она ползла куда-то, еле двигалась… – он не стал помогать жене, устроив себе уютное убежище, из шкур. В поднявшейся метели, слушая лай разбежавшихся собак, он следил за темными очертаниями ее фигуры. Ему было интересно, сколько времени займет смерть женщины. Мужчин, умирающих от мороза, Ворон видел много раз:

– Она не поняла, что я рядом, не открыла глаз… – через час она замерла, вытянувшись на вечном льде. На нартах он нашел кожаный мешок, с ее дневником и заметками:

– Я все сжег, и карту я тоже сожгу, когда их найдут… – Мишель провел пальцем по маршруту:

– Правильно он говорил, всего пятьдесят миль, то есть сто километров. Если не начнется метель, то мы за пару дней доберемся до побережья… – по словам сэра Николаса, в первый месяц осени погода оставалась мягкой. Мишель привлек к себе Лауру:

– Жаль, что Ворон нам никакого оружия не дает, но мы справимся. Хищников здесь нет, а с лодкой мы разберемся… – в палатке стояло сладкое, блаженное тепло. Мишель зевнул:

– В общем, в конце месяца окажемся в Грютвикене, сразу вызовем Лондон… – Лаура, боязливо, подумала:

– В конце месяца. Может быть, что-то получилось. Мы который день друг от друга не отходим… – отложив карту, Мишель приник губами к ее плечу: