Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том третий

Максимилиан повел рукой, с серебряным перстнем СС:

– В общем, не волнуйся, я в сознании. И мой зять остается здесь, на подхвате… – по мнению Каммлера, русский, как и все славяне, был хорошим исполнителем, но ему недоставало арийской свободы духа и дерзости познания:

– Наследие веков рабства… – заметил обергруппенфюрер Максу, за обедом, – удивительно, что ты позволил его брак с Эммой. У вас чистая, арийская кровь… – Максимилиан вздохнул:

– Покойный фюрер считал, что таким образом, русские получат стимул к служению рейху. Лучшим из лучших он собирался позволить браки с арийками. В любом случае… – он отпил французского вина, – детей Эммы воспитаю я, и наше братство СС… – по возвращению Макса в Патагонию, он хотел начать особую, медицинскую программу:

– Пробирка в порядке, товарищи ищут наших врачей, и найдут их. Что касается Петра Арсеньевича… – он, незаметно, взглянул на Каммлера, – то Муха может и погибнуть… – Макс отлично знал, что для Каммлера, как и многих коллег, поражение рейха стало предлогом для тихого исчезновения из семьи:

– Очень удобно, – про себя усмехнулся Макс, – Мюллер, тоже, наверняка, не потащил жену с детьми в Колумбию, или куда он там собирался. Он скорей бы взял Марту, но Марта, дура, гниет в берлинском метро… – о Мюллере ничего слышно не было. Макс подозревал, что бывший глава гестапо сидит где-нибудь на кокаиновой плантации, в джунглях, в окружении молоденьких красоток:

– Индианки и метиски вообще ничего не стоят. Мюллер, наверняка, завел себе гарем. Он попивает кашасу, в гамаке, и считает барыши, от продажи наркотиков. Он всегда был торговцем, а не воином арийского духа… – Максимилиан видел интерес, в глазах Каммлера, когда речь заходила об Эмме:

– Он ее на двадцать лет старше, но такое хорошо. Ей нужен надежный мужчина, а не тряпка, вроде Мухи. Посмотрим, как в будущем дело обернется… – пока Каммлеру и его отряду требовалось найти мальчишку, товарища барона.

– Никаких эксцессов, Ганс, – твердо велел Максимилиан, – никакой зряшной пальбы. Можете его ранить, но убивать его нельзя. Другого куратора для музея мы сюда не привезем. Карта у вас есть. Оазис, если верить рисунку, находится всего в полусотне километров… – чертеж в папке был четким и подробным:

– Она навещала здешние места, – уверенно сказал Макс, – видишь, наши озера, горный хребет, на юге, и путь к двум вулканам… – безукоризненные, заснеженные конусы двух вулканов возвышались на горизонте.

Отряд Каммлера, состоящий из горных егерей СС, потратил всего лишь сутки на пятьдесят километров, проделанных по скалам, в непрекращающейся метели. Еще два часа назад, один из ребят заметил:

– Становится теплее, партайгеноссе Каммлер… – в полночь походный термометр показывал минус двадцать два градуса по Цельсию. На рассвете температура поднялась до плюс пяти, тающий снег скользил под ногами:

– Сейчас плюс двенадцать… – над синей гладью озер парили птицы, Каммлер разглядел свежий ковер травы, далекую рощицу деревьев:

– Не может быть такого, откуда в Антарктиде деревья? Максимилиан оказался прав… – до них донесся лай собак. Кто-то выпустил очередь из автомата:

– Тихо, – гневно велел Каммлер, – я не давал команды стрелять… – сначала он увидел светлую тряпку, над скалами, преграждающими вход в долину. Каммлер взял офицерский, цейсовский бинокль:

– Максимилиан мне давал книгу, о путешествиях Ворона, его авторства. Он собирался пройти путем покойного предка. Он тоже был уверен, что найдет здесь оазис. Но это не может быть Ворон. Он погиб, замерз в снегах… – сорвавшись с места, не обращая внимания на крики ребят, обергруппенфюрер побежал вниз. Крепкий, высокий старик, размахивал давешней тряпкой. Седые, длинные волосы блестели в свете утреннего солнца. Завидев Каммлера, бросив холст на траву, старик поднял руки:

– Я безоружен, уважаемый господин… – сказал он, на отличном немецком языке, – меня зовут сэр Николас Кроу… – он склонил голову: «Если вы ищете барона де Лу, то он здесь».

В приоткрытую щель, между шкурами, Мишель отлично видел отряд, спускающийся по склону холма, среди покрытых лишайниками камней. У него не было при себе бинокля, он не мог разглядеть лиц неожиданных визитеров, но узнал очертания немецкого оружия:

– Два десятка человек… – он присмотрелся, – командир, впереди, фигурой Каммлера напоминает… – у них с Лаурой не имелось при себе даже ножа:

– У сэра Николаса только старинная винтовка и почти музейный кольт… – он повернулся к жене:

– Немцы здесь. Надо немедленно уходить… – Мишель подумал, что к отъезду ничего не готово:

– Нарты не собраны, собаки по долине бегают. У нас только и есть, что карта… – быстро сложив бумагу, он сунул чертеж Лауре:

– Спрячь куда-нибудь. Надо незаметно пробраться к дому, взять сэра Николаса. Немцы его не пощадят… – Мишель чуть не добавил: «И нас тоже». Натянув платье, Лаура сунула карту за пазуху:

– Мишель, вся теплая одежда у Ворона. Мы не перейдем горы в мокасинах и твоих лагерных ботинках… – голубые глаза мужа были спокойны:

– Я сюда пришел в лагерных ботинках. Не волнуйся… – он мимолетно, нежно, коснулся месива шрамов, на ее щеке, – если понадобится, я тебя всю дорогу на руках пронесу, Лаура. До побережья, и еще дальше… – Мишелю сейчас надо было думать, как дойти до хижины Ворона, не привлекая внимания немцев. Вместо этого, он думал о любви.

В ее темных волосах застряли мелкие, желтые цветы. Лаура взволнованно дышала, укрывшись в его руках:

– Милый, милый, как хорошо… – он целовал сладкое местечко, за смуглым ухом, мелкие веснушки, на плечах. Лаура хихикнула:

– Я купалась, в здешних озерах. Купалась, загорала, отсюда и веснушки… – Мишель шептал:

– Летом в Бретани у тебя тоже веснушки высыпали. Помнишь, как мы в лесном озере купались? Ты сплела венок из кувшинок… – не считая себя хорошим рисовальщиком, Мишель, обычно, усмехался:

– Для реставрации моих способностей хватает, но я не художник… – в лесу, не удержавшись, он посадил Лауру, в венке, на прибрежный песок:

– Ты словно нимфа… – он быстро набрасывал очертания ее фигуры, – или фея озера, из сказаний о рыцаре Ланселоте. Это я… – отложив карандаш, он приник губами к прохладному колену, – я твой рыцарь, Лаура. Я всегда останусь рядом… – Мишель не мог оторваться от руки жены:

– Не думай сейчас о таком. Тебе надо спасти тех, кто слабее, Лауру, и сэра Николаса, он пожилой человек. Но если сюда явился Каммлер, значит, фон Рабе, действительно, мертв. Максимилиан не преминул бы погнаться за мной лично. Я, правда, мог его только ранить… – Мишель напомнил себе, что судьба фон Рабе сейчас его занимать не должна. Ему требовалось позаботиться о жене и сэре Николасе: