Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том второй

– Хорошо, что мы, следуя рекомендации Мэтью, наняли на работу аналитиков, – подумал Донован, – за такими исследованиями будущее. Фармацевтические средства, химические препараты, манипулирование психикой человека… – русских, правда, никто не обвинял в манипуляции погодой:

– Торнадо есть торнадо, вещь непредсказуемая, – пожал плечами Гувер, – они ждали подходящего момента, чтобы ввести в действие свой план… – генералу Горовицу о исчезновении его родственницы, миссис Анны, пока ничего не говорили. Мэтью, впрочем, и не знал о ее существовании:

– И об этом он тоже не знает… – Донован вспомнил радиограмму, полученную из штаба военно-морского флота, в Норфолке. Утка, глава шифровальной группы, имела, по долгу службы, доступ к координатам затопленного японцами крейсера «Индианаполис».

– Шесть сотен человек погибло, – взорвался Гувер, – как хотите, но я пошлю распоряжение в Нью-Йорк, арестовать индейскую дрянь. Краснокожим нельзя доверять, тем более, с левыми связями. Она жена предателя, и невестка предателя… – где находился сейчас Ягненок, а, вернее, Паук, они не знали.

– Он в Москве, как и остальная компания, – отчеканил Гувер, – более того, я уверен, что его сестра тоже русским продалась. Она, якобы, пропала без вести в Польше, слышал я такие байки. Все Горовицы работают на СССР… – Даллес и Донован еле уговорили Гувера подождать с арестом Утки.

– Японцы согласятся на капитуляцию, – примирительно сказал Даллес, – война на исходе. Утка нам нужна, через нее мы выйдем на остальных Горовицей. Если капеллан жив, он не оставит жену и ребенка в Америке. Он постарается вывезти семью в СССР. Здесь мы и накроем его, или Меира… – они подозревали, что больше никогда не увидят ни миссис Анны, ни Вороны.

– Она была в Лос-Аламосе… – Донован не мог отделаться от неприятного чувства тревоги, – она все разыграла, как по нотам. Устроила дымовую завесу, в виде собственного мужа, сбежала из Хэнфорда и поехала сюда. Неужели, с ребенком на руках… – он покрутил головой, – истинно, дочь своего отца. Мы никогда ее не догоним… – дверь скрипнула. Гувер принял от техника бумажный пакет.

– Ягненок в номере Кривицкого светлые волосы нашел, – вспомнил Даллес, – у Мэтью тоже светлые волосы. Они в ресторане Вилларда обедали, с покойной мисс Фогель. Ягненок вышел из-за столика, застрелил Кривицкого и вернулся обратно. Там четверть часа хода до отеля, не больше. И Мэтью из-за столика выходил, звонок принимал. В Тегеране Ягненок встречался с Кепкой, то есть Эйтингоном. Нет, никаких сомнений, он Паук… – Даллес вздрогнул от угрюмого голоса Гувера: «Как мы и подозревали».

На большой ладони главы Бюро лежал прозрачный пакет с черным, подернутым сединой, волосом.

Игла проигрывателя опустилась на пластинку. Запел томный, низкий баритон Бинга Кросби:

Радиоприемники в научной зоне и закрытых апартаментах запрещали, но Оппенгеймер любил работать под музыку. Руководителя проекта «Манхэттен» обеспечивали свежими пластинками. Запись Бинга Кросби почти месяц провела в списке популярной музыки журнала Billboard. Песня, кажется, намеревалась оставаться на вершине хит-парада.

– Санта-Фе… – желчно пробормотал Мэтью, вглядываясь в страницу блокнота, – когда я обедал в тамошнем ресторане, тоже играла проклятая песенка, из автомата. Надо было не терять времени, а сразу ехать сюда… – в Лос-Аламосе Мэтью всегда останавливался по соседству с помещениями кузины. Он не хотел выпускать Ворону из-под присмотра.

– Радиоприемники запрещены, однако она построила передатчик… – Мэтью поскреб в светловолосой голове, – для чего? С кем она связывалась… – за обедом, с Гувером, Даллесом и Донованом, Мэтью услышал, что кузину похитили русские.

– Мы велели Оппенгеймеру срочно вернуться из Калифорнии, – коротко сказал Гувер, – президент прилетает из Старого Света на следующей неделе. Мы не можем скрывать от него исчезновение доктора Кроу. Ваш приятель, генерал Гровс, тоже прибудет в Лос-Аламос… – глава Бюро прожевал сочный гамбургер, – на вас троих возлагается оценка ущерба, так сказать… – рядом с Мэтью, в тяжелой, хрустальной пепельнице дымилась кубинская сигара.

Здешние апартаменты обставили в строгом, правительственном стиле, напомнившем Мэтью его вашингтонскую квартиру. Он давно выплатил рассрочку и собирался выгодно продать недвижимость, перед отъездом в Советский Союз:

– Официальным образом, через брокера, с уплатой налогов, – напомнил себе Мэтью, – незачем вызывать подозрения. Сделаю вид, что хочу поменять городскую квартиру на особняк… – СССР позаботился бы о полковнике Гурвиче, предоставив ему и роскошные апартаменты, и дачу, и личный автомобиль, но Мэтью не любил терять деньги. Свое с Деборой исчезновение, он намеревался обставить, как несчастный случай:

– Кузен повез кузину на морскую прогулку, ничего необычного. Только сначала надо избавиться от ее мальчишки… – теперь планы Мэтью требовалось пересмотреть.

К понедельнику Вашингтон ждал от него, Оппенгеймера и Гровса полный доклад о проектах, которыми занималась кузина. В столицу Мэтью лететь было нельзя. Тем более, нельзя было связываться с куратором из советского посольства по здешнему телефону. Все линии в Лос-Аламосе прослушивало ведомство Гувера.

– Я даже не могу поехать в Санта-Фе, позвонить с почты… – Мэтью, нарочито неспешно, чертил линии и стрелки, – вояж вызовет вопросы. Мне сейчас не стоит рисковать… – он не мог поставить Москву в известность об исчезновении доктора Кроу:

– Товарищ Нахум не провел бы операцию, не согласовав план со мной… – Мэтью, глубоко, затянулся сигарой, – все действия давно утверждены. Лодка ждет в Пьюджет-Саунд, начиная с пятнадцатого августа. То есть через четыре дня… – Мэтью не представлял себе, где, за четыре дня, он может найти Ворону.

– Но ее не Советский Союз похитил… – Мэтью был уверен, что ментор ни о чем не подозревает, – а тот, ради кого она построила шумовую машину, то есть передатчик… – поднявшись, он прислонился к косяку французской двери, выходящей в маленький сад. Здесь тоже поставили фонтан. Мэтью послушал умиротворяющее журчание. В темной воде отражались крупные звезды пустыни, яркая, двигающаяся по небу точка.

– Самолет начальства… – устало подумал он, – но здесь мог сесть и другой самолет. Не на официальном аэродроме, конечно. Штат пустынный, места вокруг много… – полковник Воронов находился в Москве. Мэтью отмел подозрения о его связи с возлюбленной.

Днем они получили радиограмму из Вашингтона. Мэтью, очень осторожно, настоял на проверке лондонской части семьи: