Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том второй

– Лиза к НКВД никакого отношения не имеет, но ее не просто так на север привезли… – Анна подозревала, что в Мурманске не обошлось дело без Эйтингона:

– Но Лизу мне не увидеть, а Меир о вояже Мэтью ничего не знает, кроме того, что Мэтью там с Лизой познакомился. Ладно, сначала доберусь с доктором Кроу до острова. Она оправится, я с ней поговорю. Свяжемся с Джоном, с ее братом… – Анна оставила доктора Кроу в гостинице Палмера, лучшем отеле, как гордо говорилось на вывеске, городка Грин-Ривер.

Кроме грузовиков и товарных поездов, грохочущих по трансконтинентальной железной дороге, в Грин-Ривер попадались и военные машины. Анна не хотела задерживаться здесь надолго:

– Я помню, что в окрестностях городка уран добывают… – она видела засекреченную карту стратегически важных месторождений, – не стоит доктору Кроу напоминать об уране. И вообще, не надо болтаться по соседству с армейцами… – Анна хотела поехать дальше на север, в фермерские, мормонские края. В дайнере мистера Рэймонда не висело портретов пророка Джозефа Смита, или нынешнего президента церкви, тоже Смита, только Джорджа. Рэймонды мормонами не были, в дайнере подавали и кофе, и кока-колу.

Анна приходила сюда за кофе. Отель Палмер увесили снимками мормонских старейшин. В вестибюле, на особом пюпитре, под стеклом, лежала старинная Книга Мормона, в темном, потрепанном переплете:

– Федор рассказывал, – вспомнила Анна, – один из предков Меира в прошлом веке к мормонам ушел. Старейшина Элайджа Смит, прадедушка Меира. Он от сердечного приступа умер… – ни кофе, ни чая от Палмера, степенного человека, с ухоженной бородой, было не дождаться. Хозяин, впрочем, не возражал, если постояльцы возвращались в отель со свертками:

– Надо с Палмером поговорить, – решила Анна, рассчитываясь за картонные стаканчики, – объясню, что моя родственница, то есть Констанца, военная вдова, ей надо в себя прийти. Пусть порекомендует мормонский пансион, в глуши. Отсидимся и поедем дальше… – радио, над стойкой, внезапно захрипело. Раздалось тиканье часов, низкий голос диктора наполнил дайнер:

– Внимание, внимание, говорит Вашингтон… – шоферы грузовиков, за столами, застыли, – в последний час, в последний час… – жужжала муха. Машина, снаружи, остановилась прямо посреди разбитой дороги:

– В последний час! Сегодня, четырнадцатого августа, в семь часов вечера, в Белом Доме президент США Трумэн принял капитуляцию Японии. Война закончена, война закончена… – дайнер взорвался криками:

– Ура! Ура, да здравствует Америка… – хозяин, вытирая глаза, отдал Анне ее доллары:

– Подарок от заведения, миссис… – он посмотрел на портрет погибшего сына, в форме моряка, – в честь нашей победы… – Анна шла в отель Палмера, прижимая к себе коробку, со стаканчиками. Люди высыпали на улицы, развевались американские флаги, гудели грузовики. На балконе деревянного, покосившегося домика, стреляли в воздух, из охотничьего ружья: «Победа, победа!».

– Вот и все, – поняла Анна, – война закончилась, – женщина, горько, напомнила себе:

– Совсем нет. Мы продолжим воевать, только на серой стороне. Но теперь Меир сможет отправить детей в Лондон, к семье. Я дождусь, пока британцы прилетят за доктором Кроу, и позвоню Доновану. Я докажу ему, кто такой Паук… – поднявшись на ступени отеля, Анна скрылась за старинной, тяжелой дверью.

Констанца, в общем, привыкла к ребенку миссис Анны. Она никогда еще, так близко, не видела маленьких детей. В отеле Палмера они заняли скромный номер, из двух комнат. Констанца настояла на том, чтобы обосноваться в гостиной, на диване:

– У вас малыш, – неловко сказала женщина, – вам будет удобнее в спальне… – насколько поняла Констанца по ночевке в мотеле, и пути по Юте, мальчик оказался молчаливым.

Она спать не могла. И здесь, и в Нью-Мехико, она ворочалась на узких диванах, вдыхая запах пыли и табака:

– Кто она такая? Почему она меня спасла? И куда мы едем… – в Фармингдоне, после покупки шевроле, миссис Анна завернула в дешевый универсальный магазин. Дорогих заведений здесь, в глуши Среднего Запада, и не держали. Анна попросила показать женскую обувь, хозяин покачал головой:

– Поезжайте к Бирнбауму, в Цинциннати, миссис… – над стойкой, рядом с американским флагом, висела охотничья винтовка, с оптическим прицелом, – у него лучший выбор в наших местах… – до Цинциннати здесь было полторы тысячи миль дороги. Хозяин говорил о городе так, будто он находился по соседству. В лавке предлагали только ковбойские сапоги:

– Я еще никогда джинсы не носила… – Констанца оглядывала деревянные полки, с аккуратными стопками, – я вообще не надевала брюки. Тони и Лаура так ходили… – из разговоров с Джоном Констанца поняла, что Лаура и Мишель погибли, в оккупированной Европе. Тони немцы убили в Аушвице:

– У нее остался мальчик, Уильям… – герцог не говорил, где его племянник, – когда меня с Этторе похитили, Тони не родила еще. Сейчас ее сын в школу пойдет… – заметив, что Констанца разглядывает джинсы, миссис Анна предложила:

– Возьмите в кабинку, примерьте… – Констанца, было, хотела пожать плечами: «Зачем?», но рука сама потянулась к полке.

– Я все делаю, чтобы не думать о Хиросиме и Нагасаки, о моем преступлении… – в кабинке она прислонилась бледным лбом к тусклому зеркалу, – я хотела выступить свидетелем обвинения, на процессе нацистских преступников. Меня саму надо судить… – шторка заколыхалась. Ласковый голос миссис Анны, одобрительно, сказал:

– Вы изящная, вам очень идет… – они купили и темно-синие джинсы, с ковбойскими сапогами, и клетчатые рубашки, и простые платья, с хлопковыми чулками:

– В Юте вы джинсы не поносите… – миссис Анна укладывала свертки в багажник шевроле, – в тамошних местах мормоны предпочитают консервативную одежду… – спутница Констанцы тоже обзавелась летними нарядами, – но потом сможете попробовать брюки. Я такие модели до войны в гардеробе держала… – миссис Анна не говорила, сколько ей лет. Констанца поняла:

– За сорок. У нее седина в волосах, морщины… – серые, дымные глаза женщины были спокойны. В вышитой, индейской торбе она носила небольшой, но, по виду, боевой пистолет. Она ловко водила машину, отменно читала карту, и могла поменять колесо:

– Еще она смогла проникнуть в Лос-Аламос, в обход охранников… – сидя в шевроле, с корзинкой на коленях, Констанца смотрела на блестящие, черные, с легкой проседью, локоны. Волосы падали на стройную шею женщины. Длинные пальцы, с коротко подстриженными ногтями, уверенно держали руль.

– Потом смогу попробовать брюки… – с некоторой опаской посмотрев на спящего в корзине мальчика, Констанца присела на подоконник спальни. Номер выходил на задний двор отеля, в ухоженный, зеленый сад. Грин-Ривер, хоть и стоял на реке с тем же именем, не мог похвастаться парками. Ранним утром из сада слышались звуки воды, из шланга. Хозяин гостиницы лично поливал деревья и лужайки. Приоткрыв окно в теплый, летний вечер, Констанца чиркнула спичкой: