Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том второй

– Куда она меня везет? Ее послал не Джон, зачем ему? Джон знает, что я в Лос-Аламосе. Но если она из России, или от фон Рабе? Но я даже не знаю, выжил ли фон Рабе… – Констанца, мрачно, пожелала: «Надеюсь, что нет». Она не услышала акцента в английском языке женщины:

– Но и у русских, и у нацистов могут работать англичане, или американцы… – в августовском небе висел бледный ломтик луны. Из сада доносились детские голоса:

– Это хозяина малыши, – она присмотрелась, – старшие родителям помогают, на каникулах. У них то ли шесть, то ли семь детей… – среди деревьев бегали две девочки. Констанца услышала хныканье ребенка. Мальчик миссис Анны, все время, напоминал ей кого-то:

– Но не могу понять кого… – нахмурилась женщина, – он рыжий, как кузен Теодор. Девушка, в Пенемюнде, была на миссис Анну похожа. Не лицом, повадками. Лицом, она смахивала на бабушку Марту. Тетя Юджиния говорила, что у бабушки Марты тоже были зеленые глаза… – Констанца напомнила себе:

– Та девушка отвернулась бы от тебя, узнай она, что ты сделала. И Степан покойный от меня бы ушел… – Констанца сглотнула, – Степан был честный человек. Он не стал бы жить с убийцей невинных людей… – она почувствовала горячие слезы, на щеках. Ребенок заворочался в корзинке. Констанца, робко, подняла младенца:

– Он увесистый. Миссис Анна говорила, что ему три месяца… – голубые, туманные глазки, едва открылись. Он сладко зевнул:

– Ребенок сейчас есть захочет… – Констанца оглянулась, – где она… – из раскрытого окна веяло жаркими, летними цветами. От разморенного, сонного мальчика, пахло молоком:

– У меня никогда не появится детей… – Констанца подышала, – но такое и к лучшему. Как бы я посмотрела в глаза детям? Я, убийца… – мальчик, оживившись, с интересом разглядывал темнеющее, вечернее небо.

– Перед нами Луна… – сама не зная, почему, сказала Констанца, – Луна, единственный спутник земли. Ты, наверное, видишь на Луне пятна, – ребенок притих, слушая ее голос, – в старину астрономы называли их морями. Но на Луне, конечно, не может быть воды… – Констанца вспомнила:

– Инге я тоже о Луне рассказывала. Инге жив, Джон о нем говорил. Он в Лондоне живет, в семье дяди Джованни… – Констанца, неожиданно, улыбнулась:

– На Луне нет атмосферы, как на Земле. Тем не менее, я уверена, что человек, очень скоро, ступит на ее поверхность… – мальчик сказал: «У!».

– Может быть, и ты… – согласилась Констанца, – полетишь к звездам, когда вырастешь… – повеяло сладким жасмином, она обернулась. Миссис Анна держала картонную коробку:

– Я кофе принесла, – сообщила женщина, – и война закончилась. Трумэн принял капитуляцию Японии… – Анна смотрела в большие глаза, цвета жженого сахара:

– Она мне не доверяет, и правильно делает. У нее отличная память, она внимательный человек… – длинные пальцы простучали по косяку двери. Констанца, держа ребенка на руках, изумленно, сказала:

– Я узнала стук. Это вы… – она шагнула к Анне, – вы сидели в Лос-Аламосе. Я у вас о физике спрашивала… – забрав недовольно морщащегося Петю, Анна передала Констанце кофе: «Пейте, и слушайте меня, доктор Кроу».

Жена хозяина принесла Анне и мистеру Палмеру, вернее, старейшине Палмеру, домашнего лимонада, с имбирем. Зайдя в отель, заметив Палмера за стойкой, Анна решила:

– Незачем откладывать. Сделаю вид, что моя родственница, то есть Констанца, мужа потеряла, что она горюет. Пусть Палмер порекомендует пансион, в глуши… – Анна не хотела появляться на острове, в Пьюджет-Саунд, сразу после побега:

– Донован может послать туда людей, – напомнила себе она, – не стоит рисковать… – Анна поинтересовалась Книгой Мормона, на пюпитре.

Хозяин обрадовался:

– Наша семейная реликвия, миссис Смит… – Анна зарегистрировалась под привычным, выдуманным именем. Палмер, внимательно, посмотрел на нее:

– У вас тоже могут быть корни отсюда, из Юты. В прошлом веке многие здешние жители брали себе новую фамилию, в честь пророка Джозефа Смита… – он указал на большой, написанный маслом портрет, в золоченой раме. «Американского Моисея», как его называли мормоны, изобразили в официальной манере, в канонической позе. Смит склонился над столом, при свече, с гусиным пером в руке. Пророк работал над переводом священных листов, полученных от ангела Морони, на английский язык.

В отеле Палмера обнаружилась целая галерея портретов Смита. Анна рассматривала картины, где основатель церкви встречался с ангелом Морони, проповедовал перед прихожанами и играл с детьми:

– Словно Ленин, или Сталин, – усмехнулась женщина, – впрочем, мормоны безобиднее коммунистов. По крайней мере, сейчас. В прошлом веке они считались опасными смутьянами, а теперь у Палмера висит его фото, с сенатором от штата Юта… – рядом с большим портретом пророка Анна заметила аккуратно обрамленное письмо, на бумаге Капитолия. Мистера Палмера благодарили за поддержку республиканской партии.

Анна, впрочем, не сомневалась, что у старейшины Палмера, в надежном месте, найдется и охотничья винтовка, и пистолеты:

– Мормоны люди запасливые, готовые к неожиданному повороту событий. Может быть, у него и вторая жена имеется. Не здесь, не в городе, конечно… – многоженство у мормонов запретили полвека назад, но Анна подозревала, что за закрытыми дверями практикуются и такие браки.

В ответ на вопрос Палмера, она покачала головой:

– Насколько я знаю, в Юте родни у меня нет… – хозяин, благоговейно, открыл маленьким ключом замочек, на пюпитре:

– Книга принадлежала моему прадеду, – он вынул из тома четкий, нисколько не выцветший дагерротип, в старомодной рамке, – старейшине Элайдже Смиту, сподвижнику пророка… – старейшина Смит, бывший Горовиц, оказался, неожиданным образом, похож на Меира:

– Даже уши у него такие же, – поняла Анна, – ему только пенсне не хватает. Меир так будет выглядеть, если бороду отрастит, и постареет, лет на десять… – на дагерротипе старейшине было за сорок. Окладистая борода спускалась на аккуратный сюртук, он стоял, положив руку на книгу:

– Впрочем, ничего неожиданного, – подумала Анна, – старейшина прадед Меира… – мистер Палмер тоже был потомком старейшины:

– Моя бабушка после смерти отца родилась, не знала его… – хозяин, бережно, листал книгу, – но матушка ей много рассказывала о жизни в Солт-Лейк-Сити, о ее отце… – вдова Элайджи потом еще раз вышла замуж:

– Прабабушке шестнадцать лет было, как старейшина погиб… – Анна заставила себя не вскидывать бровь. Муж говорил ей, что Смит умер от сердечного приступа.

– Все его молодые жены тоже потом замуж вышли… – Палмер помялся:

– У него сорок жен имелось, детей, кажется, – он задумался, – больше семидесяти. Вся Юта его потомками полна. Но сейчас мы больше так не делаем, миссис Смит… – торопливо, добавил хозяин. Анна, довольно весело, подумала, что у Горовицей много родни: