Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть восьмая

– Папа всегда так говорил. Вот, я готовлюсь выполнить свою работу, в своей вере… – доктор Горовиц наклонилась над столом.

За треском кости, сосредоточенно проделывая отверстия в черепе, Эстер не услышала автоматных очередей, доносящихся от тропинки, ведущей к лагерю.

Эстер разрешила поставить носилки, с доктором Судаковым, на землю, только когда остатки отряда, выжившие в бою с русскими, прошли через перевал. Они оказались ближе к югу, почти на словацкой границе.

Ночь была теплой, звездной, но Эстер, все равно, укутала больного единственным, схваченным в суматохе с нар, немецким одеялом. Она не хотела рисковать простудой и воспалением легких. Доктор Судаков сейчас был беспомощней новорожденного ребенка.

Эстер удивлялась, как у нее хватило спокойствия завершить операцию. Блау ворвался в лазарет, тяжело дыша. Эстер следила за кровью, капающей в лоток, из темного сгустка, резко выделяющегося на серой массе открытого мозга.

Пан Конрад остановился: «Что это, пани Звезда?»

– Мозг, – сухо ответила Эстер. Она, только сейчас, услышала треск пулеметных очередей:

– Что происходит, пан Блау… – усталое лицо, с отросшей, темной щетиной, испачкала пороховая гарь. Конрад сочно выругался, по-польски:

– Говорил мне отец, русским верить нельзя… – давешние разведчики не соврали. Передовой отряд Красной Армии, действительно, появился на окраине лагеря партизан. Батальон русских пришел с минометами, и автоматами Калашникова. Услышав о бое, Эстер, быстро распорядилась:

– Пан Конрад, сворачиваемся. Здесь есть пещера, с двумя выходами. Бросаем все, кроме оружия, нам надо сохранить людей… – согласно распоряжениям высшего командования Армии Крайовой, партизаны имели право вступить в стычку с русскими. Эстер наизусть помнила приказ:

– В случае намерения Советов уничтожить подразделения физической силой, разрешаю обороняться… – она не хотела ставить под угрозу жизнь сотни бойцов, чудом спасшихся из лагерей и гетто:

– Они не имеют права погибать в дурацком, случайном бою… – напомнила себе Эстер, – они молодые, здоровые люди, у них дети родятся. Я за них отвечаю, как командир. Русские… – она вздохнула, – Господь им судья… – Блау переминался с ноги на ногу. Эстер заставила себя сдержаться:

– Я неясно выразилась, пан Конрад? Начинайте выводить людей, выносите оружие и передатчик. Пришлите пару крепких парней, я приготовлю доктора Судакова к транспортировке… – Эстер всегда ловила себя на том, что говорит о медицинских делах с довоенными интонациями. Блау откашлялся:

– У нас неприятности, пани Звезда… – неприятностью оказалась русская мина, начисто разворотившая рацию, бойца, выносившего чемодан из землянки, и саму землянку. Эстер махнула рукой:

– Ладно. Мне надо заняться пациентом… – кровь почти вытекла, – идите, делайте свое дело… – она знала, что на Блау можно положиться.

– И я была права… – они нашли сухую, теплую прогалину, Эстер позволила разжечь костры. По счету выходило, что отряд потерял всего десяток человек, и еще несколько было ранено. Печей им унести не удалось, но Блау, даже при быстром отступлении, не забыл о мешках с кухни, где лежало кофе и немецкие концентраты, супа и гуляша. Рядом с носилками Авраама тоже горел огонь. Эстер сунула в полевую сумку кое-какие медикаменты. К ней собралась небольшая очередь легкораненых бойцов. Обрабатывая ссадины от пуль, и синяки, она, краем глаза, смотрела на рыжие ресницы доктора Судакова.

Авраам пока в себя не пришел. Череп Эстер аккуратно перебинтовала, оставив отверстие в месте, где пока отсутствовала кость. Увидев носилки. Блау ахнул: «Он теперь всегда с дырой в голове будет, пани Звезда?».

Эстер, мимолетно, улыбнулась:

– Нет. Опухоль спадет, остатки кровоизлияния исчезнут, я поставлю кость на место. Закреплю скобками, волосы у него отрастут… – ресницы у кузена Авраама оказались длинными, густыми, как у девушки. Присланные Блау бойцы, подхватили носилки, Эстер ввела кузену морфий:

– Пусть поспит. Он привязан к носилкам, но все равно, так безопасней… – по дороге к перевалу она шла рядом, иногда прося ребят остановиться, опорожняя утку, подсунутую под одеяло кузена.

Отпустив последнего бойца, Эстер, недоуменно, обнаружила у себя под носом немецкую, легкую миску, с гуляшом, а в руке, стальную флягу с кофе. Циона щелкнула зажигалкой:

– Тетя, поешьте, пожалуйста. Меня Конрад послал… – племянница, немного, покраснела, – он велел сказать, чтобы вы не беспокоились. Бойцы получили паек, на ночь укладываются… – Эстер и сама все видела. Трещал валежник в костре, над верхушками сосен сиял Млечный Путь. Она, устало, затягивалась, сигаретой:

– Надо найти новое место, для базы. Надо связаться с командирами, поблизости, предупредить, что русские здесь. Словаков Красная Армия не тронет, словаки коммунисты… – Эстер хотела дождаться, пока Авраам придет в себя, и отправиться в Варшаву:

– Все равно, надо выйти на связь, поговорить с Лондоном… – гуляш оказался горячим, но Эстер так вымоталась, что не почувствовала мясного вкуса. Ложка заскребла по миске, она очнулась. Племянница, робко, забрала посуду:

– Кофе попейте, тетя Эстер… – от рыжих волос Ционы пахло гарью, – я сама его варила… – доктор Горовиц, невольно, усмехнулась:

– Лучше Конраду свари. Он сегодня хорошо поработал. Останется за командира, когда я поеду в столицу… – Эстер была уверена, что Блау справится:

– Сразу видно, что ребята его уважают… – в серых глазах племянницы отражались языки костра. Она смотрела вдаль:

– Конраду, да. Тетя… – робко спросила Циона, – а дядя Авраам не умрет….

Эстер напомнила себе:

– Она совсем девочка, Авраам ее вырастил. Я поговорю с ней, перед отъездом. Может быть, мне все показалось… – она привлекла племянницу к себе:

– Не умрет. Операция легкая, ее давно делают. Он очнется и все вспомнит… – Циона, незаметно, сглотнула:

– Не след сейчас о таком упоминать. Тетя Эстер узнала, что брата потеряла, она операцию сделала, бой был… – Циона понимала, что хочет оттянуть решение:

– Время еще есть… – Эстер разделила с ней папиросу, а потом ласково шлепнула по спине:

– Беги к девушкам. Я с твоим дядей останусь, не беспокойся… – поляна стихла, Эстер взяла флягу с водой. Осторожно, аккуратно смочив губы Авраама водой. Эстер заметила движение:

– Он за добавкой тянется. Пить хочет, бедный… – набрав воды в рот, она наклонилась над больным:

– Будто целую его… – Эстер коснулась щекой небритой, колючей щеки:

– Жара нет. Надо избежать послеоперационной инфекции, и все будет хорошо… – проверив рану, она приподняла одеяло:

– Как я спать хочу… – Эстер устроилась под боком у больного, – заодно и согрею его… – она положила голову на крепкое плечо Авраама, в немецкой, нижней рубашке, со штампами вермахта: