Хаджи-Мурат - русский и английский параллельные тексты

Только что затихло напряженное пение муэдзина, и в чистом горном воздухе, пропитанном запахом кизячного дыма, отчетливо слышны были из-за мычания коров и блеяния овец, разбиравшихся по тесно, как соты, слепленным друг с другом саклям аула, гортанные звуки спорящих мужских голосов и женские и детские голоса снизу от фонтана. This Hadji Murad was Shamil's naib, famous for his exploits, who used never to ride out without his banner and some dozens of murids, who caracoled and showed off before him. Хаджи-Мурат этот был знаменитый своими подвигами наиб Шамиля, не выезжавший иначе, как с своим значком в сопровождении десятков мюридов, джигитовавших вокруг него. Now wrapped in a hood and burka, from under which protruded a rifle, he rode, a fugitive with one murid only, trying to attract as little attention as possible and peering with his quick black eyes into the faces of those he met on his way. Теперь, закутанный в башлык и бурку, из-под которой торчала винтовка, он ехал с одним мюридом, стараясь быть как можно меньше замеченным, осторожно вглядываясь своими быстрыми черными глазами в лица попадавшихся ему по дороге жителей. When he entered the aoul, instead of riding up the road leading to the open square, he turned to the left into a narrow side street, and on reaching the second saklya, which was cut into the hill side, he stopped and looked round. Въехав в середину аула, Хаджи-Мурат поехал не по улице, ведшей к площади, а повернул влево, в узенький проулочек. Подъехав ко второй в проулочке, врытой в полугоре сакле, он остановился, оглядываясь. There was no one under the penthouse in front, but on the roof of the saklya itself, behind the freshly plastered clay chimney, lay a man covered with a sheepskin. Под навесом перед саклей никого не было, на крыше же за свежесмазанной глиняной трубой лежал человек, укрытый тулупом. Hadji Murad touched him with the handle of his leather-plaited whip and clicked his tongue, and an old man, wearing a greasy old beshmet and a nightcap, rose from under the sheepskin. Хаджи-Мурат тронул лежавшего на крыше человека слегка рукояткой плетки и цокнул языком. Из-под тулупа поднялся старик в ночной шапке и лоснящемся, рваном бешмете. His moist red eyelids had no lashes, and he blinked to get them unstuck. Г лаза старика, без ресниц, были красны и влажны, и он, чтобы разлепить их, мигал ими. Hadji Murad, repeating the customary Хаджи-Мурат проговорил обычное: "Selaam aleikum!" uncovered his face. "aleikum, selaam!" said the old man, recognizing him, and smiling with his toothless mouth. And raising himself on his thin legs he began thrusting his feet into the wooden-heeled slippers that stood by the chimney. "Селям алейкум", - и открыл лицо. - Алейкум селям, - улыбаясь беззубым ртом, проговорил старик, узнав Хаджи-Мурата, и, поднявшись на слои худые ноги, стал попадать ими в стоявшие подле трубы туфли с деревянными каблуками.

Then he leisurely slipped his arms into the sleeves of his crumpled sheepskin, and going to the ladder that leant against the roof he descended backwards, while he dressed and as he climbed down he kept shaking his head on its thin, shrivelled sunburnt neck and mumbling something with his toothless mouth.	Обувшись, он не торопясь надел в рукава нагольный сморщенный тулуп и полез задом вниз по лестнице, приставленной к крыше. И одеваясь и слезая, старик покачивал головой на тонкой сморщенной, загорелой шее и не переставая шамкал беззубым ртом.
As soon as he reached the ground he hospitably seized Hadji Murad's bridle and right stirrup; but the strong active murid had quickly dismounted and motioning the old man aside, took his place.	Сойдя на землю, он гостеприимно взялся за повод лошади Хаджи-Мурата и правое стремя. Но быстро слезший с своей лошади ловкий, сильный мюрид Хаджи-Мурата, отстранив старика, заменил его.
Hadji Murad also dismounted, and walking with a slight limp, entered under the penthouse.	Хаджи-Мурат слез с лошади и, слегка прихрамывая, вошел под навес.
A boy of fifteen, coming quickly out of the door, met him and wonderingly fixed his sparkling eyes, black as ripe sloes, on the new arrivals.	Навстречу ему из двери быстро вышел лет пятнадцати мальчик и удивленно уставился черными, как спелая смородина, блестящими глазами на приехавших.
"Run to the mosque and call your father," ordered the old man as he hurried forward to open the thin, creaking door into the saklya.	- Беги в мечеть, зови отца, - приказал ему старик и, опередив Хаджи-Мурата, отворил ему легкую скрипнувшую дверь в саклю.
As Hadji Murad entered the outer door, a slight, spare, middle-aged woman in a yellow smock, red beshmet, and wide blue trousers came through an inner door carrying cushions.	В то время как Хаджи-Мурат входил, из внутренней двери вышла немолодая, тонкая, худая женщина, в красном бешмете на желтой рубахе и синих шароварах, неся подушки.
"May thy coming bring happiness!" said she, and bending nearly double began arranging the cushions along the front wall for the guest to sit on.	- Приход твой к счастью, - сказала она и, перегнувшись вдвое, стала раскладывать подушки у передней стены для сидения гостя.
"May thy sons live!" answered Hadji Murad, taking off his burka, his rifle, and his sword, and handing them to the old man who carefully hung the rifle and sword on a nail beside the weapons of the master of the house, which were suspended between two large basins that glittered against the clean clay-plastered and carefully whitewashed wall.	- Сыновья твои да чтобы живы были, - ответил Хаджи-Мурат, сняв с себя бурку, винтовку и шашку, и отдал их старику. Старик осторожно повесил на гвозди винтовку и шашку подле висевшего оружия хозяина, между двумя большими тазами, блестевшими на гладко вымазанной и чисто выбеленной стене.
Hadji Murad adjusted the pistol at his back, came up to the cushions, and wrapping his Circassian coat closer round him, sat down.	Хаджи-Мурат, оправив на себе пистолет за спиною, подошел к разложенным женщиной подушкам и, запахивая черкеску, сел на них.
The old man squatted on his bare heels beside him, closed his eyes, and lifted his hands palms upwards.	Старик сел против него на свои голые пятки и, закрыв глаза, поднял руки ладонями кверху.
Hadji Murad did the same; then after repeating a prayer they both stroked their faces, passing their hands downwards till the palms joined at the end of their beards.	Хаджи-Мурат сделал то же. Потом они оба, прочтя молитву, огладили себе руками лица, соединив их в конце бороды.
"Ne habar?" ("Is there anything new?") asked Hadji Murad, addressing the old man.	- Не хабар? - спросил Хаджи-Мурат старика, то есть: "что нового?"
"Habar yok" ("Nothing new"), replied the old man, looking with his lifeless red eyes not at Hadji Murad's face but at his breast.	- Хабар иок - "нет нового", - отвечал старик, глядя не в лицо, а на грудь Хаджи-Мурата своими красными безжизненными глазами.

"I live at the apiary and have only today come to see my son. . . .	- Я на пчельнике живу, нынче только пришел сына проведать.
He knows."	Он знает.
Hadji Murad, understanding that the old man did not wish to say what he knew and what Hadji Murad wanted to know, slightly nodded his head and asked no more questions.	Хаджи-Мурат понял, что старик не хочет говорить того, что знает и что нужно было знать Хаджи-Мурату, и, слегка кивнув головой, не стал больше спрашивать.
"There is no good news," said the old man.	- Хорошего нового ничего нет, - заговорил старик.
"The only news is that the hares keep discussing how to drive away the eagles, and the eagles tear first one and then another of them.	- Только и нового, что все зайцы совещаются, как им орлов прогнать. А орлы всё рвут то одного, то другого.
The other day the Russian dogs burnt the hay in the Mitchit aoul. . . . May their faces be torn!" he added hoarsely and angrily.	На прошлой неделе русские собаки у мичицких сено сожгли, раздерись их лицо, - злобно прохрипел старик.
Hadji Murad's murid entered the room, his strong legs striding softly over the earthen floor. Retaining only his dagger and pistol, he took off his burka, rifle, and sword as Hadji Murad had done, and hung them up on the same nails as his leader's weapons.	Вошел мюрид Хаджи-Мурата и, мягко ступая большими шагами своих сильных ног по земляному полу, так же как Хаджи-Мурат, снял бурку, винтовку и шашку и, оставив на себе только кинжал и пистолет, сам повесил их на те же гвозди, на которых висело оружие Хаджи-Мурата.
"Who is he?" asked the old man, pointing to the newcomer.	- Он кто? - спросил старик у Хаджи-Мурата, указывая на вошедшего.
"My murid.	- Мюрид мой.
Eldar is his name," said Hadji Murad.	Элдар имя ему, - сказал Хаджи-Мурат.
"That is well," said the old man, and motioned Eldar to a place on a piece of felt beside Hadji Murad.	- Хорошо, - сказал старик и указал Элдару место на войлоке, подле Хаджи-Мурата.
Eldar sat down, crossing his legs and fixing his fine ram-like eyes on the old man who, having now started talking, was telling how their brave fellows had caught two Russian soldiers the week before and had killed one and sent the other to Shamil in Veden.	Элдар сел, скрестив ноги, и молча уставился своими красивыми бараньими глазами на лицо разговорившегося старика. Старик рассказывал, как ихние молодцы на прошлой неделе поймали двух солдат: одного убили, а другого послали в Ведено к Шамилю.
Hadji Murad heard him absently, looking at the door and listening to the sounds outside.	Хаджи-Мурат рассеянно слушал, поглядывая на дверь и прислушиваясь к наружным звукам.
Under the penthouse steps were heard, the door creaked, and Sado, the master of the house, came in.	Под навесом перед саклей послышались шаги, дверь скрипнула, и вошел хозяин.
He was a man of about forty, with a small beard, long nose, and eyes as black, though not as glittering, as those of his fifteen-year-old son who had run to call him home and who now entered with his father and sat down by the door.	Хозяин сакли, Садо, был человек лет сорока, с маленькой бородкой, длинным носом и такими же черными, хотя и не столь блестящими глазами, как у пятнадцатилетнего мальчика, его сына, который бегал за ним и вместе с отцом вошел в саклю и сел у двери.

Читать дальше