Михаил Салтыков-Щедрин - Господа Головлевы - русский и английский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Михаил Салтыков-Щедрин - Господа Головлевы - русский и английский параллельные тексты - бесплатно
ознакомительный отрывок.
Жанр: Русская классическая проза.
Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Господа Головлевы - русский и английский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Михаил Салтыков-Щедрин - Господа Головлевы - русский и английский параллельные тексты краткое содержание
Господа Головлевы - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Михаил Салтыков-Щедрин, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
М.Е.Салтыкова-Щедрина заслуженно относят к писателям-сатирикам мировой величины. Но при этом зачастую его произведения толкуют лишь как сатиру на государственное устройство и порядки самодержавной России.В этой книге сделана попытка представить читателям другого Салтыкова – мастера, наделенного редчайшим художественным даром, даром видеть комическую подоснову жизни. Видеть, в противоположность классическому гоголевскому пожеланию, сквозь видимые миру слезы невидимый миру смех.
Господа Головлевы - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Господа Головлевы - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Михаил Салтыков-Щедрин
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| As a child she had wept bitterly at the priest's words: | Еще будучи ребенком, она горько плакала, когда батюшка произносил: |
| "And when they plaited a crown of thorns, they put it upon His head, and a reed in His right hand," and in a tremulous treble she used to sing after the sexton: | "И сплетше венец из терния, возложиша на главу его, и трость в десницу его", - и всхлипывающим дискантиком подпевала дьячку: |
| "Glory be to Thy long-suffering, oh, Lord! Glory be to Thee!" | "Слава долготерпению твоему, господи! слава тебе!" |
| After the service she used to run, all a-quiver with emotion, to the maids' room, and there, in the growing twilight (Arina Petrovna allowed no candles in that room when there was no work being done), she related "The Passion of our Lord" to the servants. | А после всенощной, вся взволнованная, прибегала в девичью и там, среди сгустившихся сумерек (Арина Петровна не давала в девичью свечей, когда не было работы), рассказывала рабыням "страсти господни". |
| Silent tears flowed from the eyes of the slaves, and they heaved deep sighs. | Лились тихие рабьи слезы, слышались глубокие рабьи воздыхания. |
| The poor servants felt their Master and Redeemer with their whole hearts and believed He would arise from the dead, arise from the dead in truth. | Рабыни чуяли сердцами своего господина и искупителя, верили, что он воскреснет, воистину воскреснет. |
| Anninka, too, felt and believed. | И Аннинька тоже чуяла и верила. |
| Beyond the gloom of their life of suffering and persecution, all these poor in spirit beheld the radiant kingdom of freedom. | За глубокой ночью истязаний, подлых издевок и покиваний, для всех этих нищих духом виднелось царство лучей и свободы. |
| Even the old lady, usually so redoubtable, was gentle during Passion Week. She did not grumble or remind Anninka that she was an orphan. On the contrary, she fondled her and soothed her with kindly words. | Сама старая барыня, Арина Петровна, обыкновенно грозная, делалась в эти дни тихою, не брюзжала, не попрекала Анниньку сиротством, а гладила ее по головке и уговаривала не волноваться. |
| But Anninka was restless even in bed, she tossed about and talked to herself in her sleep. | Но Аннинька даже в постели долго не могла успокоиться, вздрагивала, металась, по нескольку раз в течение ночи вскакивала и разговаривала сама с собой. |
| Then came her school years and wanderings, the first empty, the second painful. | Потом наступили годы учения, а затем и годы странствования. Первые были бессодержательны, вторые - мучительно пошлы. |
| But even as a nomadic actress, Anninka had jealously observed the "holy days," calling back echoes of her distant past and moods of childlike devotion. | Но и тут, среди безобразий актерского кочевья, Аннинька ревниво выделяла "святые дни" и отыскивала в душе отголоски прошлого, которые помогали ей по-детски умиляться и вздыхать. |
| But now when she saw her life clearly to its last detail, when she had cursed her life and when it became obvious that the future promised neither repentance nor forgiveness, when the source of devotion and the well-spring of tears had dried up, the effect of the tale of the Crucifixion upon her was truly overwhelming. | Теперь же, когда жизнь выяснилась вся, до последней подробности, когда прошлое проклялось само собою, а в будущем не предвиделось ни раскаяния, ни прощения, когда иссяк источник умиления, а вместе с ним иссякли и слезы, - впечатление, произведенное только что выслушанным сказанием о скорбном пути, было поистине подавляющим. |
| In childhood a gloomy night had surrounded her, but beyond the darkness she had sensed the presence of light. | И тогда, в детстве, над нею тяготела глубокая ночь, но за тьмою все-таки предчувствовались лучи. |
| Now nothing but interminable everlasting night stretched ahead endlessly. | Теперь - ничего не предчувствовалось, ничего не предвиделось: ночь, вечная, бессменная ночь - и ничего больше. |
| She neither sighed, nor was agitated, nor even thought. She merely sank into a state of profound torpor. | Аннинька не вздыхала, не волновалась и, кажется, даже ни о чем не думала, а только впала в глубокое оцепенение. |
| Porfiry Vladimirych, too, from his very childhood, had revered the "holy days," but, true idol-worshipper that he was, he had observed merely the rites. | С своей стороны, и Порфирий Владимирыч, с не меньшею аккуратностью, с молодых ногтей чтил "святые дни", но чтил исключительно с обрядной стороны, как истый идолопоклонник. |
| Every year on the eve of Good Friday he had had the priest come and read the gospel, had sighed, lifted up his arms, touched the ground with his forehead, marked the number of chapters read by means of wax balls, but had understood nothing. | Каждогодно, накануне великой пятницы, он приглашал батюшку, выслушивал евангельское сказание, вздыхал, воздевал руки, стукался лбом в землю, отмечал на свече восковыми катышками число прочитанных евангелий и все-таки ровно ничего не понимал. |
| Not until now, when his conscience was awakened, had he grasped the fact that the gospel contained the story of how Untruth visited a bloody judgment on Truth. | И только теперь, когда Аннинька разбудила в нем сознание "умертвий", он понял впервые, что в этом сказании идет речь о какой-то неслыханной неправде, совершившей кровавый суд над Истиной... |
| Of course, it would be an exaggeration to say that this discovery led him to definite conclusions about his own life, yet there is no doubt that it produced in him a commotion bordering on despair. | Конечно, было бы преувеличением сказать, что по поводу этого открытия в душе его возникли какие-либо жизненные сопоставления, но несомненно, что в ней произошла какая-то смута, почти граничащая с отчаянием. |
| This state of mind was the more painful the more unconsciously he lived through the past which was the source of his commotion. | Эта смута была тем мучительнее, чем бессознательнее прожилось то прошлое, которое послужило ей источником. |
| There was something terrible in his past, he could not tell exactly what. | Было что-то страшное в этом прошлом, а что именно - в массе невозможно припомнить. Но и позабыть нельзя. |
| It was as if a mountainous mass, hitherto motionless and hidden by an impenetrable veil, had suddenly moved upon him, threatening every moment to crush him. What he feared was that he might not be crushed, and he felt he must hasten the climax. He had been brooding over the idea for quite some time. | Что-то громадное, которое до сих пор неподвижно стояло, прикрытое непроницаемою завесою, и только теперь двинулось навстречу, каждоминутно угрожая раздавить. Если б еще оно взаправду раздавило - это было бы самое лучшее; но ведь он живуч - пожалуй, и выползет. Нет, ждать развязки от естественного хода вещей - слишком гадательно; надо самому создать развязку, чтобы покончить с непосильною смутою. Есть такая развязка, есть. Он уже с месяц приглядывается к ней, и теперь, кажется, не проминет. |
| "We shall have communion on Saturday," suddenly flashed through his mind. "It would be well to visit dear mother's grave and take leave of her." | "В субботу приобщаться будем - надо на могилку к покойной маменьке проститься сходить!" -вдруг мелькнуло у него в голове. |
| "Shall we walk over to the cemetery?" he turned to Anninka and explained his idea to her. | - Сходим, что ли? - обратился он к Анниньке, сообщая ей вслух о своем предположении. |
| "Why, if you wish, we'll drive out there." | -Пожалуй... съездимте... |
| "No, not drive, but--" started Porfiry Vladimirych, but halted abruptly, as if struck by the thought that Anninka might be in his way. | -Нет, не съездимте, а... - начал было Порфирий Владимирыч и вдруг оборвал, словно сообразил, что Аннинька может помешать. |
| "I have sinned against my dear departed mother. I, I was the cause of her death!" The thought preyed on him, and the desire to "take leave" grew stronger in his heart, to take leave not by mere conventional words, but by throwing himself on her grave and bursting out in the sobs of a death agony. | "А ведь я перед покойницей маменькой... ведь я ее замучил... я!" - бродило между тем в его мыслях, и жажда "проститься" с каждой минутой сильнее и сильнее разгоралась в его сердце. Но "проститься" не так, как обыкновенно прощаются, а пасть на могилу и застыть в воплях смертельной агонии. |
| "So you say no one is to be blamed for Lubinka's death?" he suddenly asked, as if trying to cheer himself up. | - Так ты говоришь, что Любинька сама от себя умерла? - вдруг спросил он, видимо, с целью подбодрить себя. |
| At first Anninka paid no attention to his question. Two or three minutes later, however, she felt an irresistible impulse to return to the subject of Lubinka's death and torment herself with it. | Сначала Аннинька словно не расслышала вопроса дяди, но, очевидно, он дошел до нее, потому что через две-три минуты она сама ощутила непреодолимую потребность возвратиться к этой смерти, измучить себя ею. |
| "And her words were, 'Drink, you street-walker,'" he said, after she had repeated the story in detail. | -Так и сказала: пей... подлая?! - переспросил он, когда она подробно повторила свой рассказ. |
| "Yes, her very words." | - Да... сказала. |
| "And you didn't drink?" | - А ты осталась? не выпила? |
| "I didn't. I am alive, as you see." | - Да... вот живу... |
| He rose and paced up and down the room several times, visibly affected. | Он встал и несколько раз в видимом волнении прошелся взад и вперед по комнате. |
| At last he went over to Anninka and stroked her head. | Наконец подошел к Анниньке и погладил ее по голове. |
| "My poor, poor Anninka!" he said softly. | - Бедная ты! бедная ты моя! - произнес он тихо. |
| At the touch of his hands a startling change took place in her. | При этом прикосновении в ней произошло что-то неожиданное. |
| At first she was amazed, then her face began to work, and suddenly a violent torrent of hysterical, inhuman sobs burst from her chest. | Сначала она изумилась. но постепенно лицо ее начало искажаться, искажаться, и вдруг целый поток истерических, ужасных рыданий вырвался из ее груди. |
| "Uncle, are you good? Tell me, are you good?" she fairly shrieked. | - Дядя! вы добрый? скажите, вы добрый? - почти криком кричала она. |
| In a broken voice, through tears and sobs, she kept on reiterating her query, the same she had asked him the day of her return to Golovliovo, to which he had given such an absurd reply. | Прерывающимся голосом, среди слез и рыданий, твердила она свой вопрос, тот самый, который она предложила еще в тот день, когда после "странствия" окончательно воротилась для водворения в Головлеве, и на который он в то время дал такой нелепый ответ. |
| "You are good? Tell me, answer me, are you good?" | - Вы добрый? скажите! ответьте! вы добрый? |
| "Did you hear what the priest read at the evening service?" he said, when she finally grew calm. "Oh, what sufferings He underwent! | - Слышала ты, что за всенощной сегодня читали?- спросил он, когда она, наконец, затихла, - ах, какие это были страдания! |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Господа Головлевы - русский и английский параллельные тексты", Михаил Салтыков-Щедрин
Книги похожие на "Господа Головлевы - русский и английский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.
