Михаил Булгаков - Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Михаил Булгаков - Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Советская классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Михаил Булгаков
Жанр:

Советская классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Михаил Булгаков - Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Михаил Булгаков, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

«Белая гвардия» — не просто роман, но своеобразная «хроника времени» — хроника, увиденная через призму восприятия «детей страшных лет России». Трагедия издерганной дворянской семьи, задыхающейся в кровавом водовороте гражданской войны, под пером Булгакова обретает черты эпической трагедии всей русской интеллигенции — трагедии, отголоски которой доносятся до нас и теперь…

Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Михаил Булгаков

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Perhaps we are sinful people, but why should we be punished like this?'	Может быть, мы люди и плохие, но за что же так карать-то?
She bowed down once more, fervently touching the floor with her forehead, crossed herself and stretching out her arms, prayed again:	Она опять поклонилась и жадно коснулась лбом пола, перекрестилась и, вновь простирая руки, стала просить:
'You are our only hope, Immaculate Virgin, you alone.	- На тебя одна надежда, пречистая дева. На тебя.
Pray to your Son, pray to the Lord God to perform a miracle ...'	Умели сына своего, умоли господа бога, чтоб послал чудо...
Elena's whispering grew more passionate, she stumbled over the words, but her prayer flowed on like an unbroken stream.	Шепот Елены стал страстным, она сбивалась в словах, но речь ее была непрерывна, шла потоком.
More and more often she bowed her forehead to the ground, shaking her head to throw back the lock of hair that escaped from its comb and fell over her eyes.	Она все чаще припадала к полу, отмахивала головой, чтоб сбить назад выскочившую на глаза из-под гребенки прядь.
Outside the square window-panes the daylight disappeared, the white falcon disappeared, the tinkling gavotte which the clock played as it struck three went unheard, as unheard as the coming of the One to whom Elena prayed through the intercession of the dark Virgin.	День исчез в квадратах окон, исчез и белый сокол, неслышным прошел плещущий гавот в три часа дня, и совершенно неслышным пришел тот, к кому через заступничество смуглой девы взывала Елена.
He appeared beside the open grave, arisen, merciful and barefoot.	Он появился рядом у развороченной гробницы, совершенно воскресший, и благостный, и босой.
Elena's breast seemed to have grown broader, feverish patches had spread over her cheeks, her eyes were filled with light, brimming with unshed tears.	Грудь Елены очень расширилась, на щеках выступили пятна, глаза наполнились светом, переполнились сухим бесслезным плачем.
She pressed her forehead and cheek to the floor, then, yearning with all her soul she stretched toward the ikon lamp, oblivious to the hard floor under her knees.	Она лбом и щекой прижалась к полу, потом, всей душой вытягиваясь, стремилась к огоньку, не чувствуя уже жесткого пола под коленями.
The lamp flared up, the dark face within the fretted halo grew more and more alive and the eyes inspired Elena to ceaseless prayer.	Огонек разбух, темное лицо, врезанное в венец, явно оживало, а глаза выманивали у Елены все новые и новые слова.
Outside there was complete silence, darkness was setting in with terrible speed and another momentary vision filled the room - the hard, glassy light of the sky, unfamiliar yellowish-red sandstone rocks, olive trees, the cold and the dark silence of centuries within the sanctuary of the temple.	Совершенная тишина молчала за дверями и за окнами, день темнел страшно быстро, и еще раз возникло видение - стеклянный свет небесного купола, какие-то невиданные, красно-желтые песчаные глыбы, масличные деревья, черной вековой тишью и холодом повеял в сердце собор.
'Holy Mother, intercede for us', Elena muttered fervently. 'Pray to Him.	- Мать-заступница, - бормотала в огне Елена, -упроси его.
He is there beside you.	Вон он.
What would it cost you?	Что же тебе стоит.
Have mercy on us.	Пожалей нас.
Have mercy.	Пожалей.

Your day, the festival of the birth of your Son is approaching.	Идут твои дни, твой праздник.
If Alexei lives he will do good for others, and I will not cease to pray for forgiveness of our sins.	Может, что-нибудь доброе сделает он, да и тебя умоляю за грехи.
Let Sergei not come back - take him away, if that is your will.	Пусть Сергей не возвращается...
But don't punish Alexei with death . . .	Отымаешь, отымай, но этого смертью не карай...
We are all guilty of this bloodshed, but do not punish us.	Все мы в крови повинны, но ты не карай.
Do not punish us.	Не карай.
There He is, your Son . . .'	Вон он, вон он...
The lamp began to flicker and one ray from it stretched out like a beam towards Elena.	Огонь стал дробиться, и один цепочный луч протянулся длинно, длинно к самым глазам Елены.
At that moment her wild, imploring eyes discerned that the lips on the image surrounded by its golden coif had parted and that the eyes had a look so unearthly that terror and intoxicated joy wrenched at her heart, she sank to the ground and did not rise again. #	Тут безумные ее глаза разглядели, что губы на лике, окаймленном золотой косынкой, расклеились, а глаза стали такие невиданные, что страх и пьяная радость разорвали ей сердце, она сникла к полу и больше не поднималась.
Alarm and disquiet wafted through the apartment like a dry, parching wind. Someone was tiptoeing through the dining-room.	По всей квартире сухим ветром пронеслась тревога, на цыпочках, через столовую пробежал кто-то.
Another person was tapping on the door, whispering:	Еще кто-то поцарапался в дверь, возник шепот:
' Elena . . .	"Елена...
Elena . . .	Елена...
Elena .. .'	Елена..."
Wiping the cold sweat from her forehead with the back of her hand, tossing back her stray lock of hair, she stood up, looking up ahead of her blindly, like a savage. Without looking back to the lamp-lit corner, she walked to the door with a heart of steel.	Елена, вытирая тылом ладони холодный скользкий лоб, отбрасывая прядь, поднялась, глядя перед собой слепо, как дикарка, не глядя больше в сияющий угол, с совершенно стальным сердцем прошла к двери.
Without waiting for her permission the door burst open of its own accord and Nikolka was standing in the frame made by the portiere.	Та, не дождавшись разрешения, распахнулась сама собой, и Никол предстал в обрамлении портьеры.
Nikolka's eyes bored into Elena with terror, and he seemed out of breath.	Николкины глаза выпятились на Елену в ужасе, ему не хватало воздуху.
'Elena . . . don't worry . . . don't be afraid . . . come here ... it seems as though . . .' *	- Ты знаешь, Елена... ты не бойся... не бойся... иди туда... кажется...
Waxen, like a candle that has been crushed and kneaded in sweaty hands, his bony hands with their unclipped finger nails thrust above the blanket, lay Doctor Alexei Turbin, his sharp chin pointing upwards.	Доктор Алексей Турбин, восковой, как ломаная, мятая в потных руках свеча, выбросив из-под одеяла костистые руки с нестрижеными ногтями, лежал, задрав кверху острый подбородок.

His body was bathed in sticky sweat, and his wet, emaciated chest was poking through the gaps in his shirt.	Тело его оплывало липким потом, а высохшая скользкая грудь вздымалась в прорезах рубахи.
He lowered his head, dug his chin into his chest, unclenched his yellowing teeth and half opened his eyes.	Он свел голову книзу, уперся подбородком в грудину, расцепил пожелтевшие зубы, приоткрыл глаза. В них еще колыхалась рваная завеса тумана и бреда, но уже в клочьях черного глянул свет.
In a thin, hoarse and very weak voice he said:	Очень слабым голосом, сиплым и тонким, он сказал:
' The crisis, Brodovich.	- Кризис, Бродович.
Well . . . am I going to live? . . .	Что... выживу?..
A-ha.'	А-га.
Karas was holding the lamp in shaking hands, and it lit up the gray shadows and folds of the crumpled bedclothes.	Карась в трясущихся руках держал лампу, и она освещала вдавленную постель и комья простынь с серыми тенями в складках.
With a slightly unsteady hand the clean-shaven doctor squeezed up a lump of flesh as he inserted the needle of a small hypodermic syringe into Alexei's arm.	Бритый врач не совсем верной рукой сдавил в щипок остатки мяса, вкалывая в руку Турбину иглу маленького шприца.
The doctor's forehead was beaded with small drops of sweat.	Мелкие капельки выступили у врача на лбу.
He was excited and almost unnerved.	Он был взволнован и потрясен.
Nineteen	19
Petlyura.	Пэтурра.
His days in the City numbered forty-seven.	Было его жития в Городе сорок семь дней.
Frozen, icy and dusted with snow, January 1919 flew over the heads of the Turbins, and February came, wrapped in a blizzard.	Пролетел над Турбиными закованный в лед и снегом запорошенный январь 1919 года, подлетел февраль и завертелся в метели.
On February 2nd a black figure with a shorn head covered by a black skull cap began to walk about the Turbins' apartment.	Второго февраля по турбинской квартире прошла черная фигура, с обритой головой, прикрытой черной Шелковой шапочкой.
It was Alexei, risen again.	Это был сам воскресший Турбин.
He was greatly changed.	Он резко изменился.
On his face two deep furrows had etched themselves, apparently for ever, into the corners of his mouth, there was a wax-like colour to his skin, his eyes were sunk in shadow and were permanently unsmiling and grim.	На лице, у углов рта, по-видимому, навсегда присохли две складки, цвет кожи восковой, глаза запали в тенях и навсегда стали неулыбчивыми и мрачными.
In the Turbins' drawing-room, just as he had done forty-seven days ago, he leaned against the window-pane and listened, and, as before, when all that could be seen were twinkling lights and snow, like an opera-set, there came the distant boom of gunfire.	В гостиной Турбин, как сорок семь дней тому назад, прижался к стеклу и слушал, и, как тогда, когда в окнах виднелись теплые огонечки, снег, опера, мягко слышны были дальние пушечные удары.