Владимир Домашевич - Нимфа

Такое случалось с ним не впервые. Это был его метод работы: все откладывать на последние дни, а потом за счет сна и отдыха наверстывать упущенное. Сколько раз ругал себя за это, но никак не мог перестроить режим жизни.

На ходу перекусывал — ленился даже разогреть еду,— с полчаса отдыхал на диване и опять брался за работу. Слышал, как на кухне хозяйничала Света, как ходила по коридору, негромко напевая себе под нос.

Затем все звуки окружающего мира для него исчезали. Он весь как бы погружался в скопище всевозможных срав­нений, силлогизмов и доказательств. Писал дипломную ра­боту, но изо всех сил старался, чтобы она читалась как хорошая статья, чтобы будила мысль, чтобы в ней чув­ствовался пульс времени, дух эпохи. Перечитывал напи­санное и с ужасом замечал: до чего же серо и нудно, как в плохом газетном отчете. Где уж тут пульс времени, дух эпохи!..

И вот в минуту невеселых раздумий раздался тихий стук в дверь. «Наверное, Света»,— мелькнуло в голове. Жорес приучил и мать, и дочь непременно стучать, перед тем как входить в кабинет. И вообще просил поменьше беспокоить — его работа, как он не раз говорил, требует сосредоточенности.

Жорес нехотя встал из-за стола, толкнул дверь и от удивления широко раскрыл глаза: Света, в накинутом на плечи белом покрывале, из-под которого виднелись босые ноги, в резиновой шапочке стояла у порога и озорно улы­балась.

— Можно к вам на минутку?

Ничего не понимая, Жорес пропустил ее вперед. В эту минуту он был отчаянно далек от всего, что не связано с работой, и мысленно бранил Свету за непрошеное втор­жение.

Та сделала два-три шага и деликатно попросила:

— Отвернитесь, пожалуйста.

Жорес молча повернулся к ней спиной.

Послышался шорох падающего покрывала, и тут же игриво-приказным тоном девушка произнесла:

— А теперь смотрите!

Жорес глянул и чуть не вскрикнул. Перед ним стояла Света в купальнике и в правой руке, вытянутой на уровне плеча, держала конец покрывала. Лучи полуденного солн­ца золотили блестящий шелковый купальник, отчего юное стройное тело ее казалось отлитым из драгоценного металла. Это было неповторимое зрелище!

— Вот это да! — воскликнул Жорес.

— Неплохо сидит? — снова улыбнулась Света, не спуская взгляда с Жореса.

А у того словно речь отняло. Он нервно переступил с ноги на ногу, провел языком по сухим губам и глухо сказал:

— Ты будто вышла из пены морской, как богиня Афродита. Теперь уж все ребята в школе падут перед тобой...

Света с гордым видом вскинула голову в шапочке и сделала грациозный поворот на одной ноге.

— Да ну их... Что мне те ребята?.. — Она мягким движением обеих рук подхватила покрывало, взмахнула им — это был жест тореодора перед разъяренным быком — и ловко накинула себе на плечи.

И все пропало. Жорес продолжал стоять, не в силах произнести ни слова.

— Спасибо за купальник, мне он очень нравится! — поблагодарила Света и столь же беззаботно, легко и неожиданно выбежала из кабинета, хлопнув за собой дверью.

Жорес закрыл глаза, стараясь сохранить в памяти этот светлый образ весны, молодости, первозданной красоты. Он слышал, как зашумела в голове кровь, как сильно заколотилось сердце...

11

В тот же год, осенью, Жорес сбежал от Янины. Сбежал не потому, что боялся себя или своей совести,— с этим бы он как-нибудь справился, и не потому, что боялся за Све­ту. Она, как ему казалось, все снесла бы со свойственной молодости легкостью, возможно, даже осталась бы ему благодарна, как это часто бывает с девушками, которые потом попадают в недобрые руки и всю жизнь мечтают о чем-то ином, лучшем. И не потому, что страшился Яни­ны. Она — и в этом он был уверен — из-за дочери готова была ножертвовать жизнью, а не то что своим призрачным семейным счастьем под одной крышей с ним, Жоресом. Он не сомневался и в том, что Янина, не задумываясь, отдала бы Свету эа него замуж, пожелай он только этого.

Лишь одного опасался Жорес — и в этом крылась при­чина причин: потерять репутацию, без которой будущее выглядело довольно мрачным. А жизнь-то ведь только на­чиналась. Диплом в кармане, перспективная работа в газе­те. Остается лишь выбросить из головы все прошлое и полностью обновиться...

К Янине он притерпелся, был даже благодарен ей за искреннюю доброту и самопожертвование. Она помогла ему встать на ноги. Он с ней никогда не испытывал чув­ства голода в отличие от многих студентов того времени.

Но ведь и он дал ей возможность четыре года чувство­вать себя настоящим человеком, полноценной женщиной. Правда, мечта Янины о семейном счастье оказалась разби­той, но если б она более трезво смотрела на вещи, конеч­но, поняла бы, что их союз временный, что раньше или позже он, Ляховский, уйдет,— все из-за той же разницы в возрасте. Даже хорошо, что разошлись раньше. Затя­нись этот их союз — разрывать его потом было бы слож­нее. Главное, что не было общих детей. Янина, правда, очень хотела ребенка, он же был категорически против. Куда бы ему сейчас?

По обоюдному согласию — без судебного разбиратель­ства — разменяли квартиру. Янина с дочкой переехали в двухкомнатную в том же районе, он — в однокомнатную в другом конце города. Жорес радовался, что все обошлось тихо-мирно. Можно было начинать новую жизнь...

Но странное дело: шли годы, а душевного покоя по-прежнему не было. Больше того, Жорес все острее испы­тывал потребность видеть Свету. Немало знакомых девчат перебывало в его холостяцком жилище, а тот золотой лу­чик неизменно озарял душу ярким светом, не угасал. Бессонными ночами он уже не раз каялся, ругал себя за малодушие: почему не сказал, чистосердечно не признал­ся Янине, что любит ее дочь и не может без нее жить? Наверняка все решилось бы по-иному, и был бы он сейчас самым счастливым человеком на свете.

Кто знает, чем бы закончились его душевные муки, если б судьба однажды не привела его на квартиру к прия­телю — Славке Живулькину, с которым писали очерк о за­воде. Жорес увидел его сестру, и — о, чудо! — окружаю­щий мир тотчас ожил для него, наполнился милыми серд­цу звуками. Вероника как две капли воды походила на Свету. В его голове мелькнула мысль: неужто встретил ту, о которой столько мечтал? «Нет уж,— дал он себе слово, — на этот раз я эту милую первокурсницу не упущу ни при каких обстоятельствах. Хватит с меня!»

И он повел продуманное наступление. Изучив семей­ную ситуацию, Жорес понял, что мать девушки и особенно ее брат заинтересованы поскорее выдать Веронику замуж и тем самым решить проблему жилья. Через брата на мать, через мать на Веронику — таков был продуман­ный им путь наступления. А в том, что он, Ляховский, по­нравится девушке, сомнений не было: и не такие сохли по нему!