Владимир Домашевич - Нимфа

В легком цветастом халате Вероника стояла возле сто­ла, готовая по первому слову мужа все принести, подать, принять. Он не пригласил ее даже присесть рядом, и Ве­роника принимала это как должное — уж так повелось с первых дней совместной жизни.

Наконец Жорес покончил с завтраком, глянул на часы и, не поднимая глаз, сказал:

— Дорогой секретарь, на моем письменном столе ле­жит черновик статьи. Прошу сегодня же переписать, завтра надо отдать на перепечатку... Кстати, собираюсь купить машинку — откроем свою фирму. Недурно, как считаешь? — Жорес посмотрел на жену и улыбнулся угол­ками губ, глаза его остались холодными, затуманенными, казалось, он вокруг себя никого и ничего не видит.— Но это позже... Сейчас еду к герою моего очерка. Надо уточнить кое-какие детали. Вернусь вечером. Не скучай...

Жорес встал, на ходу поцеловал жену в щеку, надел плащ и ушел.

Вероника осталась одна, она стала уже привыкать к своему одиночеству. Есть совсем не хотелось, но она зна­ла, что режим питания теперь особенно важен — для нее и для малыша. С некоторых пор она научилась вниматель­но следить за собой. Твердо решила: не волноваться по пустякам, в любом случае сохранять спокойствие. Правда, ей это не всегда удавалось. Она все еще никак не решалась сказать Жоресу, что беременна — не хотела лишних раз­говоров и, возможно, обиды с его стороны. А ведь сам ни разу не спросил, не поинтересовался...

Позавтракала, убрала со стола, замочила кое-что из белья — вечером постирает, привела себя в порядок, подошла к зеркалу. Вроде бы совсем не изменилась. Но ско­ро, ой как скоро начнутся перемены... Станет некрасивой, неповоротливой. Прежде она мало обращала внимания на беременных женщин, теперь же при встрече каждую про­водит взглядом, посочувствует мысленно, пожелает легких родов. Несчастные! Какая незавидная у них судьба, ка­кую тяжкую ношу приходится им нести в жизни!..

Походила по комнате, посмотрела в окно — на погоду, на людей, спешащих в магазины, на рынок, за город на отдых. Потом села за письменный стол, стала просматри­вать черновик статьи. Статья была о недостатках в торгов­ле лекарствами. Пробежала две-три страницы и отложила в сторону — неинтересно. Не лежала душа к этой работе.

Вспомнила о матери. Давно не видела ее. Решила про­ведать, а заодно глянуть на сына Славика. Стала собирать­ся, прикидывать, какой подарок купить племяннику. Прав­да, денег было мало — Жорес из своей зарплаты выделял ей определенную сумму на каждый день. Вероника пыта­лась изменить такой порядок, но безуспешно. «Надо эко­номить на машину,— упорно твердил он жене.— Да и подучись еще вести хозяйство, для этого время необходи­мо...» И Вероника вынуждена была внешне смириться. Пусть будет так. Будущее покажет... Но душа ее проте­стовала. Разве можно так жить? Ведь она живой человек — со своими нервами, сердцем, самолюбием. Жорес, очевидно, полагал, что рассуждать ей не обязательно, глав­ное — иметь руки и тело...

Вероника уже надела пальто и собралась выходить, как вдруг щелкнул замок и открылась дверь: на пороге стоял Жорес. Вид у него был мрачный. «Что-то случи­лось»,— пронеслось у нее в голове. Жорес вошел, свял плащ, пиджак, туфли и холодно уставился на жену:

— Куда собралась?

— Хочу мать проведать. Давно не была...

— Делать тебе нечего! — бросил он.— Статью переписала?

— Нет, не переписала,— с трудом сдерживая себя, от­ветила Вероника.

— Как? — вскрикнул со злостью Жорес. Казалось, он даже побледнел.

— А так... — по-прежнему сдерживаясь, ответила она.— Ты совершенно не считаешься со мной, смотришь на ме­ня, как на домашнюю вещь, как на рабыню. Так дальше жить мы не сможем.

— А как сможем?

— Как муж и жена. Только и всего.

— А разве мы не так живем?

— Нет. Ты в доме считаешь себя барином, а на меня смотришь как на прислугу.

— Какие громкие слова! Попроще нельзя?

— Не прикидывайся простаком. Такого барина я дав­но не встречала. Но это между прочим. Сейчас я иду к ма­тери... Кроме того, должна тебе кое-что сообщить.

Жорес отступил на шаг и насторожился, словно ожи­дал удара:

— Что сообщить?

Вероника уставилась на него и произнесла внешне спо­койно, хотя сердце готово было выскочить из груди:

— У нас будет ребенок. А еще — ко мне приходила твоя... первая жена...

Жорес вдруг побледнел, как-то неестественно, словно задыхаясь, глотнул воздуха и бессильно осел на пол.

Вероника растерялась, не знала, что делать: то ли звать на помощь соседей, то ли нести воду. Склонилась над мужем и дрожащим голосом спросила:

— Жорес, что с тобой? Я не хотела... Прости меня...

Он ничего не ответил, только плечи вздрагивали от без­звучных рыдании.

Вероника побежала на кухню за водой. Налила в ста­кан, выждала какое-то время: может, позовет? Нет, не позвал. Медленно встал, прошел в комнату и грохнулся на диван — слышно было, как натужно зазвенели пружи­ны. «Что теперь делать? — задумалась Вероника.— Идти к матери или остаться дома? Может, ему действительно плохо?..»

— Подать воды? — спросила она из кухни,

В ответ — молчание.

— Тогда я пошла?..

— Иди,— буркнул Жорес, и по его тону трудно было определить, какие чувства владели человеком. Голос прозвучал, как строка телеграммы: «Иди — возвращайся — жду».

Вероника вышла, тихо прикрыв за собою дверь. Хоть раз настояла на своем!

Немного выждав, Жорес встал, мотнул головой, как бы проверяя, крепко ли держится на плечах, и метнулся к холодильнику, где стояла начатая бутылка коньяку. Зу­бами вырвал капроновую пробку и прямо из горлышка сделал несколько глотков, затем вернулся в комнату. Поставил возле дивана бутылку, швырнул на стул рубашку, брюки и снова лег. Спустя минут десять опять приложился к горлышку и, откинувшись на подушку, тупо уставил­ся в потолок. Шумело в голове, мельтешило в глазах, мо­лотом колотило в груди сердце. «Ну и денек выдался,— с горечью подумал он,— хуже не придумаешь!.. Вот уж действительно, не угадаешь, что тебя ждет впереди. И пол­дня не прошло, а посыпалось такое, что не знаешь, как вы­держать все эти жестокие удары. Есть ли на свете бог?..»

Жорес в отчаянье выпил еще. Это же надо!.. Шел к герою очерка, как сказал жене, а попал к героине своего неоконченного романа, Рите, которая жила в отдельной квартире, где он был частым гостем последние несколько лет. Роман их то затухал, то загорался с новой силой. Вре­менами они как бы забывали друг о друге — если находи­ли что-нибудь более интересное,— затем опять встреча­лись. Это даже развлекало их. С женитьбой Жореса, ка­залось, все кончилось. Но как-то вечером он снова заглянул к ней. Поужинали, выпили, от души повесели­лись. Да, Рита умела подать себя...

Правда, за последний месяц они встречались раза три, не больше. И вот, как гром с ясного неба! Рита — бере­менна! От него, Жореса! Услышав об этом, он готов был зверем накинуться на нее и задушить потаскуху. Хорошо, что вовремя сдержав гнев — была бы беда. Вот шлюха! Надо же додуматься возвести на невинного человека та­кую напраслину. Но ничего — откажется. Деньги все сде­лают...