Владимир Домашевич - Нимфа

Да, ничего не скажешь — денек выпал!.. Думал, дома успокоится. И на тебе, то же самое... Полгода было тихо­-мирно, и опять соль на рану: «У нас будет ребенок». На­зывается, обрадовала до слез... С одной стороны удар, с другой. А тут еще и с третьей: «Приходила твоя первая жена!» Жоресу становилось невмоготу. Невольно сжима­лись кулаки. «Что надо этой старой кочерге? Видно, цену себе набивает. Пытается грязью меня облить. Нет, ведьма, ничего у тебя не выйдет! Тоже рот заткну...»

Он выпил остатки коньяку и будто провалился в чер­ную яму...

Когда Вероника поздно вечером вернулась домой, Жо­рес спал мертвым сном, только храп раздавалася. На полу валялись стекло от разбитой бутылки, рубашка, носки. Ве­роника с тяжелым сердцем сгребла в ведро осколки, сложила разбросанную одежду и со слезами села в кресло: не могла простить себе, что в ту, первую ночь не ушла от него. А все из-за душевной слабости — не о себе дума­ла, о родных. Неужели придется все бросить и вернуться к матери, в дом, где ее совсем не ждут? Сегодня она ни словом не обмолвилась о своих переживаниях, но и мать, и брат заметили: с Вероникой что-то происходит, и в душе пожалели ее...

15

Жореса будто подменили — стал внимательным к же­не, чутким, готов был на руках ее носить. Вероника не могла скрыть своей радости: видно-таки подобрала ключик к сердцу мужа. Права оказалась Янина Воронкович. Не­льзя потакать эгоисту, нельзя беспрекословно выполнять его прихоти, показывать свою слабость — сядет на голову.

Вместе с тем Вероника сердцем чувствовала: за свое внимание и покладистость Жорес хочет что-то получить взамен. И не ошиблась. Оказалось все просто: ему нетер- пелось узнать, зачем приходила к ней Янина. Как-то ве­чером, за чаем, он и завел разговор издали:

— Ты веришь в судьбу? — спросил он.

В комнате тихо играло радио, на душе у Вероники бы­ло на редкость легко и покойно. Однако ответила она не cpaзу, подумала: к чему такой вопрос? И так ли важно, ве­рит она или нет? Да и что такое судьба? Простое стечение обстоятельств многие готовы подчас воспринять как судь­бу: кто-то хватил лишку и попал под машину — вот тебе и судьба. Нет, это никакая не судьба. Судьба — это то, от чего никуда не убежишь, не спрячешься даже за камен­ной стеной, за железной решеткой.

— В судьбу я мало верю,— сказала Вероника.— Зато твердо верю в высшую справедливость. По-моему, она есть на земле...

Жорес внимательно посмотрел жене в глава, словно пы­тался уловить ход ее мыслей: не готовит ли исподволь удар? Но, кажется, ничего подозрительного не заметил и продолжал:

— Может, и есть, да только поздно приходит твоя выс­шая справедливость. Умрешь и не дождешься...

— Если б ее можно было в любое время призвать на помощь, не давалась бы она такой дорогой ценой.

— Не потому ли многие успевают добиться желанного раньше, чем рука вечной справедливости схватит их за ши­ворот. Примеров тому множество — исторических и самих свежих.

— Праведная рука настигнет их и на том свете. И если не их самих — детей, внуков...

— По-моему, так рассуждать не гуманно. При чем здесь дети, внуки, правнуки?

— Как это — не гуманно? Зло должно быть наказано, и об этом обязаны помнить все, творящие его. И если ко­му-нибудь удалось избежать расплаты, перехитрить фор­туну, пусть знает: за него понесут наказание его дети, внуки, даже правнуки. Творить зло возбраняется!

— А если человеку неведома твоя установка?

— Разве это моя установка? Повелась она с тех дале­ких времен, когда люди стали называть себя людьми. Бе­да лишь в том, что многие сейчас научились разыгрывать из себя глухих слепцов. А настигнет их возмездие, и эти глухие слепцы превращаются в покаянных грешников. Да только поздно!

— От твоих рассуждений мне становится страшно.— Жорес комически втягивает голову в плечи, закрывает глаза.

— А чего тебе бояться? Разве ты творил зло?

— Кто его знает... Может, чего-то недопонимал. А сейчас... после твоих разъяснений...

— Выходит, и дальше плутал бы в трех соснах, если б не я? — Вероника видела, что ее слова Жорес не прини­мает всерьез. Она никак не хотела с этим согласиться.— Нет, милый, не прикидывайся ягненком. Если человек проклинает тебя, значит — ты причинил ему зло. Если льнет к тебе и благодарит, называет другом — значит, ты ему сделал доброе дело.

— И тем не менее зло творят, как и в прежние време­на. Почему? Выходит, люди не знают, что творят?

— Не пожелай ближнему того, чего себе не желаешь. Опять же все просто... Настоящий человек не должен ми­риться со злом. И зло исчезнет из нашей жизни.

— Ты многого хочешь...

— Пусть каждый поступает честно, справедливо пре­жде всего со своим ближним, и зла уже будет меньше. А если еще и о себе самом подумает, то уж тогда навер­няка сведем его со света.

— Человека или зло?

— По-моему, я выразилась ясно.

— Не совсем. Стерильный человек погибнет раньше того, на котором полно всяких микробов, чей организм спо­собен бороться и побеждать.

— По твоей логике, зло необходимо?

— Оно неизбежно. И человек — его носитель. Разу­меется, носитель и добра.

— Но человек потому и стал человеком, что научился очищать себя от грязи — физической и духовной, научил­ся бороться со своими дурными привычками и склонностями...

— Толстовщина, дорогая моя, только и всего. Это уже давно пройденный этап.

— И очень плохо, что пройденный и забытый. Лев Толстой представлял большую морально-этическую школу, целую эпоху. В ней мы как следует еще и не разобрались, а говорим — толстовщина.

— Рисовые котлетки, чепуха... Пойми, всякое оружие, в том числе и идеологическое, имеет склонность устаре­вать. Кто станет в эпоху атомной бомбы проливать слезы по луку и стрелам? Так и толстовщина...

— Видно, это не касается духовной, культуры челове­чества. Гуманизм вечен, его ничем не заменишь, не усо­вершенствуешь, не отбросишь.

— Ты что-то путаешь, милая. Разве мы признаем абст­рактный гуманизм? Существует только классовый гума­низм. Значит, мы его усовершенствовали, а не взяли в го­товом виде.

— До чего же вы мудрые!

— Время такое. Разумеется, не лыком шиты, как пре­жде говаривали.

— С тобой трудно спорить. Решительно все подгоняешь под шаблон, на все у тебя готовые ответы.

— Вспомни экзамены. На каждый вопрос заранее под­готовь ответ, и пятерка обеспечена.

— Неужто ни разу не попадались вопросы, которые ставили тебя в тупик?

— Таких случаев не было.

— Всезнайка. Компьютер последней модели. Все ему ясно, все понятно. В таком случае скажи, кто у нас будет: сын или дочь?

— Зависит от тебя... — не задумываясь, ответил Жо­рес. — Как захочешь, вернее, как твой организм пожелает так и будет.

— Не поняла, — уставилась на него Вероника.