Рафаэль Альберти - Война начиналась в Испании

Секретарь. Он, наверно, ждет на улице. ( Выходит. )

Немецкий офицер. А этих больше не хотите допрашивать?

Судья. Они не скажут ни слова, хоть шкуру с них спусти.

Входит Священник.

( Встает и говорит. ) Подайте стул сеньору Священнику. Простите, что я вас вызвал, падре, но дело очень важное…

Священник. Я всегда готов служить правде и справедливости.

Судья. Так что извините за допрос. Вы знаете этих людей?

Священник( подходит к партизанам ). Их так избили, что никто не узнает, даже если был раньше знаком… Я знаю — или мне кажется, что знаю, — одного из них.

Судья. Кого именно?

Священник. Рамона Мартина, которого, по-моему, называют Вердинегро — Темно-зеленый. Я знаю его как прекрасного человека, очень трудолюбивого, каких мало…

Судья( прерывает ). Извините, что я перебиваю вас, сеньор Священник! Я только спросил, знаете ли вы его.

Священник. А я хотел вам ответить, что знать-то я его знаю хорошо; но видеть его мне тяжело: не понимаю, за что его так…

Судья. Я вновь прошу, сеньор Священник, только отвечать на мои вопросы и ни о чем меня не спрашивать. Если, разумеется, вы не хотите занять мое место.

Священник. Избави бог!

Судья. Ну а чтобы бог избавил, начните с того, что постарайтесь сами избавиться.

Немецкий офицер( Судье ). Скорее, не теряйте времени! Спросите Священника…

Судья. Вы говорили, сеньор Священник, что знаете вот этого, Рамона Мартина; да, его зовут именно так. А теперь скажите, не был ли он у вас в воскресенье, позавчера вечером?

Священник( смотрит на Вердинегро ). Не знаю, что-то не помню… Позавчера вечером?

Судья. Да-да, вечером в воскресенье, позавчера… Вспомните хорошенько…

Вердинегро. Скажите ему правду, падре, правда никому не вредит…

Судья. Тебя не спрашивают!

Охранник бьет Вердинегро по лицу, у того появляется кровь.

Священник( возмущенный, хочет вмешаться, но затем сдерживается ). Да, он был у меня.

Судья. Спасибо, сеньор Священник, я вижу, вы ничего не собираетесь скрывать и хотите помочь правосудию. А теперь скажите, о чем собирался с вами говорить или с какой целью приходил к вам этот… несчастный. Не для исповеди же, в конце концов!

Священник. Простите, сеньор Судья, но я должен вам заметить, что этот вопрос мне кажется неуместным. Этот человек приходил исповедоваться.

Всеобщее удивление и беспокойство. Вердинегро смотрит на Священника долгим взглядом.

Судья. Я не знал, что он такой набожный. А разве для исповеди, сеньор Священник, ходят не в церковь?

Священник. Туда ходят исповедоваться перед богом. Я же вам сказал, что он приходил исповедоваться ко мне.

Шум в зале.

Судья. Тише! Я, сеньор Священник, не силен в теологии. Не поясните ли вы мне, что это за исповедь?

Священник. Это исповедь одного человека перед другим.

Судья. А она тоже носит тайный характер?

Священник. Да, по обоюдному согласию двух человек…

Шум в зале усиливается.

Судья. Тише! Прошу соблюдать тишину! ( Стучит по столу. ) Значит, сеньор Священник, мы можем рассуждать так, что подобная исповедь имеет место не столько между честными людьми,

Шум в зале.

сколько между преступниками, заговорщиками, соучастниками какого-нибудь преступления; так как к вам это не относится, то не могли бы вы сказать мне, в чем вам исповедовался Вердинегро? Подумайте, не спешите с ответом, я не хочу вас торопить…

Священник. Мне нечего думать. Вердинегро пришел ко мне, чтобы просто рассказать, поведать правду, за которую он борется…

Судья. Ну и что же это за правда, которая нуждается в такого рода домашней исповеди,

Смех в зале.

сеньор Священник?

В этот момент фалангисты начинают о чем-то говорить между собой, в разговор вступают оба немецких офицера. Альгвасилподходит к Судье, что-то шепчет ему на ухо, затем выходит. Вскоре возвращается в сопровождении невысокого толстого Иезуитав очках, который направляется к столу и по знаку Судьи подходит к нему и что-то тихо говорит.

Судья. Если вы устали, сеньор Священник, мы прервем допрос на некоторое время… только на некоторое время, потому что правда, о которой приходил поведать вам Вердинегро, относится к таким правдам, за которые борются — и не только словами, но и с оружием в руках. А мы как раз и хотим узнать — очень хотим, сеньор Священник, — где это оружие спрятано. Выпейте воды, сеньор Священник…

Тот делает отрицательный жест.

Может, хотите вина, кофе?.. Ну хорошо. Я просто боялся вас утомить. Тогда будем продолжать… А пока немного отдохните.

Тем временем Иезуит подходит к Священнику, который смотрит на него с отвращением, смешанным с беспокойством.

Иезуит. С разрешения сеньора Судьи я хочу вас поприветствовать. Вы, возможно, меня не помните…

Священник( после некоторой паузы, отчеканивал каждое слово ). Я прекрасно вас помню. ( Отворачивается от протянутой руки, показывая всем своим видом, что не желает говорить. )

Иезуит. И все же я думаю, что вы не очень хорошо меня помните. У нас был с вами разговор… годиков этак четыре, пять, а может, шесть назад… В Сарагосе. Вы, со свойственной вам добротой, оправдывали…

Священник( прерывая ). Повторяю, я прекрасно вас помню. А еще лучше — тот разговор, о котором вы упомянули. Убежден, что нам с вами не о чем говорить…

Иезуит. Жаль, сеньор Священник, очень жаль — ведь я хотел вам помочь!

Священник. Помочь в чем?

Иезуит. Выйти из этого очень трудного положения, в котором вы очутились из-за своей доброты, своей чрезмерной доброты…

Священник. Нет никакой чрезмерной доброты, падре, нет никакого трудного положения, а что касается помощи, то меньше всего я ожидал и хотел бы получить ее от вас.

Иезуит( с иронией ). От кого же тогда?

Священник( тем же тоном ). Только от бога.

Иезуит. Я служу ему. Мы оба ему служим…

Священник. Но по-разному. А служить — что ж, дьявол тоже ему служит.

Иезуит( улыбаясь ). Для вящей славы. Божьей, естественно…

Священник. Естественно может быть — дьявольской… А сверхъестественно — божьей.

Иезуит. С момента нашей последней встречи вы стали более искушенным в теологии, сеньор Священник, и мыслите более тонко…

Священник. Наверно, так было угодно господу…