Луиза Олкотт - Старомодная девушка [litres]

– Пока не совсем, – растерянно поморгала глазами Фан. – Но надеюсь со временем во всем разобраться. Будем считать, мой костюм для визитов готов.

Одежда, приговоренная к выбросу на помойку, благодаря волшебным рукам подруги на глазах завоевывала право на второе рождение.

– И не один костюм, а целых два, – заметила Полли. – Вот этот, из пикейной ткани, почти в полном порядке. Отрежем фалды от жакета и поменяем оторочку. Муслиновые платья починим, выстираем, и они будут как новые. Только больше не убирай в шкаф запачканную одежду. Два черных шелковых платья будут служить тебе еще много лет, – перешла она к следующим вещам. – Сошьешь еще парочку элегантных домашних платьев и будешь готова к наступающему сезону.

– А вот это барежевое 19 19 Баре́жевый – из барежа, легкой шерстяной ткани. ? Оно одно из моих любимых. С ним можно что-нибудь сделать? Мне так жаль от него отказываться, – Фан с любовью потрогала свое поношенное платье.

– Увы, его уже не спасешь, – вынесла приговор подруга. – Я помню, конечно, как ты великолепно в нем выглядела, но ныне оно годится только на тряпки.

Фанни еще подержала платье на коленях, нежно разглаживая бахрому и вспоминая, как Сидни однажды увидел ее в нем и сказал: «Если дать тебе в руки букет первоцвета, то ты превратишься в саму весну!» Затем она с глубоким вздохом бережно сложила отслужившую свое вещь и убрала ее в шкаф. Этому платью никогда не превратиться в тряпки, и наиболее чуткие из моих читателей легко угадают причину.

– Бальные платья нужно расправить и убрать до следующего сезона, – указала Полли на груду всех цветов радуги.

– Балы мои уже позади, – с грустью откликнулась Фан. – Вряд ли я их еще когда-нибудь надену. Делай с ними что хочешь.

– А ты когда-нибудь продавала свои выходные наряды? – поинтересовалась Полли. – Многие леди это делают.

– Нет, никогда. Мне такое не нравилось, – покачала головой Фан. – Дарила или отдавала Мод на лоскутки.

– Не возражаешь, если я тебе расскажу об одном предложении Белль? – издалека начала подруга.

– Если она хочет купить у меня одежду, то возражаю, – нахмурилась Фанни.

– Тогда промолчу. – И Полли скрылась под облаком серовато-зеленого газа, при этом ее лицо приобрело оттенок как у больной холерой.

– Если она купит это противное платье цвета кислого крыжовника, как называет его наш Том, то я бы его задешево уступила, – вмешалась практичная Мод.

– А она действительно хочет его купить? – с любопытством спросила Фан.

– Она спрашивала, не обидишься ли ты до смерти, если она избавит тебя от него. Тебе оно не нравится, а через год вообще выйдет из моды, – отозвалась Полли из-под своего зелено-газового убежища.

– И что ты ей ответила?

– Сказала, что спрошу у тебя. Намерения у нее добрые. Послушай-ка, Фан, деньги за это платье покроют все расходы, чтобы довести до ума твой гардероб. Это первый весомый аргумент, – загнула палец Полли. – Второй, быть может, еще весомее, – покосилась она с хитрым видом на Фан. – Трикс уже объявила Белль, что попросит у тебя это платье для себя. Ты, мол, теперь не захочешь носить его. Белль ей в сердцах ответила, что подло просить такую дорогую вещь даром. А потом напрямик заявила: «Я бы дала за него Фан полную цену, а может, и больше, если ей это поможет. Платье это мне не очень нравится, но я хочу, чтобы у нее было немного карманных денег. Ей неудобно просить у отца, и все же они ей нужны».

– Если она так сказала, то я отдам ей платье и даже пенни с нее не возьму! – воскликнула Фан.

– Нет, она на такое не пойдет, – покачала головой Полли. – Лучше, Фан, предоставь это мне. Не волнуйся и не стыдись. Пока у тебя имелись возможности, ты сама была добра и щедра с Белль. Позволь же ей теперь отплатить тебе тем же.

– Если все так, как ты говоришь, может, и стоит продать. Деньги будут мне очень кстати. Хотя не скажу, что возьму их с большим удовольствием, – неохотно сдалась Фан.

– В тяжелые времена даже короли и королевы продают свои драгоценности, в этом нет ничего постыдного, – напомнила Полли. – Чего тебе стесняться? Это всего лишь небольшая сделка между подругами. Считай, что вы просто меняетесь с ней. Она хочет одно, ты – другое. Я бы на твоем месте не возражала.

– Посмотрим, – ответила Фан, которая про себя уже решила последовать совету подруги.

– Будь у меня столько вещей, сколько у Фан, устроила бы аукцион и постаралась выручить как можно больше, – вмешалась Мод, распарывая уже третий капор.

– Сейчас устроим.

И Полли, вскочив на стул, быстренько распродала вещи Фан воображаемой группе друзей, так мастерски пародируя аукциониста, что комната звенела от дружного хохота.

– Ну ладно. Повеселились – и хватит, – она спрыгнула со стула, довольная своим представлением. – Продолжим занятие. Эти старые белые муслиновые платья и красивые шелковые можно использовать еще много лет. Нужно отложить их, пока они не потребуются. Когда настанет нужда, вытащишь их из шкафа и отдашь перелицевать. Именно так делает моя мама. Богатые друзья часто присылали нам одежду, и если она нам сразу не подходила, то мама прятала ее до лучших времен. Чего только не было в их посылках: разрозненная обувь, капоры без тульи, чулки без носков и пяток, допотопные выходные наряды. Когда мама вскрывала очередную посылку, мы все собирались возле нее и мальчики так хохотали над этой одеждой. Уилл, тогда совсем маленький, даже стишок про нее сочинил:

– Я думаю, Уилл станет таким же хорошим поэтом, как мистер Шекспир, – убежденно проговорила Мод.

– Да он и так уже Мильтон 20 20 Мильтон (1608–1774) – великий английский поэт эпохи Просвещения. , – прыснула Полли. – Но, думаю, с этим поэтом у него нет ничего общего, кроме фамилии.

– А почему ваша мама не разрешала вам носить нарядные платья из тех, которые вам присылали? – удивилась Мод.

– Она считала, что не подобает дочерям бедного сельского священника щеголять в парадных городских одеяниях, – объяснила ей Полли. – Поэтому откладывала их на будущее, как я сейчас некоторые из вещей Фан, пока они не пригодятся. Сильно поношенную, негодную одежду отдавала нам на лоскутья. Ох, как же мы с ней развлекались на нашем просторном чердаке. Помню, однажды затеяли игру в бал. Все вырядились, даже мальчики. А к родителям как раз в это время пришли с визитом новые соседи и выразили желание нас увидеть. До них, понимаете ли, дошли слухи, что мы образцовые дети. Мама нас позвала. Наш бал к тому моменту уже завершился, мы играли в саду в королей – кочаны капусты изображали у нас обитые атласом кресла, мы на них восседали и давали друг другу концерт по очереди. Конечно, мы не слышали, как нас зовет мама. Зато когда гости уходили и прощались на крыльце, из-за угла с грохотом вылетел Нэд, одетый в кошмарное разноцветное тряпье, он катил перед собой на садовой тачке Китти, а следом за ними неслись и вопили хором Джимми, Уилл и я. Эта игра у нас называлась «Леди Фитц Перкинс потеряла сознание, и ее доставляют в кэбе домой». Я боялась, что мама просто умрет от смеха. Представляете, что подумали новые соседи об «образцовых детях»?