Петр Альшевский - «Изделие из зеркал»

неужели ему не поможешь?

он поменял стиль. Письма к нему возвращаются нераспечатанными.

Журакс вел переписку с учившимся на живодера Галшем Тимо, и рыцарь-богатырь посетил Ярион, чтобы, не вступая с Галшем Тимо в бурную полемику, забить этого выдвиженца из крестьянской среды тяжелым сельскохозяйственным предметом.

А вы, коммунары, не вмешивайтесь. Кто пригнал Галшу танк, тот мне и враг – я определю безошибочно.

Видя сношающихся со старухой трех скелетов, я расслабляюсь

помню не все мои сегодняшние сны,

это мне не нравится,

ОТ МЕНЯ ЧТО-ТО УТАИВАЮТ,

ощущение подлинности пронзает подошву, заколдованный царевич мочится в постель и разжимает могучие челюсти, выпуская встающих друг за другом одичалых автогонщиков;

мужской голос взывает ко мне: полюби меня сзади.

Выяснилось, низкий женский голос.

Принарядившаяся цирковым бойцом дама, не внося негатив, завоевывала популярность, отпихивала и притягивала склочных партнеров,

сначала появилась ее тень, отсутствие остального послужит нам ценным уроком,

большего Силгор Емельянович от нее не ожидал,

на народных гуляниях в Ярионе он отходил в прилесок и проявлял неразборчивость в связях, но преимущественно он держался особняком,

отнимать у себя отведенное на размышления время было бы расточительством,

на какой же из дорог ПОДКАРАУЛИТ МЕНЯ ДЬЯВОЛ… дефективная Алагрена бросила меня в трудную минуту?

что же заставило меня задуматься? Продавливаемые пальцем стекла, вставленный в окно бани шланг,

пустить похолоднее меня не упрашивали, завопившие махинаторы выскочили под обстрел,

расправа велась НЕМИЛОСЕРДНО,

по остаточному принципу выкашивались поджаривавшие телятину слуги,

рыцарство, господа, не вырождается,

на поселковой дискотеке в Кропранде изнуренный техно-музыкой Силгор Емельянович веско сказал отбитой им у верблюдоводов женщине: я, милая, не сопьюсь.

И не покончишь с собой? – спросила она.

Это возможно. Ты грызешь чипсы, а я думаю о корпорациях, тратящих украденные деньги на тщету;

ты, дорогуша, присядь, без меня ты никуда не полетишь. Когда я жил на острове Холпс, я вылавливал тонувших девушек и выслушивал сбивчивые словоизлияния о том, что я – номер один,

действительность объективна, и в ней наличествует уйма изолирующих от нее материалов.

В сезон урожая рыцаря-богатыря встряхнет МГНОВЕННОЕ ОЗАРЕНИЕ, для выхода дыма полагается кое-где продолбить,

привязанность к разбудившему меня Магияхрусту позволяет подкормить его языческими батонами кукурузного хлеба,

подпевки исполинского атица сформируют нездоровое духоглото, и избавьте от церемоний – при подобном сочетании дерваниса и богочета ничьи финансовые гарантии не выбьют из меня ссуду на излечение того, кто всех имел и рано поседел.

Пребывание под универсальной капельницей я ему не оплачу и помолюсь, чтобы и вы не вздумали.

Господь ответит на мои молитвы.

Жизнь во мне не остановиться, и я, обхватив коня, положусь на Та-Друна;

я на нем растянулся,

мы с ним ПЕРЕДВИГАМСЯ ЗА СКАЛАМИ,

два мира разделены коридором, по которому мы и движемся, демонстрируя показную бесконфликтность;

рыцарь-богатырь видит землю и чувствует небо, еще не отплывший корабль в сон с усилием тащат по суше, в спину упирается голова,

да кто ко мне…

поднявшие ладони черти в них захлопали: славно сработано, блестяще,

пронизывающий Силгора Емельяновича трепет не фиктивен, приспособление для инфернальных сновидений нами спущено, и оно эффективно,

я как кричал, так и кричу, но я ничего от вас не хочу.

В насылаемом ваши кошмаре я красивее, чем я есть, и ко мне семенит высокая леди.

Прыщавая алкоголичка.

Она меня успокаивает: ты на обширных плантациях полюбившихся тебе растений, рождающих И ДУРЬ, И СПИРТ

основы гармонии в этом,

ты меня обнимаешь, и мои кости трещат,

серый страх мы с тобой преодолели, провал мужчин и триумф женщин мы воспринимает одинаково восторженно,

я говорю через узкую щель, раскрывать рот до конца мне больно,

ты видишь, куда я тебя веду? Они бывают такие и такие, узнавание обязательно придет,

я о кладбищах… свинге… твой смысл!

Заорала – очнулся. Я крепко спал? Я вообще не спал. ДНИ ВЫПАДАЮТ, пояс с кобурой становится ультрамариновым,

я не всегда столь примитивно прямолинеен, альфатени впотьмах отступают без радости,

прыщавая алкоголичка Ливяда заявила, что целовалась бы с Силгором Емельяновичем на холоде, но не на жаре,

он не уяснил. Переспрашивать о нюансах передумал, сексуального движения к даме не сделал,

на песчаном плато у водопада Абродильо к рыцарю-богатырю вышло полсотни невест, убедившихся в его преданности трудноуправляемой Фернандине Лобас, предлагавшей услуги по групповому удовлетворению неочевидных лоцманов из межпланетного пространства.

Не поднимай крик. Не открывай глаза. Тебя не интересовали мужчины, И ТУТ МЫ, но я не с ними, и моя атака неотразима,

я спрашиваю себя, бывает ли все гораздо лучше и утвердительно киваю, однако доказательств мне не привести,

бессодержательное кивание продолжительных репетиций не требует, многозначительные взгляды на скинутого с горы лавинщика Стадония вводят общественность в заблуждение;

для нее я достаточно загадочный, и куда бы мне пойти ТЕРНИСТОЙ ТРОПОЙ В НАДВИНУТОЙ ШЛЯПЕ – не в загробную ли раздольность, где я бы топтался кровожадной фигурой на ухоженной почве хронического перевозбуждения: втыкаются шесты. На них натягивается походная палатка.

Поменяв тактику, возлегший рыцарь-богатырь вышептывает гимны маститым богам и попутно посматривает, какая же здесь обстановка.

Силгор Емельянович не в океане. Он не лежит с раскинутыми руками лицом вниз, ожидая нападения из-под воды.

Я вижу милые черты, и МЕНЯ ТРЯСЕТ. Кошка прыгает на голубя, не достает и принюхивается к тому, что он ел.

Порядок рассмотрения заполнения мозжечковых лоханок безнадежно устаревает при учитывании психомоторики закрученной интриги,

пока искал спички, все вспыхнуло само.

Овладение болевыми приемами укрепило готовность к контактам. Пресс-служба не отстающего от века фабриканта Бентона распространила заявление, в котором говорилось о правомерности действий Сильвании Адсон, хлеставшей пощечинами труп умертвленного ею Силгора Емельяновича.

Подобная дезинформация на вашей совести.

Семь часов со ртом, наполненным водкой – не сглатывал и не сплевывал, дышал через нос,

ТВОРЧЕСКИЕ ЛИЧНОСТИ меня бы поняли,

у воинственной Сильвании Остаус лобковые вши и свиное лицо,

я бы ее отбросил, но меня остановила мысль о сострадании, и я сказал ей: не вскакивай,