Петр Альшевский - «Не сезон»

– Занятно, – хмыкнул Чурин.

– От чего он был со мной столь напыщен? От террориста он натерпелся. Если бы он ее слышал, моя пьяная болтовня могла бы его взбесить, но Дрынов с нами не сидел – ошибочность моих суждений прошла мимо Дрынова, и он изгалялся надо мной не в наказание за нее. Дрынова вело что-то, менее лежащее на поверхности. До взрыва автобуса он обычного шофера уже отличался?

– Не замечал, – ответил «Косматый». – И вот! Затыкать тебя, когда ты трешь о Дрынове, я не стану, но автобуса ты не касайся. Мне это будто финкой в подбрюшье. Не хватает мне автобуса… уважал я на нем прокатиться.

– Ты и в вездеход, чтобы прошвырнуться, забрался? – спросил Чурин.

– Угу. Не на покойников же поглазеть – на это, судя по уровню наших спецслужб, у меня много других шансов будет.

– Гляди, «Косматый», – процедил Евтеев. – Сошью я на тебя дело.

– На меня эти взрывы повесишь? – обеспокоенно спросил «Косматый».

– Терроризмом я не ограничусь. Подведу тебя под еще одну статью… весьма омерзительную.

– И какую же? – осведомился «Косматый».

– Намеренное заражение венерическим заболеванием, – ответил Евтеев. – Подойдет?

– Ты, начальник, меня не стращай, на хапок не возьмешь, – пробормотал «Косматый». – Ну, ты и удумал! Тебя бы за твои задумки…

– К награде? – предположил Евтеев.

– К Ивану Ивановичу! – прокричал «Косматый».

МОГИЛЬЩИК Иван Иванович, досадуя, бродит у развалин дома фермера Каткова.

Запряженную в сани лошадь беспокоит доносящееся из коровника мычание; въехавший в раскрытые ворота вездеход доводит ее истеричного всхрапывания.

Из вездехода вылезают Евтеев, «Косматый» и представитель государства Чурин.

Неприязненно поглядев на лошадку, Чурин переносит проявляемое во взгляде чувство и на могильщика.

– Опять он всех опередил, – пробормотал Чурин.

– На чем бы мы ни ехали, раньше его не прибудешь, – кивнул «Косматый». – Он бы и без лошади вперед нас прискакал. Ивану Ивановичу наш пламенный!

– Здорово, «Косматый», – проворчал Иван Иванович.

– Что тут у нас с мертвыми? – поинтересовался «Косматый». – Раздолье тебе сегодня?

– Голяк, – ответил Иван Иванович. – Ни единого трупа не увезти – все под руинами. В апатии я было уже помыслил удочки сматывать, но если вы приехали, вам бы стоило помочь мне разгрести и…

– Обойдешься, – сказал Евтеев.

– Я, парень, не к тебе… я спрашиваю тех, кто постарше и подушевнее. Поможете мне, «Косматый»?

– Извиняй, Иван Иванович, – сказал «Косматый». – Ради твоего барыша корячиться мы не станем.

– Превратное у вас обо мне мнение, – заявил Иван Иванович. – Только и видите, что я гонюсь за наживой, но я-то собирался подключить вас не к вытягиванию трупов – к мероприятию по спасению человека живого.

– Кого именно? – спросил Чурин.

– Того – из-под развалин со мной говорившего. Нерусского помощника фермера.

– Да это уловка, – промолвил Евтеев. – Этого живого он придумал, чтобы мы разгребли завалы и трупы, которыми он пробавляется, для него извлекли. На месте ему не усидеть – чуть что, на санки и погонять… летом-то на чем возишь?

– На горбе таскаю, – пробубнил Иван Иванович. – Здоровье драгоценное укрепляя.

– По снегу ты передвигаешься бесшумно, – сказал Чурин, – а летом твоя несмазанная телега вызывает у меня нарекания, и мне бы вправить тебе мозги, но я не сорвусь, если ты мне сознаешься. Во лжи?

– Я правдив, – ответил Иван Иванович. – Под развалинами кто-то еще трепыхается.

– А побеседовать с ним реально? – спросил Евтеев.

– Со мной он общался. На своем смешном русском заклинал его вытащить. Я сказал ему, что это невозможно, и он приуныл. Коли тебе охота с ним потрепаться, в дальнюю правую часть развалин ступай.

– Ты меня проводишь, – промолвил Евтеев. – Мне думается, с нами и представителю государства пойти следует. Для официальности.

– О чем речь, непонятно, – пробормотал Чурин, направляясь вслед за могильщиком и Евтеевым. – Ты государство не впутывай! Оно тебя ни на что не уполномочивает. Я иду с вами, как частное лицо.

СТАРАЮЩИЙСЯ не оступиться Александр Евтеев осмотрительно продвигается за Иваном Ивановичем по оставшимся от фермерского дома неровностям из дерева и камня.

Представитель государства Чурин, заинтересованно наблюдая, на сами развалины не заходит.

Михаила «Косматого» творящееся на развалинах нисколько не волнует – присевший на сани вор сочувственно внимает горестно мычащим коровам.

– Я разговаривал с ним тут, – сказал остановившийся могильщик. – С той поры он вряд ли куда-то делся.

– Рухнувший на тебя дом свободу передвижений ограничивает, – промолвил Евтеев. – Как ты его окликал?

– Мне что, повторить? – переспросил Иван Иванович.

– Ага, – кивнул Евтеев.

– Пожалуйста. «Эге-ге-гей, я – могильщик Иван Иванович, кто-нибудь выжил?!».

– Я выжил, – ответил донесшийся снизу голос Рашида. – И это я уже слышал.

– Ты и должен был слышать, – сказал Евтеев. – С ума ты не сошел – это повторилось не у тебя в голове, а наяву. Ты там с кем?

– Ни с кем.

– А твой соплеменник? – спросил Евтеев. – А фермер с сыном? С ними что?

– Их не видать. Они, небось, погибнуть – бедный, несчастный… я выжить, но мне сказать, что меня наружу не вытащить, и зачем же тогда я выжить?… вы меня спасать не попробовать?

– Наверное, нет, – ответил Евтеев. – Не потянем.

– Вы даже не пытаться, – вздохнул Рашид. – Очень для меня неприятно.

– Такова твоя доля, – сказал Евтеев. – Кстати, пока ты еще в сознании, ты обязан поспособствовать следствию. Высказать мне свои догадки о том, кто вас подорвал. На кого думаешь?

– Не знаю… на лесник.

– С чего он вдруг взрывать вам вздумал? – спросил Евтеев.

– У нас случился разборка. Из-за обыкновенный размолвка. На ней мы показать большой крутизна, и лесник с тетка отступить и затаить большой обида… будто бы наш мстительный южный люди. Какой же здесь холод… помирай я у себя, я бы весь испотел. Вонял бы, как ишак. Хороший он животное… скучаю я по родине.

ПРИТЯНУВ к себе лошадиную морду, Иван Иванович смотрит лошади в глаза. Освобождает для обозрения ее зубы, оценивает их состояние, неудовлетворенно отпихивает голову, поправляет упряжь; действия могильщика отслеживаются стоящим позади него Михаилом «Косматым».

Александр Евтеев и представитель государства Чурин сидят в вездеходе.

– Ты ее нормально кормишь? – спросил «Косматый» – По всем правилам?

– Она у меня ест мертвечину, – ответил Иван Иванович. – То бишь травяную, а не людскую – сено, в общем. Померевшего человека я транспортирую уже в дохлом виде, а с травой не так, для нее я сам – смерть. С косой.

– Ну и за сколько покосов ты управляешься? – осведомился «Косматый». – Тебе же следует обеспечить твою лошадь месяцев на семь, новая трава раньше не вырастет, и если ты поленишься и снизишь количество покосов, тебе….