Петр Альшевский - Блокноты Гоа

Неотчетливое восприятие риса.

Громыхнул танцевальный наигрыш для слепящих нас пестрых платьев.

Засовывал в шлепанцы и правую, от контакта отскочил, назад не вернешься – на прогулку не пойдешь.

Молился возле Джуди-Дага?

Египетские казни в памяти свежи. Каратель был величиной с меня. С куриное яйцо.

Порт у них современный.

Хлопающий крышкой сундук, говорильня подводников.

Воду я спускаю. Вам, думаю, и на поверхности не пропасть.

Кандолим район содержательный.

У Хасана Лечо отделилась несущая ступень, ноги отнялись вроде.

Huge love night. Блекло напечанные приглашения раздаются серьезным нетрезвым сигхом.

Будем оптимистами.

Хасану я взял.

Соединись со мной, махила безбровая.

В каком бы дурмане мы ни жили, Будду накрывало глобальнее.

Острое у нее.

Для вырезанного у меня сердца шкатулку самую простую.

Шкипер Часто Тонущих Кораблей ругается на причале. Требует переделать в ледокол.

Запрятанное кольцо придется продать.

Ноги вытирал газетой, у тебя на них песчинки золота, Сушилла шептала.

Между двумя каучуковыми фикусами, кажется, широко, я между ними, конечно, пробегу, сумею не впечататься, десяти метров мне не хватит, мысль меня осенила.

Из какого он вида духовных существ?

Его гоанское поле деятельности – стаканы и юбки. На основании свидетельства Акробата Инусса я говорю.

Уровень жизни подзаборный.

Ну раскатайте меня и зашвыривайте.

С балкона второго этажа я хочу обратиться к вам, как лидер к своим отказывающим себе в выпивке солдатам. Враг не побежден, но период воздержания окончен, наполняйте ромом бокалы, застигнутый трезвым будет приравнен в подлежащему повешенью дезертиру.

Черный виноград. Эволюция Вселенной. У Христо нарушения в работе сознания и ему страшно.

Наголо обриться и лысиной к раскалненной лампе, прическа же под монаха, а им положено терпеть, встречать выпады судьбы с тупым безразличием, ты посвятил себя Будде, и на тебя идет лава. Она погубит и тебя, и вопяще убегающих от нее девушек, они неоспоримо сексуальны. Это тебя не волнует. При их избавлении от лифчиков у тебя под носом оказаться соблазненным ты бы мог? Не волнует. А приобщить их к учению Будды? Побежать за ними с заверениями, что для сбирания сжатого смысла сутр около минуты в запасе у них еще имеется?

Кожа приросшая к лампе.

Пик веры.

Монах за ними рванул.

Энергично бежит, от задниц, черт возьми, не отрываясь.

Настоящими итальянскими спагетти можно задушить.

Я в Италии жил и опровергаю.

Ее колени к моим губам, ниже колен у нее, боже, все ампутировано.

Как у них угол?

В поклонении мы разнонаправленном.

Несправедливую систему нам не развалить.

Теология Мадхвы?

Угол у них кона.

Я в кона, и надо мной осыпающая светлячками крона.

Че-Че изображал перевернувшегося на спину жука, заслужившим дополнительную затяжку его не посчитали, язык ты, красавица, убери.

В какую сторону у нее крутятся колеса? Пожалуйста, скажите мне что в нормальную.

До больницы снаряд не долетел, находившийся там в смирительной рубашке Балансировщик Звезд, гаркнув, отвел.

Захотевшим стать кальтуристами питаться я советую не с нами. Вчера у нас на троих кунжутная лепешка и пять мини-бананов.

Муравей Хименес на юбилее торговой сети выиграл золотое колье. Все на поиски Муравья Хименеса

Девочка мечтает парить.

Мне бы на поясничный отдел подавить.

При доверительном разговоре со мной позволительно вытащить гранату, но член вы, молодой человек, уберите не сложится у нас влюбленными и счастливыми быть

Женщина с синей грудью.

Она пока в блузке, расхождения в подсчетах перед оплатой счета меня нервируют.

Мудрость неочищенная. В кожуре.

Нещадно обругал пристающего пингвиненка, послушника иезуитского ордена.

Бесчисленные формы.

Ненужные вещи.

Стелется оранжевый туман, под цвет коктейля тебя накрывает.

Невысоко над нами вертолеты, разгоняющие ангелов, мятежом с поджогами надо бы их отвлечь, вертушки к земле. Настигают носящегося с канистрой Хасана Лечо.

Выходи без раздумий. Бензин у заправки около тряпочного развала. Хасан вкусил секса с серенькой неприкасаемой, отбросил нудную поучающую книгу просветленного Эрика Ауткира, не принюхиваясь, скажу – заволакивает. Дынные корки тут все провоняют, выйди хотя бы выбросить мусор, проплывает дрянь ощущаемых со стороны копаний в самом себе. Обет стать буддой еще не исполнен. Почему я не бреюсь? От чего я страдаю? На мою долю пришлось полторы крупных дыни. Посидим же наконец за столом резко завязавшими социологами.

Ценятся лишь связи.

В хибару без воды и света въехал высококлассный специалист.

Проституция развита и у храмов.

Кота от соседей скрывала, однако они прознали, скоро попробуют добраться и съесть.

Кубинец Кажется Кубинец сам из нищеты, об оздоровлении ситуации он не думает, поскольку думать по его мнению не о чем.

Буду представлять твою позицию в общественном центре «Поделись хлебом».

Наивысшее достижение существования – любовь к выпавшей судьбе.

Амидабуцу, бубнят Амидабуцу.

Под вымахавшими цветами в противогазе от одуряющих ароматов проходит Тяжелый Боксер.

А где вы все познакомились?

Главным образом, на занятиях йогой.

Исчерпывающее объяснение исчезновения смысла мне посреди ночи.

Закончил медицинский колледж ради противодействия недержанию?

Около аэропорта стрельба, кортеж выброшенного из пантеона бога-примирителя остановлен полицейскими на подъезде.

Хотел вылететь в Монте-Карло.

Охрана у него боевая

Мир сотворен.

Успокойся.

Перца она мне в мешок не досыпала, для ресторана «Кожаный Бок» мне приказали доставить мешок красного перца, и подразумевается, что мешок полный, я трезвый, сложилось иначе. Я отдался рому, вызвался быть экспертом в вопросе предельного времени приезда скорой помощи, в брошенном на стол мешке отрубленные ступни перебитых членов мафиозной семьи Полостоне, о перцах на заре разгоняющегося дня мне подумалось.

Поджарить бы и полить.

Соевый не испортит?

Мое авторитетное слово – девятнадцать часов. Ананас кольцами порезал, подавился, пробормотал в телефон об экстренной ситуации, в промежуток от три минут до девятнадцати часов врачебная бригада у тебя гарантированно. Международные нормативы, с ними не шутят.

Сушилла произведет перемены. Отскакиваю на роль наблюдателя. Ухо она смяла словно фантик, верю, оставит, где есть. Рассматриваю жеваную субстанцию. Перенесение храма в желудок. Исследователя влечет проникновение в собственную природную сущность.

На его ногу колесом наезжай, он ничего не почувствует, ее съехавшую юбку не подтяну.