Петр Альшевский - Оставь компас себе

Ой, бьет икота, забивает…

Меня, но и я – в людскую войду, балалайку со стенки сорву и по струнам. После моих ударов звучание у нее раскалывающее, однако форму она не теряет, но я бью, бью…

Истопника Филимона она балалайка. Выполнением прыжков через плетень он у меня отложился: утрата прыжковых качеств на него с возрастом не свалилась, изумлять скопившуюся толпу он умудрялся и стариком – по толпе пробежал шепот. «Вы, православные, замечаете?… над Филимоном-то нимб… за прыжки ему – не за праведность же… горше всего, что я Филимона праведнее, но у меня не нимб, а флюс – ему вокруг головы светящийся круг, а мне тряпица, вокруг головы обмотанная… ты, Игнат, живи и не тявкай – Филимон Господа Бога своими прыжками забавляет, а ты Господу что?».

Игнат Волосельников краснодеревщик по профилю. В деревню он за материалом наведался, но приглядев себе справную девку…

Филимон – ложь. Игнат Волосельников – ложь вторая. Сердце не лжет, а мозг – лгун бесшабашный, и мой тому доказательство: житие истопника извратил, краснодеревщика Филимона от начала до конца измыслил, вспыхнувший и задвигавшийся около меня язычок пламени просит его признать.

Сказал, что способности к узнаванию у меня замечательные, и я-то не промахнусь – к кое-кому я склоняюсь, но не объявляю, минуты идут, а мне все равно, он меня не поторапливает, не подгоняет и от выбранной манеры резко отходит: о газовом гранатомете мне говорит.

Для нас, для предоставленных себе духов, опаснейшая штука, я тебе говорю. Зацепит, и заметаемся – в пространстве не ориентируясь, в удушающие размышления вовлекаясь, они наше Я душат: чтобы быть под присмотром, я согласен и на ад, наступление эры адской толчеи и членовредительства вдохновенно приветствую, свобода меня воодушевляла, но на свободе мне стало жутковато; кто выпустил тебя на свободу, тебе полагается помнить.

Я и предполагал, что это ты – садовник Евдоким, ничего целомудренного в прежнем виде не оставляющий. Ко мне в приятели ты не набивайся. От меня те события отшелушиваются, но ты появляешься, и вновь нарастает, к чему ты мне о гранатомете? Я понимаю, что ты меня пугаешь, но из гранатомета может выстрелить или человек, или ангел, а ты у нас…

Помыкаемый тобою военный? Что прикажешь, для тебя сделает?

Мы к нему прилетим, и он, основываясь на твоем указании на мое местонахождение, из гранатомета меня… я с тобой никуда не полечу. Блаженство мне обещай, сексуальными сценами приманивай – к Земле я тебе не попутчик.

На транссексуалов посмотреть? А они какие?

Ну и сильна же наука…

Интересуются космосом? Разносчика посуды прикончить готовятся? Кому умирать, тому не жить. Помочь ему выжить? Что еще за глупая сердобольность?

Распалившись и раздувшись, у их окна огненным шаром зависнешь? так как транссексуалы помешаны на всем, приходящим из космоса, они охренеют, и он в карманах у них пошарит, ключи от двери добудет, он убегает и дико радуется, он жив здоров и очень этим доволен…

Дуэль с женой его поджидает? Смертельное ранение в живот и пригорюнившейся жены надвижение?

2

Она четко меня подстрелила. Моя дочь теперь без отца. Клок волос бы выдрать и дочурке на память. Умерев, я дочку забуду? Пока предпосылок нет. Не умер и нет, разумеется, нет… дебил… я бормотал, что-то выдавал вслух, но обрывается – язык отнимается. С женой мне уже не поговорить. Она ко мне подошла, уныло в меня вперилась – ствол опустила. Свой в руке я держу. Ей бы от меня пятиться, а она ко мне, в ее подшагивании нечто чарующее, резвились мы с ней напропалую, грохну я тебя, белочка. Ментовская белочка. С тобой я переутомлялся, но столько секса – это прекрасно. Обогащало меня, да, трахались для услады, а попутно и дочку родили – без мамы дочка у меня будет. Довольно округлившаяся, почти оперившаяся. Чем с другим папой, без мамы будь.

Жена у моих ног. У моих вытянутых ног она встала. Уготовленный мною выстрел пристрелочным стать не должен.

Ты, пуля, давай наповал. Я еще минут пять не умру, а моей супруге именно сейчас время.

Не судьба. Ох, что же я за незадачливый такой – жену я застрелил, но я не о жене, а о мечте.

Повалившуюся на меня супругу я с себя не спихиваю. Как конфета коньяком, ее кровью пропитываюсь.

Конфету я приплел безнравственно. Свою жену завалившему не пристало говорить, что он конфетный, шоколадный, обоюдное убийство – логичное завершение наших отношений. А я неплох – умирая, и ее за собой увел. Вопреки твоим ожиданиям, белочка! Мечта, что же у меня была за мечта…

Порнокарьера. Со скрипом, но к реализации двигался. Красоток имеешь, и деньги не с тебя, а тебе! надлежаще протекающее умирание от красоток меня абстрагировало. Близости с ними не хочу, заработать и того меньше желаю, мне, свинцом не пронзенному, это бы подошло. Я бы моментально прославился и у меня право выбора партнерш, прущие к потолку гонорары, под одобрительное постанывание млеющих крошек меня возносит на Олимп, и я не разносчик посуды и не учетчик кирпича – я порнобог… и иже с этим порносмысл существования Вселенной.

К кому у нас касательно порнокарьеры податься, я знаю, и мне, думаю, надо сходить. Давлению, проистекающему изнутри, подчиниться. Жена на «Апокалипсис зомби» меня тащит, но у меня свое кино намечается, и в кинотеатр я с ней…

Уговорила она меня. Я бы ее обматерил и не пошел, но она при дочери меня упрашивала – дочь я бы мог с матом выгнать, а потом на жену наорать, но себя пожалев, эмоцией сердце не рвал.

До сеанса я в туалет. Меня не приперло, но сидеть часа полтора, и чтобы посередине интереснейшего фильма не выскакивать, я в кинотеатр и тут же в туалет.

Вышел я из него весьма расклеившимся. Дожидавшаяся меня жена руками всплескивает, толкая меня, истерит, что фильм уже начался, из-за твоего двадцатиминутного залипания пятиминутное опоздание у нас!

Видите ли, недовольство она демонстрирует. Я, возможно, невесть что в туалете пережил, а ее лишь опоздание на «Апокалипсис зомби» заботит.

Жена ты настоящая, бесчувствием смердящая, спроси меня, и я со всей откровенностью тебе скажу, что в туалете ко мне пристроились.

Не сзади, а сбоку.

Вставь он мне сзади, я бы, наверно, не выдержал… почему, объясню. Тебе мне придется на словах объяснять, а я без слов понял. Слева он был от меня – подошел, пристроился, он рядом, он мой друг… никакой он мне друг – отливает и знать меня не знает. Нелюдимая тварь он скорее всего. В сером плаще и шляпе в писсуар льет и доброй шуткой напряжение не сбивает.