Александр Белов - Последняя тайна Варяжской Руси. Мифы и правда о русской цивилизации

Пройдет 2 тысячи лет – и ничего не поменяется: люди будут видеть в Перуне того, кто направляет их варяжские мечи, дает право доказать свое преимущество перед другими.

Когда к песчаным островам подходили варяжские лодки, а в тени раскидистого дуба воины припадали на одно колено, они присягали оружием. И в этой присяге нет никакого секрета. Персидский энциклопедист начала X века Ибн Руста в труде «ал-А’лак ан-нафиса» («Книга драгоценных сокровищ») так скажет об этих людях: «Когда у кого-то рождается сын, то человек этот берет обнаженный меч, кладет перед ребенком и говорит: „Не оставляю тебе в наследство никакого имущества, но все, что тебе нужно, ты обретешь этим мечом“».

Главная ценность для варяга – даже не сам меч: что меч – всего лишь железка… А тот заряд уверенности и силы, который он несет. Своим оружием варяг связан с Громовержцем, с его идеей.

Я бы не стал противопоставлять перуничество и христианство. Они различны как две версии нравственного рефлекса. Торжество скорби, подвиг искупительной жертвы как высший нравственный мотив далеко не всегда пригодны для прямого и открытого сопротивления противнику лоб в лоб. Когда холодной осенью 1941 года враг стоял у ворот Москвы, требовалась скорее очистительная буря, чем жертва. «Прежде всего… страх имейте Божий в сердце своем» («Поучение Владимира Мономаха»). Нет, время страха прошло. Там и случился момент Истины. Идеология и мораль, воплощенные в реальную броневую силу, а не в рассуждения о вере или о диалектическом материализме, решали, какой быть Европе второй половины ХХ века.

Следы Дракона ведут в Вавилон. Мифология золотого эквивалента. «Люди Змея». Велес – наследник шумерского Дракона. Кому принадлежат души мертвых?

Столкновение жизнеобразующего «добра» и природного «зла». Казалось бы, какие сюрпризы может еще таить этот незатейливый сюжет? Однако не все так просто. В самом конце III тысячелетия до нашей эры символом Вавилона – «столицы мира» того времени – становится аккадский бог Мардук. Это – демиург, творец и создатель всего живого и неживого, по представлениям жителей Древнего Вавилона. Он присваивает самые разные социальные функции: от землепашества до ведения войны и управления народным сообществом. Он даже бог рукопашного боя, в обличие Забабы (шумерского Громовержца, черты которого Мардук использует). Но главным символом Мардука является отнюдь не молния-стрела, а зооморфный образ мифического Дракона. Подлинное имя этого существа – Mûš-ruššû ( Мушруш или Мушрушу ) – переводится с аккадского как «Великий Змей». Чаще его называют Сирруш. Говорят, что эта ошибка в чтении имени связана с неточным переводом аккадских иероглифов.

Мало кто задумывается, что символы мифологического сознания несут куда большую функцию, чем просто декорирование наивного спектакля о добре и зле, о жизни и смерти, о человеке и окружающем его мире. Если вы спросите, как бы я одной ассоциацией отметил Мардука, применительно к этой бесконечной пьесе под названием «История человеческого бытия», я бы сказал – «Золото». Именно Вавилон придумал ту меру человеческого достоинства, которая, с точки зрения аккадцев, определялась золотом. Именно Вавилон выпустил на волю Золотого Дракона. Уже в период среднего бронзового века (середина – конец III тысячелетия до нашей эры), раскидав по Передней Азии города-рынки (карумы), Вавилон вживил в мировую торговлю идею: процент от любой сделки должен «капать» в его казну. Не случайно, что золото аккадские тексты называют «излиянием семени Мардука». Ни много ни мало. Миром отныне стал править этот металл. Точнее, Золотой Дракон, поселившийся в Вавилоне. Правда, однажды в северную Месопотамию вторглись племена воинов-варваров, на которых жажда золота не действовала, у них было какое-то «противоядие». Ах, как испугались аккадцы, ведь рушился созданный ими мировой порядок! Впрочем, это – совсем другая история, и я не буду в нее углубляться.

Оказывается, с Драконом можно «договориться». Творцы этой идеи не учли только одного: всякий, кто заручается поддержкой Змея, сам невольно перенимает его змеиную натуру. Единственная выверенная позиция Дракона – под наконечником твоего копья.

Золото и погубило Вавилон. И в прямом, и в переносном смысле, однако его «золотая идея» связывает мировую экономику и по сей день.

Принципом «разделяй и властвуй» политическая стратегия тоже обязана Вавилону. Этот принцип появился как идеология кудурру (дословно – «пограничного столба»), однако она настолько ослабила Вавилон периода касситских царей, что он не смог противостоять ассирийцам.

Нас, впрочем, интересует другое. Нас интересует, почему вавилонский демиург объединился с Драконом, почему стал использовать его символ. Пройдут тысячелетия, и в совсем другой стороне света вылезет свой Дракон, очень похожий на Мушруша. И произойдет это… в Новгороде! Варяги, поклоняющиеся Змееборцу, очень удивятся тому, что Змей имеет свои обожествленные сущности и люди, к которым варяги привели князя, чтут Змея в одном из его перевоплощений.

Мардук и дракон Мушруш, контролирующие воды

Пресмыкающийся спутник Мардука копирует более древнее существо, культ которого возникает в Южной Месопотамии. Это существо отражает традиции шумеров и зовется Нингишзида. Впервые в мировой мифологии создается параллель с особыми функциями Дракона. Он не просто демон, посягающий на воды, – он, оказывается, «хранитель Источника», находящегося у корней Мирового Древа. Эту часть биографии Дракона древние арии не знали. Тот, кто ее создавал, слишком далеко сидел от разрушающей силы ледника. В краю, где всегда греет солнце и весело поют птички. Впрочем, арии быстро переориентировались. Место «демона льда» занял «демон засухи». И он тоже был Драконом. Имя этого Дракона, побежденного Индрой, – Шушна. Он как две капли воды похож на Мушруша. Здесь есть особые характерные черты. Дело в том, что в облике приятеля Мардука угадывается вполне конкретное пресмыкающееся – Cerastes cerastes. Так по-латыни пишется название рогатой гадюки. Это существо когда-то вдохновляло не только шумеров и аккадцев, ему поклонялись и египтяне. Более того, иероглиф, обозначающий эту тварь, настолько вдохновил греков, что они отразили его в создании буквы «φ» («фи») своего алфавита. По свидетельствам греческого историка Геродота, древние египтяне относились к рогатым гадюкам с большим почтением и даже бальзамировали тела погибших змей. Их мумии были обнаружены при раскопках в Фивах, что наводит на мысль о важной и даже мистической роли рогатых змей в жизни древних жителей Египта. Странная серпентомания! Перепутать рогатую гадюку с кем-либо из сородичей трудно, потому и голова Нингишзиды (Мушруша) вполне конкретно указывает на «источник вдохновения» шумеров.