Олег Поль - Остров Достоверности

20. Итак, существует точка зрения добра и точка зрения зла. Большинству людей преимущественно знакома вторая. Став на точку зрения зла и почувствовав сладость, заключающуюся в порочном понятии, лишь с болью души можно оторваться от нее. Отсюда следует, что эта точка зрения, данная в нравственном опыте всего человечества, есть глубинное настроение личности, обладающей колоссальным могуществом и творящей в бесконечном многообразии настроения зла, роковым образом носящие ее клеймо. Единственное спасение от этой личности — ни в ком случае не останавливать внимания на понятиях зла. Потому что всякое злое помышление отражено искрой в поверхностном настроении властелина порока, и кто посмотрит на эту искру, неудержимо загипнотизированный переведет внимание на глубинное настроение злой личности. Поверхностное настроение князя тьмы — смрадные болота вселенной, откуда скользкими дрожащими клубами подымаются одуряющие помыслы порока. А глубинное настроение его — тьма, помрачающая свет умозрения, точка зрения, с которой порок бесконечно сладок. Личность эта есть Миродержец тьмы века сего.

21. Гораздо труднее усмотреть единство в понятиях добра. В совершенной личности полнота могущества и знания объединяются в производимой ими полноте блаженства. Могущество святой и мудрой личности есть нравственное могущество. Отличительная черта этого могущества есть нравственное смирение личности, утверждающей себя во вселенском духе. Она могущественна, и в этом ее величие; она могущественна силой Вселенского Духа, а не своей — отсюда ее смирение. Однако смирение свободы, как я объяснил выше, при исследовании пяти духовных сил, не есть самоунижение. В этом смирении непередаваемое величие, и само величие облечено в смирение. В нераздельном единстве соединены величие смирения и смирение величия. И я утверждаю, что в понятиях воздержания, целомудрия, нестяжания, кротости, духовной бодрости, надежды на спасение, скромности, смирения — самым сердцем их является смирение. Я предлагаю продумать все поименованные мною добродетели, изучать их в жизнеописаниях святых людей, затем, мысленно собрав весь материал, о каждой добродетели и сразу отбросив его, узреть умопостигаемое настроение рассматриваемой добродетели, а потом и общее настроение их всех. Это окажется именно то настроение, о которой я говорю; это та точка зрения, с которой все добродетели становятся сладостны и близки. Это настроение есть глубинное настроение самой святой мудрости; то настроение, которым она вечно наслаждается и никогда не может насладиться. Существование этого настроения — сердце добродетели, — с несомненностью свидетельствует о существовании совершенной личности — Царицы святой мудрости. Понятия добра, для нас являющиеся объективными настроениями, для нее являются субъективными.

22. Пора дать какие-нибудь имена двум крайним личностям, существование которых установлено. Для того, чтобы это были подлинно имена, а не слова, т. е. чтобы они вызвали нужное настроение, следует не придумывать новых терминов, а принять освященные вековым употреблением. Таким образом я ввожу имя Святой Софии для святой и мудрой совершенной личности и имя Сатаны — для начальника тьмы. Всякий, кто становится на точку зрения добра, вступает в общение со Святой Софией; а всякий, кто усваивает точку зрения зла, вступает в общение с Сатаной. Это — полюсы вселенной, в середине находится наш мир. Выше я говорил, что обитание в телесном мире не есть существенный признак святой личности и потому не может быть приписано универсалии святости. Возможно, что не одна Св. София бесплотна; возможно, что она окружена целым миром существ, не имеющих общения с Сатаной и следовательно не падающих. Есть много данных утверждать это, но доказательство истинности подобного предположения может быть дано только наблюдением. Точно также и Сатана может являться универсалией, т. е. наиполнейшим выражением целого мира существ падших, но не восстающих. Мы же, люди, образуем разряд существ падающих и восстающих, общающихся с ангелами и демонами.

23. Доказав существование св. Софии и Сатаны через наблюдение понятий, я перехожу к наблюдению вещей и покажу в них влияние этих двух полюсов мира.

24. Наблюдаемые нами чувственно-материальные вещи суть символы умопостигаемой природы, состоящей из множества монад низшего порядка, образующих умопостигаемую материю. Созерцая вещь или произнося ее имя, я постигаю понятие вещи, каковым является настроение творца в момент творения — с оговоркой, что под творцом я разумею строителя, дающего план строения, тогда как само построение может совершаться и иными силами, низшими или высшими, чем строитель.

25. Настроение художника, созерцаемое умозрительно при наблюдении его творения, обуславливает красоту или безобразие вещи. В природе мною наблюдаются и красота и безобразие. Так как несомненно природа кем-то строится, одним или многими строителями, то красота или безобразие должны быть понимаемы как настроения строителя или строителей. Если бы оказалось, что красота всегда и везде имеет моральный характер, т. е. что настроению красоты непременно сопутствует настроение святой мудрости, то тем самым было бы доказано, что красота имеет основу в Святой Софии.

26. Напомню, что природа, представляет собою иерархию подчинения, или точнее, несколько таких иерархий. Монады материи объединены в органических телах монадами клеток; эти последние подчинены доминанте, а доминанта подчинена родовой душе.

27. Подчинение низшей монады высшей может двояко отражаться на низшей: во-первых, она может, выполняя в той или иной степени волю высшей монады, сама совершенствоваться, т. е. увеличивать свое могущество и знание; во-вторых, от подавления рабством она может деградировать. Приведу пример благодетельного действия подчинения. Монады материи обладают весьма незначительным совершенством. Они косны в своих достижениях и как бы находятся в состоянии дремоты. Когда же растение всасывает в себя пищу из земли, материальные монады попадают под власть клеточных доминант растения и последними возбуждаются к более бодрой жизни, чем какую вели до тех пор. Если растение съедено животным, то самые материальные монады, войдя в состав организма животного, принуждены развивать еще более обширную деятельность. Наблюдения ученых показывают, что при таком процессе усвоения низших монад высшими у первых открываются многие новые силы. Так, физическая материя, способная дотоле лишь к притяжению, отталкиванию и простейшим химическим соединениям, попав в растения, образует довольно сложные химические соединения. Следовательно захват материальных монад высшими идет на пользу захваченным монадам, подвигая их в совершенствовании. Организация материальных монад в живые организмы, подвластные доминантам, развивает у этих монад новые силы, действия и знания. А сами доминанты удобно совершенствуются под управлением родовых душ.